Третий берег Стикса (трилогия) - Борис Георгиев

— Я не домой. Мне тоже нужно к Лосеву, Володя, — виновато проговорил начальник Департамента строительства.

— Зачем? Случилось что-нибудь? — равнодушно спросил президент, стараясь приноровиться к быстрому шагу бывшего ареолога, чтоб не обгонять и не отставать. В широком коридоре, спускавшемся пологим изгибом с верхнего обсерваторного яруса к цехам и лабораториям поселения «Центрум», было по-вечернему пусто и тихо — идеальные условия для серьёзного разговора. Собеседника знали друг друга достаточно хорошо, чтобы не приходилось тратить время на изречение благоглупостей о преимуществах пешей прогулки и оправдываться в желании презреть лифт. «Гемфри смотрит виновато», — отметил про себя Володя и понял вдруг, что произошло, раньше, чем услышал ответ.

— Пока не случилось, но вполне может, — проворчал Морган. — Рэтклифф потребовал расконсервировать и передать ему ещё одну эскадрилью истребителей, подготовить к передаче две, а завтра пустить в производство новую партию. К чему бы это, как ты думаешь?

— Кто хочет мира, пусть готовится к войне, — усмехнулся президент.

— И всё это против одного несчастного мальчика?

«Всё против нас», — с тоской заметил про себя Володя, бросив косой взгляд на горбатые спины ангаров, видимые прекрасно сквозь боковую прозрачную стену спиральной галереи. И увидел, как лопнула, раскрыла лепестки одна из красных спин, обнажив веретено корабельного туловища.

— Мне показалось, Рэтклифф не очень-то верит, что эскадрилья «ос» сможет с ним управиться. Казалось бы, даже трёх-четырёх штук довольно, чтобы разделать любой из наших кораблей.

— Речь ведь не о любом корабле, — хмыкнул Володя, глядя, как поднимается с трехсотметровой глубины к звёздному небу гигантская серая туша.

— Не о любом? — переспросил с надеждой Морган. — И ты думаешь, у мальчика есть шанс? У меня сложилось впечатление, что ты тоже знаешь, о ком речь.

«Мне ли не знать!» — заметил про себя Володя, но вслух не сказал, и, чтобы увести разговор в сторону от опасной темы спросил:

— Послушай, Гэмфри, ты не жалеешь, что подался в администраторы?

— Мог бы не спрашивать, — Морган хохотнул. — Ты же меня знаешь. Так иногда зудит! Как это по-русски? Как у старого коня при звуках боевой трубы. Бросил бы всё к чёртовой матери и двинул бы пешком к долине Маринер… Но есть ведь Галя и парень мой Джеффри. Если бы у тебя был сын… О! Извини, Володя.

Всем было известно, что детей у президента нет.

— Ничего, ничего. То, что ушло — было не наше. В моём возрасте и положении не плачут по сбежавшему молоку, — безмятежно болтал президент, чувствуя, как ворочается в сердце шестидюймовая ржавая игла отчаяния. «Гэмфри не виноват. Всегда был толстокожим, даже в детстве. Весь в папашу, Гэмфри-старшего. Его-то уж точно сердце не беспокоит. И меня беспокоить не может, ибо искусственное. Так, фантомные боли».

— Жалею, Володя, страшно, — продолжил исповедь Морган. — Особенно в такие дни, как сегодня. Когда я бродил под оранжевым небом, как-то само собой разумелось, что там, куда я бреду, что-то есть. Понимаешь? Нужно только чтобы хватило жизни дойти. Уж тогда-то мне не пришло бы в голову выбирать, что важнее — жизнь или какие-то идиотские законы. Но теперь мне всё чаще кажется… Кто это стартовал? Транспорт на Ио? Нужно Лосеву напомнить, чтобы со следующим транспортом отправил регеноплант, он готов уже. Да, так о чём я? Всё чаще мне кажется, Володя, что там, куда я шёл тогда, ничего не было. Ждала меня там очередная порция пустоты. Квант вакуума. Я не природа, я пустоты не терплю, понимаешь?

— Прекрасно тебя понимаю, — успокоил его президент, подумав вскользь: «Но это только самооправдание. Просто ты ещё не дошёл».

— Ты так и не скажешь мне, против кого я сейчас буду готовить «ос»? — спросил неожиданно Морган. До выхода к стапелям верфи оставалось метров сто. Спринтерская дистанция. И президент неожиданно для себя решился на отчаянный шаг.

— Представь себе, Гэмфри, что готовишь истребители-автоматы против собственного сына.

Морган приостановился даже. Вдохнул шумно, потом помотал головой:

— Небеса чёрные и красные! Типун тебе на язык, Володя… Мы разговаривали с Джефом два часа назад! Он сейчас на Весте! И в ближайшие пару месяцев не только на Землю не собирается, но даже и на Марс…

— Ты не понял. Я не имел в виду твоего парня, просто просил тебя представить, что бы ты чувствовал, если б на месте Саши Волкова…

— Так это Сашка?! — взревел Морган.

