Ветер над яром (сборник) - Павел Амнуэль

Взревев напоследок, как мифические драконы перед кончиной, мотоциклы заглохли. Седоки неторопливо слезли с них и сняли шлемы. И Гюнтер с удивлением отметил, что вели мотоциклы девушки, а на задних сиденьях сидели ребята.

— Черт их сюда несет… — неожиданно побледнев, пробормотал Мельтце, вскочил и лихорадочно зашарил по карманам. Бросив на стол смятую купюру, он с неожиданной для его грузного тела прытью выскочил из ресторанчика.

В окно было видно, как тень “дядюшки Мельтце” метнулась от дверей в противоположную сторону от мотоциклистов, но они не обратили на “пастуха” никакого внимания. Обыкновенные девушки и парни, ничем не отличающиеся от сверстников во всех городах Европы. Неясно, чем они могли так напугать местного “скотопромышленника”. Открытые молодые лица, чистые и светлые, со свойственным юности легким выражением собственной исключительности.

Они вошли в ресторанчик и сели за крайний столик. Все же небольшой нюанс, не сразу бросающийся в глаза, выделял эту компанию среди множества им подобных. По тому, как независимо держались девушки и как несколько скованно, на вторых ролях, вели себя парни, создавалось необычное впечатление, что верховодила среди них женская половина.

Подошла официантка и молча остановилась у их столика. Лицо ее было почему-то каменным, смотрела она поверх голов. Одна из девушек что-то сказала сидевшему рядом парню, и он повернулся к официантке.

— Махнем ночью с нами? — предложил он.

— Как вчера? — ровным голосом переспросила официантка.

— Угу.

— Опять голыми носиться на мотоциклах при луне, а потом вы сожжете на костре мое платье? — проговорила официантка.

— Не строй из себя святую непорочность, — брезгливо процедила одна из девиц.

Официантка посмотрела на нее холодным взглядом.

— Мое жалованье не позволяет мне выбрасывать столько денег на одежду.

Девица поморщилась и подтолкнула локтем парня. Тот с суетливой поспешностью достал из кармана несколько мятых бумажек и положил на стол.

— Ну, так как? — снова переспросила девица.

Официантка неторопливо, с достоинством взяла деньги, разгладила, пересчитала и, вернув одну банкноту, остальные спрятала в карманчик передника.

— Заказывать что-нибудь будете? — не меняя тона, спросила она.

За столом молчали, смотря на лежащую банкноту. Наконец девица взяла ее за уголок и, достав зажигалку, подожгла.

— Всем “драконью кровь”, — процедила она. — И тебе тоже.

Официантка ушла и через минуту вернулась, неся на подносе четыре высоких бокала с чем-то густо-черным, белесо дымящимся. Она расставила бокалы на столе и опустила в них соломинки.

Девица надменно вскинула брови и вопросительно посмотрела на официантку. Официантка спокойно встретила взгляд.

— Смотри, девочка… — зловеще протянула девица.

Официантка независимо дернула плечом и ушла.

“Похоже, в Таунде молодежь игре в политику предпочитает игру в мистику, — отметил про себя Гюнтер. — А если пристегнуть сюда тарабарщину “дядюшки Мельтце”, то и не только молодежь…” И тут он впервые подумал, что дело о похищении младенцев может быть напрямую связано с подобными “игрищами”. Иначе зачем охотнику рисовать меловые круги?

Волна мистики в последнее время просто-таки захлестнула страну. Невесть откуда взявшиеся колдуны, астрологи и новоявленные алхимики открывали конторы и лавочки, вовсю торгуя волшебными талисманами, приворотными зельями и рукописными наговорами. Предсказывали судьбу, гадая по картам, на кофейной гуще и с помощью ЭВМ, вызывали демонов и духов, создавали тайные и явные общества поклонения Сатане, Вельзевулу и прочим князьям тьмы. Не удивительно, что в Таунде, чудом сохранившемся архитектурном заповеднике средневековья, волна мистицизма смогла подняться на небывалую высоту.

Любопытно было бы послушать, о чем там еще говорят эти четверо, но Гюнтер уже закончил завтракать и почти допил пиво. Заказывать еще одну кружку ему не хотелось — впереди целый день. Поэтому, припомнив, как расправлялись с соглядатаями в средневековых трактирах, он положил деньги поверх счета и вышел из ресторанчика.

На улице Гюнтер остановился, вспоминая, где по плану находится обувной магазин. Вроде бы направо в переулке. Он свернул в переулок и оттуда бросил взгляд на ресторанчик. С другой стороны дома на вывеске ресторанчика рядом с его названием “Звезда Соломона” красовалась и сама звезда. Она в точности повторяла звезду на портфеле охотника.

Кривая улочка привела Гюнтера к маленькому одноэтажному домику с голубой штукатуркой, стиснутому двухэтажными, серого камня, домами. Сквозь единственную, большую, зеркально-чистую витрину просматривалось все помещение магазина с рядами обуви. По неброской надписи на стеклянной двери “Обувь госпожи Баркет” можно было предположить, что конкуренты у этого магазина в городе отсутствуют.

Гюнтер открыл дверь, звякнул колокольчик. На этот звон из подсобки вышла, очевидно, сама хозяйка магазина, невысокая полнеющая женщина в деловом джинсовом платье, с улыбкой на лице.

— Доброе утро, — воссияла она рекламной улыбкой губной помады и зубной пасты. — Желаете приобрести обувь? На какой сезон?

Взгляд ее скользнул по Гюнтеру и профессионально остановился на туфлях. Ему непроизвольно захотелось наступить самому себе на носок подранной котом туфли.

— Что у вас произошло? — не отрывая взгляда от обуви, спросила госпожа Баркет. Улыбка медленно покидала ее лицо.

— Да вот… За проволоку зацепился, — попытался объяснить Гюнтер, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Госпожа Баркет молчала, по-прежнему глядя на подранную туфлю. Улыбка окончательно покинула ее лицо.

— У вас не найдется пары легких летних туфель? — попытался вывести ее из прострации Гюнтер.

Госпожа Баркет наконец подняла голову. Взгляд неожиданно оказался холодным и испуганным.

— Выбирайте, — неприязненно сказала она.

Постоянно чувствуя на себе настороженный взгляд хозяйки магазина, Гюнтер нашел туфли, подобные своим, примерил.

— Я могу оставить старые туфли здесь?

— Нет-нет! — неожиданно быстро, даже испуганно выпалила госпожа Баркет. — Только не у меня! Забирайте с собой.

Гюнтер пожал плечами, сложил порванные туфли в коробку и достал деньги, чтобы расплатиться. Когда он протянул их, хозяйка магазина отступила от него.

— Положите возле кассы.

Гюнтер оставил деньги и, зажав коробку с обувью под мышкой, вышел из магазина. Сзади послышался звук поспешно захлопываемой двери и щелканье замка. Он оглянулся. Госпожа Баркет застыла за стеклянной дверью и круглыми неподвижными глазами смотрела на него.