Повтор - Яна Каляева

Хорошо, что не надо тратить время ни на дежурные приветствия, ни на вводную. И все-таки говорю вслух — не для призрака Лехи, а чтобы привести в порядок собственные мысли:

— Итак, я некоторым образом заперт здесь, в этом… пространстве. В собственной голове, на самом-то деле. Надо понять, как мне отсюда выбраться. Вернуться в реальность, в белую комнату. Но прежде как-нибудь эдак… освободиться от личности. Не насовсем, конечно — на время, чтобы снять ограничения с Дара. Господи, как-то все скомканно…. Давай разберемся в этом вместе, Леха.

— Сань, да я бы с радостью, — отвечает старый друг. — Вот только подумай сам, какой из меня интеллектуальный советчик? Я же тупорылый ментяра.

— В смысле? Ты офигенно башковитый! Не за красивые глаза же тебе дали такую должность!

— Да, ты это знаешь. Но есть, как говорится, нюанс — на самом деле ты ко мне так не относишься. Вспомни вот что. После того, как началась эта история со сверходарением, ты хоть раз обратился ко мне за советом? Нет, только руководящие указания раздавал, а потом и вовсе исчез с радаров. Не за помощью по блату, чтобы я дерьмо твое за тобой подчистил — а именно поговорить, ввести в курс дела, узнать, что я думаю?

— Но это же была гостайна…

— Откровенничать с этой мутной стервой Алией тебе ничего не мешало. Да и вообще ты переступаешь через любые правила, когда чувствуешь, что это правильно — разве не так, сигма-мэн ты наш? А вот обо мне ты ни разу не подумал как о человеке, которому стоит довериться. Хотя все эти долбаные сверхдары били по мне — я же не особенный, как ты… как ты недавно был. Прости, Саня, но ты не видел во мне того, у кого стоит просить совета — поэтому теперь я не могу дать тебе совет. Здесь, в этом пространстве, уже ничего нельзя изменить.

Леха что, обижен на меня? Нет, проекции не обижаются… В этом пространстве ничего не происходит — я словно гуляю по зависшему на паузе кадру фильма, смотрю закешировавшиеся в браузере страницы без доступа к Сети. В реальности столько можно было бы изменить одним разговором… а здесь не изменится уже ничего.

— Но это несправедливо, Лех. Мне на тебя не плевать, ты знаешь это. Я же из кожи вон лез, чтоб вытащить тебя из той истории со служебной подставой…

— Да, ты хороший друг. С этим я не спорю. Потому ты можешь быть уверен, что с твоей семьей все будет в порядке, — Леха делает неопределенный жест, — там, в реальном мире. И за бизнесом твоим я присматриваю. И за родственниками, которые в городе остались. Я за тебя любому глотку порву. А вот думать не помогу.

Машинально отпиваю пиво из стоящего на столе бокала — вкус тот же, что и всегда… ну а каким он может быть? Здесь есть все, что я помню, но ничего нового я не попробую.

— Не хочу признавать, что ты прав… Если я относился к тебе свысока… это от замотанности было, Лех. Ты даже не представляешь, сколько всего на меня свалилось. То есть… эта версия тебя как раз представляет. Но если и так, я вернусь — по-настоящему — и исправлю это. Все тебе расскажу… наверное, давно надо было. Как же осточертело держать все в себе! Но сейчас… сейчас, получается, мне нужен тот, про кого я знаю, что он точно способен разобраться в этой химере.

Леха печально ухмыляется, разводит руками, закатывает глаза. Его простецкое круглое лицо расплывается — и тут же меняется на совершенно другое. Жесткая линия скул, резкие черты, внимательные светло-голубые глаза…

Рука сама тянется к поясу, где, разумеется, уже есть кобура, и не пустая… Успеваю остановить движение. Да, я могу выхватить пистолет и сколько угодно палить в упор по этой твари — даже, наверное, патроны не закончатся, пока мне не надоест. Но здесь это будет не более чем выражением эмоций. Если называть вещи их именами — истерикой.

— А ты молодец, Саня, — Ветер чуть усмехается краешком рта. — Быстро сориентировался. Да даже будь мы в реальном мире — в кого бы ты стрелял, скажи на милость?

— В реальном мире вопрос бы так не стоял.

— А если подумать? — Ветер подносит к губам бокал, в котором уже не пиво, а спортивный коктейль. — Ты не особо любишь думать, Саня, потому и ищешь панически, кому бы делегировать эту задачу. Но в глубине души-то ты все уже понял. Причем вызвал именно мою проекцию, чтоб это услышать.

— Я тебя не вызывал!

— Да ну? Почему же я здесь? Не надоело врать себе, а, Саня? Жена и друг, самые близкие люди, в твоем сознании — просто грубо раскрашенные манекены. Они и сказать-то толком ничего не могут, кроме того, что ты никогда им по-настоящему не доверял.

— А что можешь сказать ты?

Ветер пожимает плечами:

— Как и все остальные проекции — только то, что ты уже знаешь. Ты такой же, как я, Саня, просто прячешь это от себя. А здесь ничего не получится спрятать. Рад, что ты скоро приедешь ко мне в гости — в реальном мире, я имею в виду. Есть о чем переговорить. И вообще, у меня там хорошо — охота, рыбалка… а какие грибы!

— Бледные поганки?

Ветер иронично приподнимает бровь:

— Ну, это уже как пойдет…

— Ты пытался меня убить. О чем нам после этого разговаривать?

— Было дело, пытался. Но ведь ты заметил, что попытки прекратились? Думаешь, новые документы тебя спасли? Да у меня на коротком поводке все, кто в таких случаях документы выписывает! В другом дело, Саня. Кое-что изменилось, и твое устранение стало… опционально. Ну да обсудим при встрече. Не обижайся, но до этого ты пока не додумался. Не беда, десять часов в самолете — и мы побеседуем в реальности. Встретим тебя в аэропорту. Не жмись, возьми бизнес-класс. Не разоришься, билет-то тебе в одну сторону нужен.

— Просто скажи, как мне выбраться отсюда. И исчезни.

— Может, тебе еще шнурки на ботинках завязать? Глупо. Ты же не ждешь, что я в самом деле буду тебе помогать? Лучше попроси эту шлюшку Алию… кстати, ты же отлично