Полтергейст - Кэт Ричардсон

— Неужели он такой хрупкий, что если один человек перестанет в него верить, он развалится?

— Нет, неправильно. Если группа перестанет верить в то, что полтергейст коллективный, он распадется. Если они все, дружно, утратят веру, он рассыплется в прах. А еще они могут начать думать, что его контролирует один человек…

— Они все должны в это верить? Или достаточно одного человека?

— Не уверен. В любом случае коллектив должен распасться. Это главное.

— А если полтергейст не распадется?

— Теоретически это невозможно. А что думаешь ты, человек, который знает о невозможном больше других?

— Честно? Понятия не имею. Но если я, не будучи психологом, заметила неладное… Неужели Такман считает, что это сойдет ему с рук?

— Вероятно, как раз над этим он и ломает голову. Подходит время отчитываться за гранты, и он пытается выкрутиться. Он никогда не был высокого мнения о ТСУ. Меня удивило, что он вообще согласился там работать. Может, он считает, что выйдет сухим из воды, если сумеет отвлечь внимание комиссии. Такман не из тех людей, которые соблюдают правила, потому что так надо. Он начинает соблюдать правила, когда не получается их обойти. Или когда чувствует, что может попасться. Его репутация уже порядком подмочена, и если его еще раз поймают на грязных делишках, он отсюда вылетит в два счета.

— Понятно. — Я сквозь зубы проклинала Такмана.

— Харпер?

— Что?

— Все в порядке?

— Да. Спасибо, Бен. Мне пора идти.

— Хм… ладно. Эй! Нам было очень приятно, что ты с нами пообедала.

— Все было чудесно.

— Не считая летающего пудинга в качестве десерта, так сказать.

Я рассмеялась.

— Ну, он всего лишь ребенок.

— По-моему, он попал в дурную компанию. Ну не от нас же он понабрался! Боюсь, из-за выходок Альберта и Брайана ты начнешь нас сторониться.

— Не волнуйся. Я обязательно на днях зайду в гости. А сейчас мне правда надо работать. Спасибо за помощь, Бен.

Я повесила трубку, пока не поздно. Еще чуть-чуть, и я бы вышла из себя.

Чертов Такман. Попросил Бена подыскать «непредвзятого сыщика» (читай «легковерную дурочку») — нет, ну каков! А я ведь об этом думала, когда принимала его предложение, но решила, что я слишком умная — проклятая самоуверенность! — и позволила себя обмануть. На себя я злилась не меньше, чем на Такмана. Похоже, он подставил нас с Квинтоном, и это приводило меня в бешенство. Он злоупотребил моим доверием, лгал кураторам, выудил у ТСУ деньги при помощи своей аферы с оборудованием и разработал эксперимент, из-за которого погиб человек. Есть вещи поважней уязвленной гордости.

Искушение раздавить заносчивого докторишку было велико, но я понимала, что это не остановит Селию и никак не поможет в расследовании убийства Марка Луполди, как бы мне ни хотелось поймать Такмана в его же собственную ловушку. Хотя… Может, мне удастся извлечь для себя определенную выгоду. Если он закроет проект, может, Селия рассыплется сама по себе, хотя я не слишком на это рассчитывала. Местный полтергейст опроверг уже столько выводов и теорий из экспериментов Филиппа, что я точно не знала, чего ожидать. Я знала одно: проект нужно свернуть. Осталось отыскать и образумить Такмана.

Я немного повозилась с телефоном, сделала несколько звонков и просмотрела кучу бумаг, а затем всерьез взялась за Гартнера Такмана.

На то, чтобы его выследить, у меня ушло несколько часов. Я нашла доктора Такмана в одном из отелей в центре города, на приеме, организованном региональной ассоциацией психологов. Только-только настал черед коктейлей и светских сплетен, и мне удалось отвести доктора, который заблаговременно выключил мобильник, в укромный уголок для серьезного разговора. На банкет меня, правда, не пустили, но я подняла крик и стояла на своем до тех пор, пока до меня не снизошел один из организаторов. Он показал мою визитку Такману и попросил того выйти.

Такман был одет в костюм и выглядел щеголевато и слегка рассерженно. Когда он остановился, сверля меня взглядом, я вытащила папку с отчетами, держа ее между нами, чтобы он не мог ее игнорировать. Он равнодушно покосился на папку и перевел взгляд на меня.

— Зачем вы меня вызвали? — возмутился он.

Меня трясло от омерзения.

— Чем быстрее я передам вам бумаги, тем быстрее от вас отделаюсь, — ответила я. — Вы солгали мне, Такман. А ведь я, кажется, ясно выразилась, что мне не нравится, когда из меня делают козла отпущения или принимают за дурочку.

— Я понятия не имею, что…

— Помолчите. Нет никакого саботажника, и никогда не было, и вы это знаете. Вы использовали скачок активности как повод, чтобы нанять меня. Чтобы прикрыть ваши финансовые махинации и отвлечь внимание комиссии от истинных целей эксперимента.

— В проекте есть саботажник!

Внешне я была само спокойствие. Я слегка глотала окончания, но только чтобы не сорваться и не начать орать.

— Нет, нету. Людям, у которых есть такая возможность, не хватает умений или мотива. У тех, кто обладает умениями и имеет мотив, напротив, отсутствует возможность. Это предусматривают ваши же протоколы и доказывают ваши записи. Я проверила и перепроверила: ни единого шанса. Ваш полтергейст вполне реален. Фальшива только ваша бухгалтерия — поэтому вы и не хотели, чтобы комитет по субсидиям стоял у вас над душой и слишком пристально проверял финансовую отчетность. Когда проверка, в следующем месяце?

Наглец пошел в контратаку:

— Мисс Блейн, боюсь, ваше мнение предвзято, соответственно вы не в состоянии как следует выполнять свою работу. К сожалению, я вынужден вас уволить.

— Валяйте. А я войду в банкетный зал и во всех подробностях поведаю коллегам-психологам о ваших экспериментах, о манипуляциях, о поверхностном изучении психологических особенностей участников, о замене оборудования и об обмане. Это будет последний гвоздь в гроб вашей репутации: многие ваши коллеги в курсе ваших сомнительных экспериментов и интересной манеры вести учет. Они серьезно отнесутся к обвинениям. Сомневаюсь, что в этом зале есть люди, которым неизвестна истинная причина, по которой вас выставили из Вашингтонского университета. Скажите мне, как наказывают психологов, опозоривших свою профессию? Лишают практики? Обливают смолой и обваливают в перьях? А может, сажают в тюрьму?..

Я смотрела ему в глаза, не мигая: пускай поволнуется. Такману стало не по себе, но он оказался крепким орешком и не отвел глаза.

— На этот раз вы слишком далеко зашли, Такман. Один из выпестованных вами психов превратился в самого настоящего убийцу!

— Нет, — ответил он, но голос его звучал тихо и неуверенно, глаза забегали.