Мандаринка на Новый год - Дарья Александровна Волкова

и очень больно от того, что я больше не единственный мужчина в твоей жизни. Я знаю, что это моя вина и… Я справлюсь с этим. Переживу. Обещаю. Но пока… пока вот так.

Какое-то время она молчит. На лице ее пляшут многоцветные отсветы от гирлянды. А потом она произносит негромко:

– Знаешь… вот согласно всем законам педагогики – не надо бы тебе ничего говорить сейчас… Чтобы ты пострадал и помучился этак с полгодика – в отместку, так сказать. Но я ведь так не сделаю…

– Ты о чем? – спросил он совсем тихо.

– Да не было ничего. У меня с Марком. Кроме того поцелуя, который ты видел. И то противно было… до невозможности. – Она передёрнула плечами. – Марк явился без приглашения, весь вечер мне проходу не давал, на кухню за мной увязался, приставать начал. А потом я услышала шаги и… и поняла, что это ты. И так захотелось вдруг… сделать тебе больно. Очень больно. Прости. Прости. А с Марком больше и не было ничего – всё на твоих глазах было, ничего, кроме этого. Так что ты по-прежнему единственный и неповторимый… Ой! Перестань. Прекрати! Ты мне шею сломаешь! Задушишь! Колька, остановись!

Но он не может остановиться – стискивает в своих медвежьих объятьях, целует беспорядочно и шепчет: «Моя! Моя! Только моя». Люба понимает, что сопротивление бесполезно, и покорно пережидает вспышку собственнической радости Звероящера – ей и приятно, и немного досадно одновременно.

– Послушай… – Ей наконец-то дают возможность свободно дышать и говорить. – Коля, ты ненормальный! Ты меня чуть не придушил. А если я тебя обманула? Это же всего лишь слова – как и в тот раз.

– Нет! – Он берёт ее лицо в ладони, вглядывается в глаза в переменчивом свете новогодних огоньков. Качает головой. – Ты не обманываешь. Тогда – могла обмануть. Сейчас – нет. Ты моя. Только моя. Знаешь… – Его голос звучит с какой-то странной убежденностью. – Наверное, где-то в глубине души я это всегда знал. Ты же любишь меня. Ты не могла… с другим. Я вот не смог. И ты не смогла.

– Не смогла, – соглашается она. – И не хотела. Ударить побольнее хотела, это правда. Прости меня.

– Я это заслужил. – Он сказал это совершенно искренне. – Главное, что ты – моя. Только моя. Моя Любава. Моя любовь.

Она утыкается лицом ему в шею. Он такой… такой… это его «моя» просто выбивает ее из состояния равновесия.

– Скажи мне – когда это стало так важно? Что ты первый и единственный? Только не говори мне, что ты всегда мечтал о девственнице, – не поверю. Я помню, в каком ты был шоке год назад!

– Так заметно было? – усмехнулся Ник.

– Весьма.

– Ну… ты права. Был даже момент, когда я подумывал… как бы выкрутиться без потерь из той… хм… ситуации.

– Слинять хотел?

– Ну, не то чтобы слинять… Но…

– Что же тебя остановило, благородный рыцарь?

– Ты, – ответил он честно. – Когда ты рядом, голая – это чертовски мощный аргумент. В пользу того, чтобы тебя… ну…

– Ну-ну… И что же дальше? Ты как-то не проникся оказанной честью, насколько я помню.

– Факт, – вздыхает он. – Сначала – да.

– А потом?

– А потом… потом… Знаешь, я не помню точно, когда именно… Но помню сам момент. Мы с тобой лежали в постели. После секса. Мне кажется, это было у Дэна. Так вот, мы лежали, было так… офигенно. Ты что-то говорила, рассказывала, смеялась. А я вдруг, знаешь, как со стороны увидел. Вот я лежу в постели. Голый. У меня только что был офигенный секс. И рядом со мной девушка. Нереальная просто. Красивая. Умная. С чувством юмора. Такая… каких у меня просто и близко никогда не было. И при этом – никто никогда не прикасался к ней так, как я. У нее не было никого, кроме меня. И тут всё.

– Что всё? – подначивает его Люба.

– Переклинило меня, – вздыхает Ник. – Только я не сразу это понял. Но до меня вообще всё долго доходит.

– Тут даже спорить не буду. Но… Коля, Коля… Ну нельзя на этом так зацикливаться. А если бы я не была… ну… если бы у меня был уже опыт – ты бы меня не полюбил?

– Не знаю. Всё сложилось так, как сложилось. Ты пришла ко мне. Подарила мне себя. Свела меня с ума. А теперь – мы в ответе за тех, кого приручили, Любовь Станиславовна.

– Чего так официально? Первый раз ты меня в постели по имени-отчеству.

– Любка, – он выдохнул, словно решаясь. – Выходи за меня замуж.

Вот тут она всё-таки оторопела. Помолчала. Кашлянула.

– Коля, ты торопишься…

– Не тороплюсь!

– Совершенно определенно торопишься.

– Почему?! – Он набычился.

– Потому что… ну… не принято так… сразу…

– Ты еще скажи, что мы мало знакомы и должны получше узнать друг друга! Любка, что за детский сад? Мы с тобой знаем друг друга с детства. Я люблю тебя. Ты любишь меня. Чего нам ждать? У моря погоды? Я не могу без тебя. Я чуть не сдох без тебя за эти месяцы. Я хочу засыпать с тобой. И просыпаться с тобой! И чтобы все знали, что ты моя! Чтобы ты носила мою фамилию! Чтобы… – Он перевел дыхание. – Чего нам ждать? Ты нужна мне! Каждый день. Разве я тебе не нужен? Так же? Зачем нам чего-то ждать?

– Угу… – Люба ошарашена его бурным монологом. – Вот когда я тебе говорю, что люблю тебя, ты можешь себе позволить несколько месяцев раздумывать над ответом. А когда ты зовешь меня замуж – я должна дать ответ сиюминутно.

Ник засопел – смешно, по-детски.

– Ладно. Ты права. Имеешь право. Думай.

– Вот спасибо, облагодетельствовал.

– Только имей в виду: ты всё равно никуда не денешься.

Рано она начала праздновать победу.

– Я тебя всё равно возьму измором. Ты не представляешь, каким я могу быть занудным и настырным. Я буду тебя спрашивать каждый день: «Люба, ты не передумала? А ты думаешь над моим предложением? Часто думаешь? Ты согласна стать моей женой?» Я тебе надоем. Я тебя достану. И ты всё равно согласишься.

Люба честно попыталась выдержать паузу, помучить Звероящера, как-то сдержаться. Но у нее ничего не вышло, и она рассмеялась.

– Ты меня УЖЕ достал! Ладно, чёрт с тобой. Я согласна. Ай! Всё, ты мне ребро сломал!

– Люблю, – прошептал он ей на ухо, обнимая крепко. – Моя. Моя.

– Твоя, твоя. Но свадьба – летом!

– Хорошо, – безропотно согласился счастливый, только что получивший согласие жених. – Как раз за полгода квартиру в порядок приведем.