Капрал Серов: год 1757 - Иван Юрьевич Ланков

ручейках, которые пересекает дорога на Либаву, инженеры из команды полковника Демолина уже оборудовали мостки и гати. По сравнению с февральским и апрельским маршами – легкая прогулка.

Генеральских свит не видно – они давно уже укатили на каретах в Либаву и дожидаются нас там.

Где же армия? Где все эти одиннадцать полков? На дороге в полном порядке, соблюдая между собой дистанцию в один дневной переход, идут только три полка – наш Кексгольмский, бригады Салтыкова Вологодский полк и бригады Трейдена Пермский полк. Те самые полки, с которыми мы стояли в начале весны в Якобштадте и которые так же, как и мы, зимовали в России. Про другие полки никто из местных жителей даже и не слышал.

Через неполные две недели мы прибыли к Либаве. Встретивший нас на дороге полковой квартирмейстер секунд-майор Стродс сразу направил полк в маленький городок Грубин, в полутора километрах от Либавы, где будет располагаться лагерь Отдельного осадного корпуса. Там кроме нас пока обитают только несколько сотен казаков. Так что можно занимать под квартиры любые приглянувшиеся постройки. Кто первый встал – того и тапки, хе-хе.

Десятую роту, как наименее боевую, уже на следующий день отправили в Либаву, в распоряжение портовой команды, помогать на погрузке и разгрузке галер. А у нас выдалось свободное время. Теперь, пока не соберется весь осадный корпус – мы, считай, как на курорте. Всего-то забот – экзерциции, оборудование и украшение ротных улиц да подразнить кого-нибудь.

В последний день мая в Либаву прибыл на корабле генерал Фермор и сразу же пожелал устроить смотр.

Первого июня к обеду войска выстроились на большом лугу перед въездом в Грубин. Кексгольмский, Вологодский и Пермский полки в полном составе, казаки и то, что у нас в лагере ехидно называли тряпичной ярмаркой: знаменосцы остальных полков корпуса. По десять-пятнадцать человек от полка занимали место на поляне, отведенное под их полк. Знамена развернуты, кто-то из обер-офицеров присутствует. То есть формально полк прибыл. А фактически…

Генерал Фермор со свитой притормозили коней у белого знамени первой роты нашего полка и посмотрели вдоль строя.

– Сombien d’entre eux? – обратился Фермор на французском к гарцующему рядом генералу фон Мантейфелю.

– Че говорят? – шепотом спросил меня Ефим.

– Спрашивает, сколько всего нас тут.

Восемь тысяч пехотинцев, пушкарей и казаков. Три с небольшим сотни офицеров. Вот и все войска, что прибыли в Либаву к назначенному времени сбора. Из двадцати семи тысяч, приданных корпусу на бумаге.

– Нет, это решительно невозможно, друг мой! – в сердцах бросил Фермор. – Такими силами я не рискну начинать осаду крепости. Так и отпишу его превосходительству.

Фермор пришпорил коня и ускакал к Либаве, даже не закончив официальную церемонию смотра. Стандартное «Благодарю за службу» полкам кричал уже генерал фон Мантейфель. И то – только нашим трем. К сбившимся в кучку знаменосцам отсутствующих полков никто из генеральской кавалькады даже не подъехал.

А через три дня, третьего июня – новый смотр. Точнее, даже не смотр, а парад. Нашему полку в торжественной обстановке, под бой барабанов и звуки фанфар, выдали награду. За образцовую дисциплину и порядок, за блестящую выучку солдат и отличную работу полковых служб Кексгольмскому пехотному полку пожаловано новое полковое знамя.

Вместо желтого с красными фламмами у нас теперь флаг розового цвета, с маленькими белыми фламмами по углам и большим черным двуглавым орлом в середине.

Наверное, это круто. Вон какие у всех счастливые лица, и у солдат, и у офицеров, и даже у самого полковника Лебеля. Не, ну так-то желтое знамя мне тоже не шибко глаз радовало. Но розовое? Неужели и в этом времени есть девочки-дизайнеры? Но ничего, людям вроде нравится. А нам, первой роте, так и вовсе без разницы, у нас знамя всегда белого цвета.

А вечером через полковое казначейство по всем артелям разошлась денежная премия от генерала Фермора и угощение от полковника Лебеля. В лагере нашего полка – большое празднование, на зависть всем остальным. Ибо нефиг опаздывать. Ну и, опять же, наш полк, как награжденный, был освобожден от работ в порту, где сейчас корабли выгружали прибывшую из Санкт-Петербурга осадную артиллерию. А работы там… вернувшиеся из Либавы солдаты десятой роты в общих словах описали процедуру выгрузки тяжелых орудий. В общем, хорошо, что не мы ее будем делать. Осадная артиллерия – это вам не легкие полковушки. Это… в общем, откосить от такой работы – дополнительный повод для радости.

Праздник – это хорошо. Праздник – это повод наладить общение с кем-нибудь за пределами нашей роты. Потому что мне все еще нужно найти переводчика с польского, кому продать книгу на испанском… да и, пожалуй, пора бы начать учить немецкий. Похоже, без него мне тут не обойтись.

Глава 16

Пасмурная балтийская погода имеет свои плюсы. К примеру, когда надо толкать по вязкому песку тяжело груженную телегу, то палящее летнее солнце лучше спрятать за тучки. А если еще мелкая дождевая морось прибьет дорожную пыль – то вообще жить можно.

Хотя, конечно, приходилось тяжело. И вроде бы волы в упряжке мощные, роют копытами песок, стараются, но повозка все равно вязнет. Не, так-то обычные телеги, те, где еда, одежда, палатки, патронные ящики – те идут нормально. Плохо идут повозки с пятипудовыми мортирами и зарядами к ним. Просто потому, что очень плохая развесовка. К примеру, обычная пушка или гаубица – она длинная, за счет чего ее вес примерно одинаково ложится и на ось лафета, и на ось артиллерийского передка. С мортирой же все сложно. Мортира – это такое очень странное орудие. На пушку вообще не похоже. Выглядит, как короткий и толстый медный горшок, а весу в нем далеко за тонну. Везут мортиру на специальных четырехосных дрогах, и все равно центр тяжести повозки получается очень высоко, и на ямах и поворотах дроги норовят уйти в сторону или завалиться на бок. А уж если такая дура опрокинется – пиши пропало. Придется вокруг упавшей медной хреновины городить подъемные механизмы вроде «журавля», ставить кучу подпорок, а потом в десяток рук с помощью ломов, шестов, талей и ругани полдня поднимать ее на место.

Люди, сопровождающие дроги с мортирами, быстро выдыхались, потому работали посменно. Каждые полчаса-час к повозкам пушкарей приходили все новые и новые артели солдат. За те два дня, что мы шли от Полангена, – из трех полков нашей бригады каждый солдат хотя бы раз батрачил у пушкарей до седьмого пота.

Пасмурная погода –