Absoluta. Совесть и принципы - Катерина Бэлл

на это, ты за эти столетия не постарела ни на день. Так что, тебе грех жаловаться, — отмахнулся Бернард. — Просто отпусти меня. И я надеюсь, мы больше не встретимся.

Гелла внимательно всмотрелась в лицо своего сына. Она помнила — очень хорошо помнила, — в каких муках он появился на свет. Она также ни на секунду не забывала, какие душевные терзания ей пришлось перенести, когда отец Бернарда забрал его. Буквально отнял мальчика из её рук. Для Геллы этот малыш, конечно, изначально был только средством достижения цели. Средством на пути к бессмертию, власти, богатству и вечной молодости. Но потом, когда Бернард подрос, стал более опытен в магическом искусстве, Гелла стала возлагать на его большие надежды. Он буквально был единственным, чем она могла гордиться в этой жизни. А потом он подвёл её…

— Отпустить? — хмыкнула она. — Если я отпущу тебя, твой отец обойдётся со мной очень жестоко… Даже ради тебя я не подставлю себя под такой удар.

— Даже ради меня? Боги, говоришь так, будто я что-то для тебя значу, — хохотнул Мортем. Гелла промолчала, потупив взгляд. — Серьёзно, выпусти меня. Мне нужно забрать Уайт и убираться отсюда подальше.

— За Деметрию можешь не переживать, никто здесь не причинит ей ни малейшего вреда. Переживай лучше за себя… Твоего отца уже вызвали.

Сложно передать выражение лица Бернарда после этих слов. Это был не просто испуг, это была не просто паника. Он с трудом сдержал крик ужаса после этой реплики. Мортем знал, что с ним будет. На секунду он даже впал в бешенство от такой перспективы, но потом эмоции сменились на какой-то животный страх… Даже не так: скорее страх загнанного животного. И он хотел бы дать отпор, но знал, что ни при каких обстоятельствах не сможет ответить тем же ударом на удар отца. И это бессилие тоже читалось в его глазах. Но было в его взгляде кое-что ещё, едва заметное, еле искрящееся. Это была надежда. Надежда, что Гелла не солгала, и Деми, действительно, будет цела. И в то же время понимание того, что, чем целее Уайт в этом помещении, чем дольше она здесь находится, тем неминуемее катастрофа для всего человечества…

Когда Гелла уходила, Бернард поймал себя на мысли, что, сколько бы они ни бегали, все звёзды, все дороги и все решения так или иначе всё равно привели бы их с Уайт сюда: в этот дом, к этим людям и демонам, к этой развилке.

Он хорошо помнил, с каким трудом ему в своё время далось решение отказаться от корней, от своей семьи; от всего, что он так хорошо знал. И часть Мортема всегда понимала, что он тащит Деми куда подальше от этих людей не только в своих личных целях, но и потому, что он хотел оградить её от принятия этого решения. Потому что он прекрасно знал, как это тяжело и даже больно. Он всеми силами берёг её, оставлял на расстоянии от Кана, хорошо осознавая, что она его за это возненавидит. Но Мортем верил, что ей так будет легче. Пусть лучше она ненавидит его, чем чувствует, как разрывается её сердце. В который раз…

Все люди совершают неправильные поступки, чтобы защитить тех, кто им дорог. Вот и Бернард препятствовал встрече брата и сестры. Но теперь, сидя на пыльном чердаке за решёткой, он понимал, что нельзя остановить неминуемое. И если Деми суждено снова остаться с разбитым сердцем, то — сколько её не береги, сколько не защищай — это всё равно произойдёт. И даже он — Бернард Мортем — здесь бессилен.

Но он старался. Правда, старался уберечь её от боли. Он мысленно усмехнулся себе: «Это, кстати, в планы не входило». И он снова подумал о том странном мгновении, когда их с Уайт взгляды впервые встретились. Когда его цель обрести покой оказалась почему-то неважной. Важным было только, чтобы Деметрия была в безопасности.

Как будто, обретя её в своей жизни, Мортем обрёл ещё что-то. Что-то, что он не понимал, но знал, что это почему-то бесценно.

В следующее мгновение он подумал о том, что, как бы тяжело ему тогда ни пришлось, он принял всё-таки правильное решение, покинув свою семью.

В конце концов, он выбрал женщину, которая, пусть и на короткий миг его бессмертной жизни, позволила ему почувствовать себя настоящим, живым, любимым. Вся та боль, неуверенность, смятение стоили того, чтобы провести рядом с Элеонор пару незабываемых лет.

И чуть прикрыв глаза, Мортем снова увидел её. Как будто она никуда не уходила. Элеонор смотрела на него с сожалением, но на губах её играла лёгкая спокойная улыбка, как будто она хотела успокоить своего любимого.

Бернард постарался представить их разговор, постарался догадаться, что бы она сказала ему сейчас. И женщина вдруг заговорила своим мягким, окутывающим лаской голосом:

— Бежать больше некуда… Бернард, пожалуйста, не пытайся сбежать. Возможно, это наш шанс снова соединиться в вечности.

Мортем только подумал о том, что, как бы он ни хотел снова встретиться с Элеонорой, ему всё равно необходимо позаботиться ещё и о Деметрии.

— Верно. Ты обещал её родителям это, — вздохнула женщина в его фантазии. — Но, я боюсь, для спасения уже поздно. По крайней мере, её спасение уже не зависит от тебя. Ты сделал всё, что мог. И возможно, даже больше.

Мужчина понимал, что, если сейчас примет свою судьбу, то вряд ли воссоединиться с Элеонорой. Он не получил ещё прощения, не может рассчитывать на вечный покой. А потому, после смерти его ждёт ад, а не счастье с любовью всей его жизни.

— Я думаю, что ты сделал достаточно, чтобы заслужить покой. И боги это знают.

А может, оно и так? Может, он уже добился своей цели? Может, нет причин противиться судьбе? Как знать… Возможно, после того, как его отец расправится с ним — Бернардом Мортемом, — высшие существа пощадят его, помня, как много демонов он уничтожил…

Глава XXXI. Не общий сбор

Эгиль и Изольда спорили всю дорогу по пути обратно в пентхаус. Лейденшфт настаивала, что необходимо срочно отправляться в Англию, что она абсолютно уверена, что Мортем и Деми в Лондоне. Эгиль же предлагал для начала узнать, где именно находятся их друзья, составить план действий и собрать «оперативную группу», чтобы иметь кого-то, кто смог бы прикрыть им спину.

— Это займёт не один день! — крикнула Иза. В этот момент звоночек в лифте дал понять, что они вернулись домой. Тут