Самоубийство Достоевского (Тема суицида в жизни и творчестве) - Николай Наседкин

Интересна нам, если можно так выразиться, в суицидальном освещении и судьба кроткой Сонечки. Если Раскольников определяет-характеризует себя не как убийцу, а как самоубийцу, то и к Соне он в приговоре безжалостен: "Ты на себя руки наложила, ты загубила жизнь... свою..." Раскольников не сомневается, что у неё только три дороги (на одну больше, чем, как мы помним, самому Раскольникову предрекал Свидригайлов): вниз головой в канаву, сойти с ума или превратиться в настоящую профессиональную проститутку с холодным сердцем, потонуть в разврате. Причём, канава в этом перечне не случайно поставлена на первое место: он догадывается, что и сама Соня не раз уже задумывалась об этом лёгком пути-выходе. И это действительно так, но два обстоятельства не дают, не позволяют ей наложить на себя руки: "от канавы удерживала её до сих пор мысль о грехе, и они, те..."(-5, 305) То есть - младшие братья-сёстры и полусумасшедшая Катерина Ивановна, которые без неё тут же и пропали бы...

Упомянуть надо и маляра Миколку, который хотел-намеревался на себя взять убийство старухи-процентщицы и её сестры, дабы пострадать невинно и страданием очиститься. А перед этим вдруг чуть не удавился на собственном кушаке - случайные свидетели помешали.

Вспомним ещё раз и об Афросиньюшке - той самой женщине, которая бросилась с моста в воду и тем спасла Раскольникова от аналогичного поступка-действия. Потом выяснится, что перед этим Афросиньюшка уже пыталась удавиться и тоже, получается, неудачно. Но, разумеется, не жить ей на белом свете: очередная попытка наложить на себя руки от нищеты, безысходности и пьяной тоски - непременно увенчается успехом...

Ну и, наконец, стоит упомянуть-вспомнить напоследок опять же и бедного дворового Филиппа, не выдержавшего истязаний Свидригайлова, и 14-летнюю девочку, обесчещенную им же, и удавившуюся на чердаке. Странно, к слову, но в предубийственных кошмарах Свидригайлов считает её почему-то утопленницей. Или, может быть, он не одну девочку загубил на своём веку?..

Вероятнее всего!

6

Итак, суицидальная тема - одна из сквозных и главных в "Преступлении и наказании".

Достоевский, как уже подчёркивалось, создаёт этот роман в один из самых тяжких периодов своей жизни-судьбы - переполненный трагическими, убийственными обстоятельствами-событиями. Иному человеку, особенно со слабыми нервами, даже и одного из этих обстоятельств (смерти жены, брата, крах журналов, долговая кабала, отвергнутая любовь-страсть, обострение падучей...) было бы довольно для петли или пули в лоб. Достоевский был человеком, и нервы, как известно, имел далеко не железные. Он, можно не сомневаться, в иные невыносимо тяжкие моменты (особенно после припадков, в состоянии сумеречного сознания) думал, не мог не думать о самоубийстве. Однако ж - продолжал жить и терпеть. Почему?

Во-первых, как уже упоминалось, своеобразным эликсиром жизни, живой водой для него было творчество. А в тот конкретный период немалую роль играло ещё и понимание-осознание им того, какого уровня создаёт-рождает он произведение: его настолько переполняла радость творца (человеко-Бога!), что в иные моменты, как мы уже знаем, он не только забывал о мрачных самоубийственных мыслях-думах, но даже и от души веселился беззаботно, как ребёнок.

Во-вторых, от суицида спасали Достоевского... Свидригайлов с Раскольниковым. И недаром именно в этом романе и появляется первый в мире-творчестве Достоевского герой-самоубийца. Давайте обратимся к авторитету немецкого гения мировой литературы. В 1774 году 25-летний Гёте терпит сокрушительный крах в любви к Шарлотте Буфф и тут же пишет-сочиняет роман "Страдания молодого Вертера", заглавный герой которого в аналогичной ситуации (всего-то из-за одной-единственной причины!) застреливается. По всей Европе после выхода романа в свет прокатилась волна самоубийств молодых и пылких людей. На упрёки, что именно он, автор "Вертера", подтолкнул-спровоцировал этих несчастных к трагическому шагу, Гёте отвечал: "...вы хотите привлечь к ответственности писателя и предать проклятию сочинение, которое, ложно понятое ограниченными умами, могло бы в худшем случае освободить мир от дюжины глупцов и бездельников, не могущих сделать ничего лучшего, как совсем загасить и без того уже слабо тлеющий в них огонёк..." Как видим, великий писатель не отрицает, что его герой провоцирует слабонервных "глупцов и бездельников" на подражательное самоубийство. Но до нас дошло ещё одно чрезвычайно важное признание автора "Вертера" уже на склоне лет: "Это создание (...) я, как пеликан, выкормил кровью собственного сердца и столько в него вложил из того, что таилось в моей душе, столько чувств и мыслей (...). Впрочем, (...) я всего раз прочитал эту книгу, после того как она вышла в свет, и поостерёгся делать это вторично. Она начинена взрывчаткой! Мне от неё становится жутко, и я боюсь снова впасть в то патологическое состояние, из которого она возникла..."161

