Въ лѣто семь тысячъ сто четырнадцатое… - Александр Владимирович Воронков

находят и уговаривают на Русь перебираться разного дела ремесленников. В первую очередь нужны мне строители мельниц водяных и ветряных, рудокопы и рудознатцы, аптекари — хоть бы и иудейской веры, оружейники и мастера каменные города и крепости ставить. Ты, Борис Михайлович, мне таких купцов сыщи, да на десятый день от нынешнего, доставь. За то пожалую. А им передай, что за каждого иноземного мастера, который приедет, да покажет, что не пустобрёх, а толк в своём ремесле знает, пусть даже в своих местах он и простым подмастерьем был — из казны по десять рублей тем купцам плачено будет.

А Голицыну с Шереметевым иное я удумал, чести их не умаляющее.

Пускай Андрей Васильевич поезжает в Тверь, там наймёт в округе с тысячу человек работного люда по окрестностям, да до новолетия[136] с ними добирается до озера Ладожского и там строит новый посад напротив крепости Орешек[137], с пристанями да складами. Как снега лягут — отправлены ему будут пушки с пушкарями и после ледохода и паводка велю ему спуститься по Неве-реке до устья и там, в заливе на Котлином острове поставить земляную крепость с теми пушками, чтобы закрыть вход в русские земли с моря на крепкий замок. А назвать ту крепость нужно во имя райского ключаря святого апостола Петра Петроградом. Также в Петрограде поставить таможню и большие склады как для разных товаров, так и для запасов на случай осады. А как начнётся та постройка, надо послать в те края рудознатцев с работниками, пусть ищут полезное. Железная и медная руды там доподлинно известно — должны быть, а возможно, и ещё какие-то. Железо особо искать у реки Сестры.

И быть Андрею Васильевичу Голицыну там первым воеводой, сухопутным. Позднее же, когда сыщутся знающие в корабельном строительстве люди, послан будет туда и второй воевода, дабы прямо на месте военные да торговые суда, способные далеко в море ходить, делали да в иные земли товары возили. А то ведь сейчас, как мне доносят, русские товары приходится до Иван-города возить, а там в Нарву продавать, ибо своих кораблей, пригодных для моря, у нас нет, а иноземные торговцы ходят только к шведам[138], которые наш древний Ругодив себе захапали и Нарвой обозвали[139].

Шереметев же Фёдор Иванович со своим войском ныне пускай движется на Воронеж. Там нужно строить плоты и струги, и, набрав мастерового люда и с дюжину пушек с пушкарями, спускаться вниз по Дону. Есть там у казаков Черкасский городок: верстах в двадцати от него посреди реки длинный остров намыт. Вот ниже того острова в двух-трёх верстах, а может и в пяти, на высоком берегу велю сыскать место, где добрые ключи есть и там также поставить крепость, а брёвна от плотов на то строительство пустить. На донском же берегу устроить таможню. Турецкий город Азов от тех мест недалече и закрывает он выход в тёплое море, потому и нам надобно там город иметь и для обороны от татар да турок, и для торговли доброй.

Так и польза государству выйдет, и боярам умаления чести не будет.

— Не вели казнить, Великий государь! — Романов-Каша, посчитав, что моя пауза — уже окончание «выступления докладчика», вновь встал с лавки и глубоко поклонился. — Вели холопу твоему неразумному слово молвить!

— Слушаю тебя, Иван Никитич.

— Никак то не возможно, Великий государь, сотворить, что ты надумал! Со свеями у нас уж который год мир и кордон как раз по острову ниже устья Невы — реки проходит: часть его наша, а часть свейская. Да и река Сестра та, где железо велишь сыскивать, прикордонная и устье её ихней крепостью Систербек закрыто. Как бы через ту крепость, кою ты велишь там строить, размирья не случилось. А войско у свейского круля доброе и биться с Каролусом Густавичем нелегко, хоть он пока что и не венчан, но то дело недолгое[140]. На Дону же новый град ставить зело опасно. Казаки донские суть гультепа разбойная, все своей волей да обычаем живут и на землю свои никого пускать не желают. Как бы биться не решились. У Фёдора Ивановича войско доброе, в Новгородской земле набранное, того не отрицаю. Ну так казаки на бою всё войско, может, и не одолеют, вот только град спокойно возводить не дадут. Будут твои, Великий государь, людишки в том месте ровно в осаде: ни поля вспахать, ни на ловы звериные да рыбные малым числом не поехать в опасении казацких наскоков и захвата в ясырь туркам. Да и турки азовские впросте сидеть не станут: ежели с первого раза православных не побьют, так салтану отпишут, да от него великого войска дождутся: морем-то не в пример способнее да шибче прибудет.

Уж прости, Великий государь, что впоперёк тебе говорю: то не для гордыни моей греховной, а лишь того для, дабы чести твоей государевой прорухи не случилось.

— Умно излагаешь, Иван Никитич. Про шведов на Котлине я и запамятовал. Тогда сделаем так: соберём посольство к ним, и пускай оно едет и договаривается о покупке шведских владений на том острове. А также — тут я мысленно улыбнулся, вспоминая свою поездку к дочкиному семейству в Заполярье — и земель на севере включая реку Верхняя Ковдора и Ковдор-озеро. Те земли они вряд ли продать захотят, ограничившись малым куском Котлина, хотя, возможно, и удастся договориться: деньги-то всем нужны, а большой прибыли королю от тех пустошей быть не должно. Ну, а если до весны не сговорятся добром — так Голицыну ставить крепость только на той части острова, что русским владением числится! Надобно Неву на крепкий замок запереть!

Что до турок с казаками… Там всё проще: турки подарки да взятки любят. Азовскому аге — не знаю, который там нынче на воеводстве сидит — добрый бакшиш дать, пускай на строительство донской крепости глаза закроет. А если в Царьград кто донесёт, да оттуда войско пригонят — к тому времени уже не в чистом поле их встречать, а на валах да в башнях. Шереметев воевода добрый, отобьются с божьей помощью.

Казаков же улещивать придётся постоянно: сговориться с ними на Кругу, что земля та под крепостью, да на десять вёрст от неё вокруг по правому берегу Дона так и остаётся за ними, а я у них её на полсотни лет в пользование возьму, за что сразу пятьсот рублей плачу на общество, да по сто рублей ежегодно —