Великая Испанская революция - Александр Шубин

В любом случае, дело было не только в военных вопросах. Советских лидеров не устраивало направление Испанской революции, которая была слишком радикальной, да и шла «не туда».

Авторитет Сталина был большим подспорьем сторонникам авторитарно-этатистской альтернативы Революции — ведь сталинский СССР был важнейшим союзником Республики. По словам комбрига Алексеева, «Я не видел ни одного селения, где не было бы на стенах лозунга — „Виват комрад Сталину“. И наряду с этим ты не видишь ни портретов, ни приветствий своих испанских руководителей и вождей»[812].

Однако против авторитета Сталина систематическую борьбу вели коммунисты-диссиденты из ПОУМ. Они были опасны для планов Сталина, так как могли увлечь за собой часть коммунистов, разрушив их иллюзии по поводу СССР. Ведь «поумисты» также были марксистами-ленинцами, но обладали критической информацией в отношении сталинизма. По словам сотрудника НКВД В. Кривицкого, «успех Сталина в установлении контроля над Испанией зависел от его способности преодолеть мощную антикоммунистическую оппозицию в республиканском лагере. Необходимо было взять под постоянное наблюдение идеалистов из числа иностранных добровольцев, помешать им смыкаться с элементами, выступавшими против сталинской политики и амбиций»[813]. Прибыв в Испанию, руководитель иностранного отдела ОГПУ А. Слуцкий наставлял своих подчиненных в отношении «троцкистов» и «анархистов»: «Это — контрреволюционеры, и мы должны их выкорчевать»[814]. Члены ПОУМ обвинялись в том, что они являются одновременно агентами и Троцкого, и Франко. Но если с Троцким у ПОУМ была хотя бы общая идеология, то «связь с Франко» реконструировалась через «материалы» Московских процессов 1936–1937 гг. Раз троцкисты — агенты фашизма, значит ПОУМ — агенты Франко.

Поумисты не стеснялись в выражениях, обличая сталинский режим и его проникновение в Испанию. В условиях, когда СССР оказывал помощь Республике, это шокировало далеко не только коммунистов. Пропаганда ПОУМ активизировалась в связи с развертыванием террора в СССР. Член ЦК ПОУМ Ю. Горкин заявлял, что Сталин «приступает к политическому и физическому уничтожению всех оппозиционеров внутри России. Советский режим, также как и аппарат компартии, превращается в громадную бюрократическую пирамиду, наверху которой он себя провозглашает, как неоспоримый вождь»[815]. Орган ПОУМ «Ла Баталья» писала 24 января 1937 г.: «Сталин и Литвинов оставляют революционный марксизм и впадают в национализм»[816]. СССР занял место российской империи, советская демократия уничтожена. Обличая советских лидеров в переходе от интернационализма к национализму, «Ла Баталья» не прочь была опереться на национальные чувства испанцев. 11 февраля она писала: «Испания не должна быть ни немецкой колонией, ни русской колонией»[817].

Разоблачительная кампания ПОУМ заставляла задуматься партнеров коммунистов — какую судьбу готовят им после победы над Франко. Хотя за плечами союзников компартии еще не было опыта стран «народной демократии» (именно в Испании он и отрабатывался), ужас сталинской чистки в СССР, со всей неприглядностью описывавшейся коммунистами-диссидентами, будил самые неприятные мысли. Критика нынешних коммунистов с ленинских позиций получила распространение и в ОСМ, где сохранилась оппозиция во главе с К. Эрнандесом.

Опасность ПОУМ для коммунистической пропаганды заключалась и в том, что раскольники коммунистического движения лучше всех в Испании знали его опыт, включая самые болезненные для Сталина страницы, среди которых переворот Чан Кайши стоял на одном из первых мест[818]. Политика «Народного фронта» была аналогична сталинской линии в Китае, которая десять лет назад закончилась сокрушительным провалом. 2 марта 1937 г. «Ла Баталья» напомнила об этом: «В Китае сделали то, что претендуют сделать в Испании — передать командование профессиональным военным… Эти военные, во главе которых был Чан Кайши, взяли на себя задачу задушить революцию. О парадокс! С оружием, полученным именно из России. Мы не хотим, чтобы этот опыт повторился»[819]. Коммунистам следовало срочно представить ПОУМ как банду пособников Франко и, следовательно, — клеветников.

После того как в декабре ПОУМ была «выкинута» из Женералитата, пошли слухи о подготовке ею путча «в контакте с экстремистско-гангстеровскими элементами НКТ». Якобы это выступление готовилось на январь 1937 г.[820] Но эти слухи не подтвердились. Они отражали реальный поворот в политике ПОУМ. Чтобы преодолеть свою политическую слабость, она сориентировалась на союз с радикальными анархистскими кругами, недовольными относительной умеренностью лидеров НКТ.