— Потише, потише, Громобой, — президент поморщился, придержав впечатлительного собеседника за локоть манипулятором. Раздвижные прозрачные двери верфи были близко. Можно было различить, как мечутся за ними вокруг серо-голубого бока угловатые тени, словно шевелит коленчатыми ногами паук-гигант.

— Сашка!.. — бормотал Морган, тараща глаза на копошение теней. — Какого карста его понесло к Земле? Что он там забыл?

— Ему сейчас не приходит в голову выбирать между жизнью людей и какими-то идиотскими законами. Теперь понимаешь, что я чувствую? Но ты не ответил. Что бы ты сделал, если бы знал, что истребители готовят против твоего сына?

— Я? Да я бы всех их голыми руками передушил.

«Вот поэтому-то я и не скажу тебе всей правды, дружок», — печально подумал Володя.

— Чем я могу помочь?

— Помнишь, вчера, когда ты получил указание расконсервировать и передать Рэтклиффу эскадрилью истребителей, я просил тебя проверить рефлексы каждой «осе»?

— Да, ты сказал тогда… А! Вот оно что! Ты тогда уже знал!

— Да, да. Я всё знал. И теперь знаю, что делаю. Покопайся. Дай мальчику хотя бы три часа времени.

— Я проверю их, Володя. Я сам очень хорошо и тщательно проверю рефлексы этих гадин. Не нужно ли…

— Нет, — прервал его осторожный президент. — Только проверить, ни больше, ни меньше. Чует моё искусственное сердце, «осы» — это не всё, что у них есть. Пусть пока что балуются, выпускают рой за роем. Время работает против них. Пойдём внутрь.

На верфи дым стоял коромыслом. Нет, дыма, как такового, естественно, не было, но он чудился в суетливом нешумном мелькании массивных сервобалок, скользивших вдоль корпуса снаряжаемого корабля по плавным многометровым дуговым траекториям. Судя по виду насадок, выполнялась последняя проверка целости карболитового слоя, после которой только и останется — отправить новоиспечённый корабль в ангар, на погрузку.

— Где Алексей Мстиславович? — спросил Морган, поймав за рукав комбинезона чрезвычайно измотанного практиканта с нашивкой сектора планетологии на клапане нагрудного кармана, волочившего многотрубчатый прибор самого устрашающего вида.

— На… верху… — задыхаясь, выдавил практикант и указал для убедительности подбородком на верхушку сумрачного купола верфи, где шевелились тени и посверкивали огоньки ионосварки.

— Пойдём в лифт, — пригласил Морган президента, позволив начинающему планетологу спешить дальше.

— Я тороплюсь, Гэмфри, — слукавил президент, — слетаю прямиком туда. Извини.

— По шее от него получишь, ненормальный! — крикнул Морган, провожая глазами взлетевшего к потолку президента.

«И получил бы, будь у меня нормальная человеческая шея, — ворчал про себя Володя, уворачиваясь от балок и ныряя под провисшие кабели. — И сам бы дал себе самому по шее за нарушение техники безопасности, но не до того мне сейчас. А нужно мне всего-то поговорить с Лёшкой один на один, пока ты, Гэмфри, будешь тащиться сюда в лифте. Лешка — старик, поймёт меня с полуслова, но тебе, Гэмфри-бой, лучше пока что ничего не знать, извини».

Ловко увернувшись от кран-балки, торжественно тянувшей под самым куполом растровую насадку гравископа к помосту у верхнего приборного паза, Володя высмотрел на помосте сутулую фигуру и направился прямо туда, перемахнув через поручень.

— По шее захотел, господин президент? — деловито осведомился Лосев. — Какой прекрасный пример для моих сопляков!

— Оставь нотации, Лёшка, некогда, — проговорил вполголоса Володя.

— Куда ты меня тащишь? — глава Сектора Планетологии пытался отбиться от цепкой механической клешни главы Сектора Математики и Теоретической Физики.

— Не брыкайся, разговор есть, — Володя затащил упрямца за устой крана, подальше от нескромных взглядов шумной компании планетологов, возившихся с растровой насадкой.

— Ну?! Что?!

— Ему понадобится убежище. Есть мысли? — без длинных предисловий спросил президент.

— Всё так плохо?

— Бывало и хуже, не отвлекайся. Мысли дельные есть?

— Мысли всегда есть. Веста. Там некомплект состава после вчерашней аварии. Я не успел сообщить.

— И не сообщай пока. Много народу погибло?

— Двое, но если…

— Чёрт! Кто? Нет, это потом. Прибудут двое. Предупреди… кто у тебя там?