Если сказать проще, молодой Гёте, невыносимо страдая и стремясь к самоубийству, создал молодого героя, который от аналогичных невыносимых страданий стреляется. Тем самым автор, по его собственному признанию, спас самого себя. Операция по пересадке суицидального комплекса из души автора в душу героя прошла настолько успешно, что у писателя и метастазов не осталось, и он прожил до глубокой старости, а литературный персонаж начал-взялся заражать самоубийственным вирусом читателей, и даже сам Гёте впоследствии боялся вновь заразиться от своего героя суицидальным комплексом.

Достоевский чрезвычайно внимательно читал "Страдания молодого Вертера" и позже, в "Дневнике писателя", будет обращаться к образу-имени заглавного героя не раз. Но нам пока важно подчеркнуть, что русский писатель, конечно же, не в меньшей степени, чем немецкий, обладал даром пересаживать-вкладывать болезни, страдания собственной души в своих героев. И свой суицидальный комплекс он передал не только Свидригайлову, но и Раскольникову. В образе-судьбе первого автор довёл намерение до конца, исцеляясь сам; в судьбе-образе второго прописал-показал весь путь борьбы и колебаний по краю суицидальной пропасти и победу (хотя, как увидим, и временную) над своим стремлением к добровольной смерти.

В этом плане примечательна следующая деталь. Автор как бы уравнивает-сопоставляет финалы судеб романных героев-двойников: если самоубийство Свидригайлова обозначается эвфемизмом вояж, отъезд в Америку, то и каторга Раскольникова, по крайней мере - для его матери, заменена далёким путешествием. Сначала он сам ей объявит, что уезжает "очень далеко", затем Дуня, уже после приговора, выдумала для матери "целую историю об отъезде Раскольникова куда-то далеко"(-5, 488), и Пульхерия Александровна сама уже придумала целую историю о внезапном отъезде сына, и что ему надо от кого-то скрываться. Одним словом, Родя уехал далеко-далеко, чуть ли не в Америку...

Но ведь сам Достоевский свою каторгу-Америку уже прошёл, и в его судьбе уже началась новая жизнь, о которой ещё только мечтает в остроге Раскольников. Так что, приговорив Свидригайлова к самоубийству и заставив Раскольникова пройти весь предсамоубийственный путь и остановиться на самом краю, Достоевский, пережив всё это со своими героями, на данном этапе своего жизненного пути временно как бы закрывает суицидальную тему в своей собственной душе.

Тем более, что способствовало этому и "в-третьих" - судьбоносная встреча с Анной Григорьевной Сниткиной.

7

Как известно, Достоевский весьма недобро и даже злобно отзывался до конца дней своих о Ф. Т. Стелловском. Писатель считал, что этот издатель-спекулянт ограбил его и судился с ним как с заклятым врагом...

И это доказывает, что Достоевский, как и многие гениальные люди, в обыденной жизни, в обстоятельствах и следствиях собственной судьбы не всегда верно расставлял акценты, был наивен, мог весьма бездарно ошибаться в оценке событий. По сути, ему, Фёдору Михайловичу, надо было бы до конца дней г-на Стелловского (он умер в 1875-м) числить его в ближайших друзьях-приятелях, благодетельствовать ему и осыпать подарками, после кончины же - вспоминать-поминать только добрым словом. Давайте попробуем посмотреть на их сделку-контракт 1865 года не глазами Достоевского, а беспристрастно, как бы со стороны. Получится у нас следующее:

а) Стелловский решился издать и издал четырёхтомное собрание сочинений писателя, известность которого в то время была далеко ещё не такой, какой стала она после "Преступления и наказания", чем способствовал, без сомнения, росту его популярности. Достоевскому не случайно не удалось найти иной выход из денежного тупика - кто бы из тогдашних издателей, кроме Стелловского, рискнул заключить контракт с относительно молодым ещё автором и выплатить ему деньги вперёд?..

б) Во многом благодаря этому, казалось бы, кабальному контракту и появилось на свет одно из самых цельных и безусловно талантливых произведений, приоткрывшее читателям и исследователям внутренний мир Достоевского, - роман "Игрок".