Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда - Ручир Шарма

Глава 9

Золотой медалист

Самый популярный корейский поп-исполнитель весьма мудро выбрал себе сценический псевдоним из одного слова – Rain (в переводе с англ. «дождь»), которое поймут практически во всем мире. На иллюстрации его выступление на Азиатских играх в Гуанчжоу

Когда мне требуется пощупать пульс мировой экономики, я ищу жизненно важные сигналы не в Лондоне, не во Франкфурте, не в Париже, не в Токио и даже не в Шанхае. Я обращаю свой взор на Сеул. Начнем с того, что Южная Корея – одна из первых крупных экономик, которая начала представлять данные об экономическом развитии каждый день, и данные эти своевременны, точны и достоверны. Кроме того, южнокорейские компании проявили потрясающую способность неизменно оставаться на переднем крае: они основные игроки целого ряда отраслей, от автомобилестроения до производства химикатов. А еще эта нация невероятно открыта для иностранцев: они владеют более чем третью акций корейских компаний, это один из самых высоких показателей в мире. В результате всех этих факторов индекс KOSPI, корейский эквивалент S&P 500, дает в высшей степени точную картину глобальных тенденций. Что бы ни находилось в фокусе – Кремниевая долина и высокие технологии, как это было в 2000 году, или Китай и другие крупные формирующиеся рынки, как в прошедшем десятилетии, – Южная Корея всегда находится в центре событий, всегда держит руку на пульсе мировой экономики. Учитывая это, стоит ли удивляться, что в некоторых финансовых кругах сеульский индекс прозвали доктором Kospi?

Потрясающая способность Южной Кореи всегда оставаться в авангарде стремительно сменяющих друг друга отраслей выделяет ее в свою уникальную категорию. Южная Корея и Тайвань – два золотых медалиста глобальной экономической гонки. Только эти две страны за всю задокументированную историю мировой экономики обеспечивали экономический рост выше 5 процентов на протяжении пяти десятилетий подряд. Но сегодня для них настал переломный этап. Обе эти страны в прошлом были колониями Японии, и их успех базируется прежде всего на копировании основных принципов и правил японской экономической системы. Они много инвестируют в научные исследования и технические разработки и целенаправленно работают над сдерживанием неравенства доходов того типа, который может привести к народному протесту против быстрого экономического роста. По мере того как их экономики становятся все более зрелыми (доходы на душу населения превысили показатель 20 тысяч долларов), развитие, естественно, замедляется и в Корее, и в Тайване. Однако сегодня у Кореи намного больше шансов догнать Японию, на долгие годы застрявшую на уровне доходов в 35 тысяч долларов, чем у ее главного конкурента.

Из-за того, что две экономики так долго росли практически одинаковыми темпами, экономисты давно объединили Южную Корею и Тайвань в пару, но базовые различия между ними очевидны, и эта пропасть продолжает расширяться. Южная Корея с ее ВВП в 1 триллион долларов и населением в 48 миллионов, в два раза больше Тайваня (450 миллиардов долларов и 23 миллиона человек соответственно), неуклонно укрепляет свои конкурентные позиции. В 2006 году суммарная стоимость южнокорейского фондового рынка впервые превысила показатель Тайваня, и сегодня разрыв между ними сильно увеличился: 1 триллион долларов против 700 миллиардов. Любопытно, что семейные династии, которые по-прежнему доминируют в топ-тридцатке корейских компаний и которые все считали первопричиной жесточайшей проблемы «кланового капитализма», приведшей к азиатскому финансовому кризису 1998 года, реформировались настолько сильно, что сегодня рассматриваются как важнейшее конкурентное преимущество Южной Кореи. Корпорация Hyundai, которую десять лет назад хором высмеивали за жесткий авторитарный стиль управления, абсолютную непрозрачность бухгалтерского учета и до смешного плохую продукцию, в настоящее время превратилась в мирового чемпиона. Оба наших золотых медалиста гонки экономического развития – очень близкие, так называемые разделенные нации. Но у Тайваня очень мало шансов когда-либо воспользоваться выгодами от объединения с большей материковой отделенной частью, в то время как Южная Корея уже сейчас готовится принять у себя дисциплинированную рабочую силу из Северной Кореи, что может произойти в любой момент. В итоге из пары золотых медалистов Южная Корея – главный претендент на звание прорывной нации, то есть нации, растущей быстрее, чем ожидало большинство людей.

Сегодня Южная Корея все больше выходит из тени Японии и все сильнее расширяет пределы возможного для крупной промышленной державы. Обе эти нации представляют собой в высшей степени конформистские общества, то есть общественное мнение в них, как правило, стремится закрепить статус-кво, однако в Южной Корее само определение статус-кво может измениться в мгновение ока. При наступлении кризиса Япония старается изо всех сил защитить существующую экономическую систему, а Южная Корея мобилизует все силы, принимает самые решительные меры, а потом отстраивает экономику практически заново. Самым красноречивым в этом смысле можно считать контраст во времена кризиса 1990-х, когда Япония в течение многих лет старалась любыми способами удержать на плаву оказавшиеся на грани банкротства компании, а Южная Корея быстро провела в стране «генеральную уборку». Тогда почти 40 процентам крупнейших корейских компаний позволили просто исчезнуть с лица земли. Даже известные транснациональные корпорации, в том числе Daewoo, и целый ряд других фирм были проданы новым владельцам. В итоге Южная Корея стала моделью изменений, а Япония – символом статус-кво. Корейский индекс KOSPI сегодня считается зеркалом мировых рыночных тенденций, а японский индекс Nikkei впал в долгосрочный ступор и практически перестал отображать важнейшие глобальные тренды. Четким симптомом изменения судеб этих двух стран можно считать и тот факт, что сегодня богатейшим человеком Японии является этнический кореец, миллиардер и предприниматель Масаёси Сон.

Мое личное отношение к происходящему на Корейском полуострове резко изменилось после великого глобального бума 2003–2007 годов, когда создавалось полное впечатление, что корейское «чудо» пошло на спад. Как большинство азиатских наций, до этого момента Южная Корея росла и развивалась прежде всего за счет производства дешевых и относительно дешевых товаров, предназначавшихся для продажи в богатых странах, но эта стратегия, казалось, исчерпала себя. К 2003 году выпуск продукции данного типа составлял такую огромную долю экономики Южной Кореи, ее доля от мирового экспорта промышленных товаров была так велика, что было крайне трудно найти там хоть какое-то пространство для дальнейшего роста. Тем не менее на сегодняшний момент на обрабатывающую промышленность страны приходится 31 процент экономики, в то время как всего пять лет назад этот показатель составлял 26 процентов, что, несомненно, в очередной раз подтверждает непревзойденное мастерство Кореи в сфере промышленного производства. Кроме того, Корея сегодня уверенно выходит за рамки своих традиционно сильных отраслей – производство автомобилей и стали – и превращается в глобального игрока в принципиально новых направлениях, например: выпуск промышленного оборудования, робототехники и аккумуляторных батарей, аэрокосмическая промышленность, биотехнологии и материаловедение. Так что корейское «чудо», судя по всему, продолжается.