Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир - Елена Коровина

Сомелье хмыкнул — сразу видно американцев. Это они приучили бедняжку Европу к такой гремучей смеси. До них парижане смаковали благородное шампанское с фруктами или сыром. Но теперь в Париже столпотворение. Публика со всего мира живет по собственным законам. Франция стала совершенно неустойчивой. Мало того, что мода меняется на глазах, так и правительства меняются как перчатки. В этом содоме парижане не знают даже членов городской ратуши, не то что министров правительства. К тому же появились еще и министры без портфеля, это уж совсем немыслимо.

«Газеты! Свежие газеты!» — ворвался вдруг в тишину зала звонкий мальчишечий голос.

В прежние почтенные времена эдакого мальца никогда не впустили бы в дорогой ресторан. А теперь — пожалуйста, можно заплатить в префектуре оговоренную сумму и торговать.

Люстиг сделал мальчишке знак. Бросил монетку и развернул «Пари матч». Пролистнул, быстро читая заголовки, и вдруг остановился. «Будет ли продана Эйфелева башня?» — вопрошал заголовок. Автор писал, что городские власти, не имея денег на ремонт знаменитого инженерного шедевра, в растерянности думают: может, продать башню в частные руки?

Виктор чуть не подскочил. Боже правый, вот он — следующий шанс. Он продаст Эйфелеву башню. В конце концов, он продавал старинный богемский замок, шедевр Франса Хальса, отчего бы не продать парижское чудо техники? Это будет шедевр его карьеры, гениальная афера. Тут как раз и пригодится нынешняя неразбериха в Париже, постоянная смена членов правительства и мэрии, при которой люди часто и не знают, кто есть кто. Да в таких условиях он провернет это мошенничество века за неделю!

Уже через пару дней в знаменитом Голубом салоне отеля «Крийон» состоялась конфиденциальная встреча. Почтительные метрдотели, кланяясь, провожали приглашенных к особому столу в виде подковы, где их перехватывали обходительные официанты. Все шестеро стояли во главе крупнейших фирм по скупке и переработке металлолома. Все получили на правительственных бланках особое приглашение от графа Люстига, заместителя министра почты и телеграфа. Сам Люстиг явился во фраке с розеткой ордена Почетного легиона в петлице.

«Господа! — провозгласил он. — Правительство страны уполномочило меня провести тайные переговоры именно с вами, лидерами бизнеса. Я не стану говорить долго. Наверняка вы и сами знаете, что парижская Эйфелева башня в ужасном состоянии. Она была возведена в спешке для Всемирной выставки 1889 года и мыслилась как временное сооружение. Однако эта временная постройка стоит вот уже более 30 лет, разваливаясь без реставрации. Но сегодня, вы и сами знаете, средств на реставрацию взять неоткуда. Поэтому решено снести башню, продав на металлолом. В ней 9 тысяч тонн, из них более 7 тысяч — металлические конструкции, которые мы и выставляем на продажу. Стартовая цена ниже себестоимости. Кого заинтересовал этот подарок судьбы, может записаться на закрытый аукцион. Думаю, нет нужды говорить, что все должно остаться в тайне, дабы не будоражить общественность».

«Однако, месье, — подал голос солидный господин с почтенными сединами, — это же не просто башня, а уже давно символ Парижа. Вы уверены, что мэрия поддержит такой шаг?»

Главы фирм зашушукались. Но тут дверь открылась. Метрдотель зычным голосом провозгласил, обращаясь к Люстигу: «Господин граф, мэрия прислала машины за вами и вашими гостями!»

Люстиг широко улыбнулся присутствующим: «Вот и ответ на ваш вопрос, господа. Сам мэр попросил меня проводить вас на экскурсию по башне».

К творению Эйфеля две машины докатили вмиг. На входе у подножия башни Люстиг показал служителю удостоверение (поддельное, конечно) и махнул рукой: «Эти господа со мной!»

Служитель поклонился, и все семеро проследовали (конечно, без билетов) к лифту для особо почетных гостей.

Через четыре дня пришли заявки на аукцион. Больше всех предлагал Андре Пуассон, глава одноименной корпорации. Люстиг тут же связался с ним по телефону: «Многоуважаемый месье Пуассон, вынужден вас огорчить: четверо других участников аукциона предлагают за башню куда больше, чем вы. Однако лично мое мнение склоняется именно в вашу пользу. И знаете отчего?»

Делец только засопел.

«Дело в том, что я, граф Люстиг, тяготею к старинным аристократическим фамилиям. А ведь в ваших достойных предках течет кровь самой маркизы Помпадур, легендарной фаворитки короля Людовика XV».

