Шамабад должен гореть! - Артём Март

за отличную службу. Мол, напишет лично на каждого представление, на значок. Да еще и историю всю эту изложил. Во всех подробностях.

— Полагаю, больше они не спали, — ухмыляясь, сказал я. — Ну и мы «спать» не будем. За мной, бойцы. Шагом марш.

Так и пошли дальше. Двигались аккуратно. Осматривали Границу. Слушали ее. Дело облегчалось тем, что приказ не предписывал нам двигаться в дозоре с соблюдением мер маскировки. Потому шли спокойно, но чутко.

Ближе к стыку, почти на самом конце участка, я замер. Уставился на волнистый профиль КСП.

Наряд за моей спиной напрягся. Изготовился «к бою».

— Вот, значит, какая твоя уловка, товарищ прапорщик, — догадался я, осматривая пачку сигарет, брошенную на контрольно-следовой полосе.

И правда. Проверяли, дойдем ли мы до конца, или же нет.

Конечно, я, как старший наряда, никогда не вызывал у начальства пререканий. И проверка, скорее всего, была плановой. Но Черепанов — хитрый черт. Он может что-нибудь выкинуть и просто так. Искусства ради.

Я дал наряду команду прикрыть меня. Сам медленно пошел по КСП и остановился у пачки сигарет. Присмотрелся. Внимательно оглядел ее со всех сторон. Потом взял.

Это была пачка «Космоса», совершенно случайно потерянная кем-то посреди полосы. Совершенно точно, это был Черепанов. Таран действовал бы более прямолинейно.

Прапорщик, видимо, проверял, доберется ли сюда наряд, или плюнет, решив, что на близком к заставе участке, можно расслабиться.

— Все нормально, — сказал я и многозначительно добавил: — Сигареты кто-то потерял.

Как и ожидалось, когда мы добрались до стыка, там нас уже ждал Черепанов.

Хотя на проверку предписывалось выходить нарядом из двух человек, отважный прапорщик стоял один. Щеголяя новой формой, он сложил руки на груди и ухмылялся. Я заметил, что даже пистолета на границу старшина не взял. Его кобура на ремне пустовала.

— Товарищ прапорщик, — начал я рапорт, когда все мы стали «смирно» и я отдал честь, — пограничный наряд в составе старшего наряда младшего сержанта Селихова, рядовых Сагдиева, Семипалова и Алейникова выполняет Приказ на охрану Государственной границы Союза советских социалистических республик. За время несения службы признаков нарушения Государственной границы не обнаружено. Старший наряда младший сержант Селихов.

— Вольно, — буркнул Черепанов. — Ну что, как дела? Все нормально?

— Так точно, товарищ прапорщик, — улыбнулся я и достал пачку сигарет, — не вы потеряли?

Черепанов хмыкнул, взял свой космос и сунул в нарукавный карман.

— Свободны. Несите службу.

— Есть.

Я обернулся, приказал Сагдиеву доложить на заставу, что мы на стыке и все нормально. Попутно глянул на Белую Скалу, видневшуюся вдали. Холм на ней был пуст и безлюден. А это значило, что мой план работал.

* * *

— Почта? Мне? — Удивился Клим Вавилов, принимая у сержанта пограничной почты бедненький конверт.

— Да, тебе.

— Так мне некому…

— Мартынов! — Недослушав Клима, крикнул сержант, и Вавилов уступил Вите дорогу.

Отойдя от скучившихся в ожидании писем и посылок пограничников, он внимательно вчитался в имя отправителя.

Им значилась некая Мадина Якубова из кишлака Шохуни-Боло, что расположился не слишком далеко от заставы. Никакой Мадины Якубовы Вавилов не знал.

Да кто ему вообще мог написать? Лишь отец, да и тот сейчас в плену. Все никак не выторгуют его у душманья.

Повременив пару мгновений, Клим торопливо разорвал конверт. Достал грязноватый от карандашного грифеля тетрадный лист в клеточку. Принялся вчитываться в ровные строчки, выведенные карандашом.

Письмо оказалось коротким. И содержало в себе только небольшое стихотворение:

Темнота, тропа крутая,

шум и вспышки за спиной.

Где река шумит вскипая,

Повстречалась я с тобой.

В этот час я так просила…

Знала — ждут меня домой.

Ты нашел в себе те силы,

Что б вернулась я живой.

Помнишь наше обещанье?

Помнишь Пянджа ровный вой?

Если тоже ждешь свидания,

То ступай крутой тропой.

Глава 24

— Витя, можно я отойду? — Спросил Клим, топчась на месте от ночной прохлады.

Вокруг было тихо. Тихо, а еще страсть, как темно. Наряд старшего сержанта Вити Мартынова ушел сегодня далеко на правый фланг.

Дорогу они держали как раз через тот участок, где спасли Амину. Проходили по пограничной тропы, над тем самым местом на берегу, где Селихов и Ваня Белоус вели бой против душманов.

Клим не находил себе места, после того как получил то самое письмо от Амины. Душа у Клима была не на месте, и он думал, как ему попасть на ту самую тропу, с которой Вавилов отпустил девушку домой?

Вавилов даже помышлял о том, чтобы самовольно покинуть заставу прямо посреди ночи. Однако солдат просто трусил. Боялся пойти на такой отчаянный шаг. Возможные последствия пугали его.

Так, целых два дня и мучился Клим, не зная, как ему поступить.

«Может, просто забыть? — Гонял он постоянно мысли, — может оставить всю эту затею?»

Однако было что-то в этой странной девушке из Афганистана. Было что-то, что молодой, восемнадцатилетний парень не мог себе объяснить.

«А вдруг она в беде? Ведь зачем бы еще ей со мной связываться? — Размышлял он, стараясь сам себя обмануть, — что, если ей нужна моя помощь?»

Не мог себе признаться молодой солдат, что он просто хочет видеть эту девушку, совсем по другим причинам.

На третий день Климовых мучений удача ему улыбнулась. На боевом расчете он узнал, что его наряд отравляют на левый фланг.

Сердце Клима просто возликовало от этой новости. И парень даже слабо представлял почему. Вернее сказать, он даже не задумывался о сових чувствах. Правда, на пути стояло как минимум две преграды.

Первой стало то обстоятельство, что нужно было как-то оторваться от наряда. Найти предлог, чтобы спуститься по тропе к Пянджу. Другой же — старший сержант Мартынов.

Мартынов был жестким и суровым младшим командиром. Он не давал спуску ни бойцам, ни себе. Конечно, время от времени его могло «заносить», но случалось это не часто.

Например, Клим слышал, что однажды он весь наряд гонял бойца, которого невзлюбил.

Постоянно делал вид, что заметил признаки нарушителя границы, и бедолаге-младшему наряда каждый раз приходилось бухаться животом в грязь, занимая стрелковую позицию «лежа» и готовясь к стрельбе.

И как теперь Климу скрыть от Мартынова свои настоящие намерения? Он долго ломал голову, над этим. Потом все же кое-что придумал. План казался самому Климу крайне сомнительным, но он все же решил рискнуть. В голову больше