Критика сталинизма падала на подготовленную почву. 21 января 1937 г. Комитет анархистской молодежи, с которым стала активно сотрудничать ПОУМ, направил Антонову-Овсеенко письмо против Московского процесса «выдуманных троцкистов»[821]. Советский консул комментировал: «ПОУМ в настоящее время опасен не тем, что он насчитывает в своих рядах несколько тысяч человек, а тем, что пытается вовлечь в орбиту своей провокационной деятельности значительные слои СНТ, действуя через крайних анархистов»[822]. Более того, противники Сталина «протащили» в газету ОСПК «Требаль» статью о Троцком как спасителе Питера[823].

Антонов-Овсеенко делает вывод, вполне соответствовавший позиции советского руководства: «Лишь политический разгром ПОУМа создаст здоровые условия для длительного сотрудничества между Коммунистической партией и СНТ, ибо ПОУМ является штабом провокации, имеющим свои щупальца во всех организациях и особенно в СНТ и ФАИ»[824]. Такая демонизация ПОУМ была связана с недооценкой идейной самостоятельности анархистов. Если они идейно противостоят коммунистам-сталинцам, значит за их спиной — другая сила. Стоит разгромить «теневой штаб троцкистов», и анархистов легко будет подчинить влиянию КПИ. Как мы видели, у коммунистов встречались и более реалистические оценки анархо-синдикалистов как принципиальных идейных противников Коминтерна. Однако если с анархистами, как казалось, предстоит «разбираться» после победы над Франко, то «троцкисты» оказались главным врагом СССР, что определило их имидж в Испании.

Сближение ПОУМ и анархистов вовсе не было результатом односторонней инфильтрации «троцкистов» в «хаотическую» анархистскую среду. Анархисты сознательно содействовали этому сотрудничеству: «Анархисты старательно приглашают ПОУМ на общие заседания, изолируя социалистов[825], отказывающихся от участия с ПОУМ»[826]. После охлаждения отношений с коммунистами анархисты использовали ПОУМ как красную тряпку, чтобы поставить коммунистов в неудобное положение, изолировать их от своих массовых мероприятий. Пытаясь изолировать ПОУМ с помощью жесткого бойкота, коммунисты переиграли себя и сузили собственные возможности воздействия на массы анархистов. Ведь коммунисты не могли участвовать в общих мероприятиях с «троцкистами». 19 февраля на совещании у Компаниса представители НКТ предложили привлечь ПОУМ к мероприятиям «недели войны». Представитель ОСПК вынужден был согласиться, но ЦК партии аннулировал это согласие, выставив тем самым коммунистов в невыгодном свете[827].

Особенной неприятностью для Сталина могло бы стать появление в Испании Троцкого и провозглашение им здесь, в героическом антураже, нового Интернационала. А. Марти с тревогой докладывал Исполкому Коминтерна о планах «троцкистов» созвать 1 мая 1937 г. Всемирный рабочий конгресс в Барселоне[828]. Не это ли заставило коммунистов форсировать борьбу за власть в Барселоне в начале мая? Хотя ПОУМ не успела подготовить конгресс к началу мая, да и сам Троцкий опасался приехать в Испанию, где он мог быть арестован агентами НКВД, угроза использования барселонской «площадки» в целях крупной международной антисталинистской акции сохранялась и делала ПОУМ особенно опасным фактором для Сталина.

Отбив штурм Мадрида, республиканцы не могли перейти в контрнаступление. Равновесие сил привело к позиционной войне на Центральном фронте, подобной Первой мировой войне. Сначала франкисты надеялись нанести здесь решающее поражение Республике, затем республиканские генералы, вопреки более перспективным предложениям, стали тешить себя надеждой сокрушить Франко именно здесь, под Мадридом.

13 декабря франкисты попытались обойти Мадрид, прорвавшись между столицей и горами Гвадаррамы. Для начала нужно было перерезать дорогу на Ла-Корунью. В наступление пошли четыре бригады численностью 18000 бойцов. 14 декабря франкисты взяли городок Боадилья, который тут же был отбит с помощью танков Павлова. Новая волна франкистского наступления накрыла Боадилью, где были окружены два батальона интербригадистов. Они с трудом проложили себе дорогу назад, оставив горы своих и вражеских трупов. На рождество в сражении наступила пауза. Перегруппировавшись и получив подкрепления, франкисты начали новое наступление на шоссе.