Делец засопел еще громче. Никаких королевских фавориток в его роду не водилось, но услышать такое было приятно.

«Да-да, уважаемый месье Пуассон! — лился в трубку завораживающий голос Люстига. — Девичья фамилия легендарной Помпадур была как раз Пуассон. Ее отец, Франсуа Пуассон, работал в парижском банке. У вас ведь тоже есть банк в придачу к сталелитейному делу?»

Новоявленный потомок маркизы Помпадур подтвердил: «Есть!»

«Значит, вы можете свободно располагать средствами. Вы — большой человек, не то что наш брат чиновник. Наше жалованье невелико, и за десять посреднических процентов я мог бы взяться представить сделку таким образом, что названная вами сумма окажется самой крупной, и вы получите право на утилизацию более 7 тысяч тонн отборной стали».

Сделка состоялась. Пуассон выписал Люстигу чек, заплатив наличными проценты. Всего продажа Эйфелевой башни потянула на четверть миллиона франков. Вот это было уже целое состояние. Ну а издержек всего-то тысяч десять приятелю-аферисту Дэну Коллинсу. Это он организовал печать поддельных удостоверений и правительственных бланков.

Уже через день после обналичивания чека подельники уехали в Австрию. Ну а потомок маркизы месье Пуассон дождался дня, указанного в лицензии, выданной на демонтаж Эйфелевой башни, и послал бригаду своих рабочих. Тут же возник скандал, правда короткий. Дело тут же замяли. Никто не хотел стать посмешищем в глазах всего мира — ни правительство, ни мэрия, ни сам покупатель Пуассон.

В Вене Люстиг читал парижские газеты с большим удивлением. О продаже башни не было ни строки. По идее фотографии преступника века должны были бы красоваться на каждом столбе, но его никто даже не разыскивал. Выходит, продажа века прошла незамеченной?! Такого Виктор не мог допустить. Народ должен знать своих гениев, даже если они мошенники!

Виктор отправился в Париж. Он снова пригласил шесть магнатов (конечно, других) и снова предложил им купить Эйфелеву башню. Однако вторая покупка не заладилась. Один из покупателей обратился в полицию. Началось разбирательство, скандал прокатился по всей Европе. Люстиг вовсю вкусил славу короля аферистов, однако ему пришлось срочно покинуть Старый Свет и перебраться в Америку. Правда, лет через пять он подумал, а не повторить ли попытку в третий раз, но не решился.

Похождения европейца в Америке

Прибыв в США, Люстиг понял: это вам не спокойная старушка Европа, это — страна гангстеров. Тут все поделено. Каждую территорию контролирует своя банда. Каждый день перестрелки, разбои, кровь на мостовой. Однако примыкать к какой-либо банде Люстиг не желал. Всю жизнь он прожил одиночкой. И хотел делать дела, ничего не делая. Он был не просто аферист, но аристократ-аферист. Вот только вторая половина 1920-х годов в Америке давала возможность выжить, лишь примкнув к стае. Что ж, тогда надо выбрать самую крутую стаю.

Люстиг выбрал Аль Капоне. Уж если общаться, так с королем гангстерского мира — самым влиятельным, самым удачливым и беспощадным. Конечно, это было безумие — соваться к такому человеку. Но Люстиг, приняв вид обнищавшего, но гордого европейского графа, добился встречи с Аль Капоне в Чикаго. Показал статьи о том, как продал ни много ни мало, а само национальное достояние французов — пресловутую башню. Пообещал, что если Аль Капоне даст ему 50 тысяч долларов, то через два месяца получит назад сто. Гангстер посмеялся над доверчивыми идиотами в Европе, поковырял свой знаменитый золотой зуб и ухмыльнулся угрожающе: «Смотри, граф! Даю один чемоданчик с деньгами, принеси мне два. И не пытайся надуть, под землей найду».

Ровно через два месяца Люстиг вернулся в Чикаго. Смиренно развел руками: «Приношу искренние извинения, мистер Капоне. Мой план не удался. Я остался в дураках. Видно, европейская закваска куда хуже, чем ваша, американская. Я не сумел провернуть здесь мое дельце. Но ваши деньги целы. — И Люстиг раскрыл чемодан. Там вместо полученных от гангстера стодолларовых пачек лежали мелкие замызганные купюры. — Мне нелегко было их собрать, — прошептал Виктор, — но я вам их возвращаю…»

Капоне покачал головой и гордо подбоченился: «Возвращает. Смотри-ка какой гордый. На паперти, что ль, собирал? Да, приятель, здесь не сонная Европа, тут бурно растущая страна Америка. Не повезло тебе, бедолага. Но если ты на мели, дам тебе пять кусков. За честность».