Иные пути. Чужой - Олег Антипенко

— Я видел, как ты вошла и не хотел мешать. Думал тебе известно о моем присутствии…

Лилиана постояла еще немного покачиваясь, словно решаясь на шаг, затем подняла стул и, уже проходя около сержанта, сухо бросила:

— Добрых снов, господин сержант.

— И тебе.

— Доброй ночи, Ронин. — Попрощалась и Юлис.

ГЛАВА 4

В СНЕГА

В Шорут добрались из ближайшего города с представительством наемной конторы. Местный маг немало удивился военному положению, но доставил бесплатно только после всех формальных разрешений, никак не желая расставаться с возможной платой.

Шорут, как и всегда встретил шумной толпой торговой улицы. Асор только недавно вышел из-за горизонта, а уже заключаются сделки и договора. Контора жила в ритме города и двери успели приветливо открыть. В целом ничего не напоминало о военном положении в Шоруте. Торговые дома отреагировали на это событие с позиции закостенелого купчины — поднятием цены на вооружение и исходное сырьё.

— Ну что, попраздновали? — Встретил их Смир злобным тоном.

Было не понятно, чем он больше недоволен: отправкой группы в Гостим в такое неспокойное время или кандидатурой этой самой отправки.

— Лейтенант у себя? — Спросил Ронин.

— Где же ему ещё быть?!

Мариш сидел за столом. Не видно было ни единого клочка свободного места, лакированная поверхность полностью скрылась под завалами бумаг, в основном карт.

— Ронин! — Лейтенант поднял взор на посетителя. — Ну, как Гостим, приветлив ли?

— Очень. ТАК я пожалуй никогда не отдыхал.

— Вижу. Были проблемы?

— Всё решено.

— Значит были. Допросы?

— В ГУРе я пробыл пять минут первого дня и больше они со мной не связывались.

— Что тогда?

— Интересные балы устраивал мер… Едва не захлебнулся весельем!

Мариш был тем человеком, которому Ронин мог доверять, ведь лейтенант и так много знал о его умениях и самое главное, где он их получил. Да и просто-напросто хотелось поделиться своими достижениями.

— Дуэль была. Мастер меча.

— С кем?

— Хм. Угадай!

— Не может быть! Только не говори, что уложил мастера меча.

— На обе лопатки. Не говорю.

— Ронин, ты ли это?!

— Сам не ожидал.

— Я не об этом. Тебя не узнать. Где тот хмурый и серьёзный тип, к которому я привык?

— Празднества наполняют эмоциями. Не обращай внимания. Лучше скажи, как обстоят дела. — Ронин кивнул на кипы листков и свитков. — Держишь руку на пульсе событий?

— Да, о деле. — Мариш заёрзал на стуле, поднялся. — Поступило указание на отправку уже сформированных патрулей в рейд.

— Всех?

— Да. Твоя, как понимаешь, в этом списке.

— Нет, Мариш, там, — сержант указал пальцем в потолок. — Сидят всё-таки идиоты. Нужно уже армейскую разведку подключать с их набором магической защиты.

— Она уже задействована, если верить моим источникам.

— Наёмники для отвода глаз? По всей границе Фостр в любом случае не пойдёт, но по нескольким направлениям сметут всех и не заметят. У наёмников нет шанса ни сообщить о продвижении, ни воспрепятствовать ему. Пора и со стационарных постов отзывать людей, а они ещё больше забрасывают. Я не удивлюсь, если и маяков нам не выдадут.

— Так и есть.

— Отлично. Нас записали в «нулевую линию».

С помощью маяка можно послать зов магу, который и переместит группу к себе. Радиус перемещения ограничен в отличие от маяка Валена, однако это оказало бы бесценную услугу группе, которой не повезёт встретиться с передовыми силами врага. Мгновенное отступление позволит избежать потерь в бою, а иногда и самого боя. Сержант потому и упомянул «нулевую линию», она располагалась за первой и всегда выставлялась перед конницей. Её ряды заполнялись предателями и преступниками, приговорёнными к казни во время войны. Их безоружных привязывали к вбитым в землю колкам и занимали позиции позади. Никто не любит предателей, даже противник, которому эти люди и доносили. При обмене магическими ударами и залпами лучников редко кто погибал из «нулевой линии», только счастливчики. Их оставляли для кавалерии, чтобы кара была наглядной для всех, и у собственных солдат не возникло искушения перебраться в чужой стан. Вал конных рыцарей нагонял такой страх своим приближением, что многие кричали не своим голосом. Вой и визг затихал под копытами, обречённые разбивались о полный доспех боевой лошади, втаптывались в грунт.

Только теперь перед наступлением врага вместо преступников окажутся наёмники, расходный материал с такими же шансами на спасение.

— Указание пришло со штаба юго-западного округа. Повлиять на него нет никакой возможности.

Ронин молчал и лейтенант продолжил:

— Маршрут выбирай сам. Все сейчас в горах и в такой неразберихе сложно что-то планировать. Кстати твою группу доукомплектовали.

— Опять кто-нибудь, кто впервые взял в руки не деревянный клинок?

— Ронин, на данный момент…

— Да понимаю я!

Дверь отворилась, и в проёме показался Смир.

— Иду. — Сказал лейтенант.

Несмотря на ответ сержанта обеспечения, Мариш всё-таки отлучается из кабинета.

— В палаточный лагерь. — Пояснил он.

— Как Норит?

— День-два и сформирует третий десяток.

В ответ на это Смир презрительно хмыкнул. С тем же презрением выразился и Мариш шепотом:

— Уже метит к ним в сержанты.

— Кто бы сомневался!

— Паренька найдёшь в «гостевой». Когда отправляешься?

— Чем раньше выйду, тем меньше шансов нарваться на передовые отряды.

— Удачи, Ронин. Пускай Сарес будет к вам благосклонна!

Когда сержант спустился в приёмную, новичок уже общался с Лилианой.

— Вот познакомься, это Ронин Кенрид. — «Наконец-то она не забыла фамилию» — Сержант.

Девушка представила Ронина и с показным равнодушием отвернулась.

— Здравствуйте, сэр, я Линс Орвин. — Юноша протянул руку для пожатия.

Сержант мельком просмотрел сведения о новом члене патруля в кабинете Мариша: двадцать два года, светлые волосы, голубые глаза, овальное лицо с правильными чертами. Разница в описании была в возрасте. Наёмник выглядел на восемнадцать, в чём виновата его худоба.

— Я не рыцарь, Линс. — Ронин оставил протянутую руку без внимания.

— О, я уверен, Вы достойны этого.

Грубая, неумелая лесть. Ронин не воспринимал в свой адрес похвалу или комплименты, однако ценил изысканные высказывания как искусство, как некое мерило человеческой изворотливости и острого ума. Этот же образец славословия ничего не вызвал в сержанте, кроме отвращения.