Наездник - Радик Соколов

Теперь еще одно важное дело. Взбежав по лестнице, Шатов двинулся в сторону ординаторской, куда ему так и не суждено было попасть. Санитар, к облегчению Шатова, оказался на месте. Что сказать Павел уже обдумал по дороге. Подойдя поближе он прошептал: — «Я сейчас случайно прочитал донос про воровство во второй хирургии. Там написано, что копия направлена в НКВД». Пока информация доходила до вора, парнишка уже бежал к санкам. Отвечать на лишние вопросы уже не было времени. Все должно решиться до утра, иначе бы ящики не принесли.

Вся надежда на темноту. Может немножко задержится выездная бригада, ведь ночь пока не наступила, а эти мастера заплечных дел любят работать перед рассветом. На свое счастье так никого и не встретив, Павел повесил ключ в приемной. Подбежал к двери архива и приклеил волосок, чтобы быть уверенным, что туда никто без него не входил, запрягся в санки и молясь об удаче тронулся в путь. Прятать ящики не было особого смысла, если арестуют, то все равно выпытают куда отнес, а он еще морально не готов к бегству. Есть надежда, что сразу не арестуют, тем более, что он для этого кое-что предпринял.

В госпитале в это время разворачивались следующие события. Санитар пытался как можно скорее замести следы и унести остатки украденного. Надо отдать ему должное, он предупредил своих подельников. В таком закрытом коллективе ничего не проходит незамеченным. Суета естественно привлекла к себе внимание. Вывод был однозначным. Если народ забегал, то стало известно о внеплановой проверке и надо тщательно подготовиться. Из дома были вызваны все. К утру, после бессонной ночи, в госпитале сделали максимум возможного чтобы подготовиться к внезапному визиту проверяющих. Кое кто из больных был выписан задним числом недостачи покрыты из внутренних резервов. Все что можно почистили и помыли на всякий случай.

Дорога заняла почти час. Пришлось пробираться по темным закоулкам против ветра, который так и норовил дуть в лицо. Оставив санки у дверей он перетащил чемоданы и ящики к себе в комнату. Не удержавшись, проинспектировал содержимое. В одном была говяжья тушенка, так называемый второй фронт, несколько банок консервированных фруктов, плитки шоколада, две бутылки красного вина — сборная солянка. В другом флаконы с пенициллином. Перепрятывать нет смысла, тем более, что пенициллин надо хранить в прохладном помещении при температуре до десяти градусов. Быстро переложив содержимое в чемоданы, Павел вынес пустые ящики во двор и расколол их. Все. Спать…

Павел заторопился на службу. Сегодня очень важный день. Одев свой ватник и сапоги он двинулся на работу.

Госпиталь встретил необычной тишиной. В приемной, куда Шатов пришел взять ключ от архива было многолюдно. За столами сидели несколько человек в военной форме и бледный Семен Борисович. Судя по выражению его лица, он находился в предынфарктном состоянии. Увидев Павла он слабо улыбнулся и произнес: — «Вот наш юный протеже, про которого я уже рассказывал. Пойдемте в архив посмотрим, как он там командует». Один из военных его прервал.

— Спасибо за помощь мы сами справимся. Пошли посмотрим — сказал он уже обращаясь к Шатову и добавил — Игнатенко, Алтын Баев и ты — со мной. — Когда до двери архива оставалось несколько шагов он спросил.

— Приемная запирается?

— Да, но ключ от нее хранится в пожарном ведре. — От волнения голос Павлика задрожал.

— Значит любой может зайти? — Скучающим голосом спросил другой сопровождающий.

— Тот, кто знает про ключ. — Павел пока не мог справится с волнением, но это для чекистов было привычно.

— Почему дверь архива не опечатана? — продолжали сыпаться бессмысленные вопросы.

— Таких распоряжений не было, — К счастью волосок, про который Павел не сказал, оказался нетронутым. — Отлегло.

— Ну, открывай.

Зашли все вместе. Начальник расположился за столом посадив Шатова напротив, а бойцы пошли осматривать помещение, залезая во все углы.

— Ответь мне пожалуйста, Шатов, на такие вопросы. Тебя не удивила сумма аванса, которую ты получил. — Спрашивающий следил не за словами, а за реакцией допрашиваемого.

— Нет, я по совету Семена Борисовича написал заявление о получении материальной помощи на вещи первой необходимости. У меня ведь почти ничего своего нет. — Уже обретя уверенность спокойно отвечал Шатов.

— Так, с этим прояснилось. Второе — зачем брал нитку и иголку на отделении хирургии?

— Дырку в ватнике зашивал. Могу показать-смотрите.

Опер взял ватник, ловко его прощупал и вспоров ножом ткань, достал из — под подкладки свидетельство о рождении, сто рублей и несколько квитанций на заказные письма. Прочитав свидетельство и квитанции, начальник хмыкнул и передал Игнатенко.

— Ничего страшного снова зашьешь. Боец, нашел чего-нибудь интересное? — Роль руководителя перешла к Игнатенко.

Судя по разведенным в стороны рукам чекиста, ничего интересного он не увидел.

Дальнейший разговор продолжил, находившийся ранее в тени сотрудник.

— Где научился печатать. — Спросил он устраиваясь на диванчике.

— Так, ходил в кружок юнкоров. Я даже сейчас пытаюсь писать статьи, репортажи и посылаю их в разные издания. Я уже отсюда отправил стихи в «Пионерскую правду» в журнал «Наука и жизнь». А мой рассказ обещали напечатать в журнале «Новый мир», меня даже Симонов хвалил. Сейчас жду ответа от Твардовского. Правда обратным адресом указал адрес госпиталя. Хотите, я свои стихи почитаю?

— Не надо, поэт, лучше сейф открой. — В голосе стало сквозить презрение.

Только сейчас, Павел заметил, что на гвоздике висит ключ, который он вчера впопыхах не заметил. Судя по внешнему виду это был ключ от железного шкафа. Не показав изумления, Шатов открыл дверцу.

— Что тут находится, — продолжал спрашивать Игнатьев.

— Больные сдают ценные вещи на хранение, но что конкретно в коробках, я не знаю. Инструкций по обращению с сейфом мне никто не давал.

Игнатьев задумался. Конечно надо бы забрать этого мутного парнишку и плотно с ним поработать. Наверняка что-нибудь всплывет, ведь рядом с Семеном Борисовичем работает. Может знает, что. Слишком вольно здесь себя чувствуют сотрудники рыскают везде, мешаются. Ценности содержаться кое-как, никакого почтения к режиму хранения. Больше всего виноват, конечно, Семен, не зря на него сигналы поступают. Ладно, заберем сегодня только еврюгу, а с этим малолетним деятелем пусть разбирается руководство, все равно брать писак можно только с одобрения главного. Его дело доложить. Излишняя инициатива в отделе сейчас не приветствуется, можно и самому загреметь по этапу, а этого поэтишку пригласить к себе всегда можно. Деваться то ему некуда.