Антоша, вставай - Михаил Михайлович Сердюков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под яркой вывеской стояли ребята в спортивных костюмах. Видно, местные постояльцы. Что-то громко обсуждая, они дымили. Мне вспомнилось, как во втором классе я сам попробовал папиросы "Беломорканал”. Затянувшись первый раз в детские годы, я почувствовал, будто мои легкие наполнились свинцом. Я так сильно закашлял, что из глаз выступили слезы. Пацаны со двора ехидно смеялись надо мной, а потом, толкая меня в плечо, показывали, как "цибарят настоящие мужики”. Они брали сигареты палочками, чтобы руки не воняли, и делали "взрослые” тяжки, выпуская клубы дыма через нос. Хулиганистый Колян Епишин с квадратной головой и приплюснутым лицом был вообще самым лютым. Он умел делать ртом кольца дыма, благодаря чему пользовался особым уважением.
Когда я подходил ко входу в хостел, ребята в спортивках притихли. Их звонкий гогот сменился гнетущей тишиной. Я топал к двери по живому коридору. Один гоблин не выдержал моего моего присутствия и выплюнул смачную соплю мне под ноги. Я почувствовал тяжелый взгляд парня, и ноги у меня затряслись, не зная, как им двигаться дальше: идти вперед или бежать куда подальше от этого злачного места. Осторожная походка наводила на мысль, что я иду по минному полю. Двойной слой пота стекал по спине. Я ощущал себя слизистой улиткой, желающей залезть в свой панцирь.
— Что это за фрукт? — сказал кто-то позади меня.
— Да этот жиробас небось от мамки убежал, как колобок.
Я слышал о том, что собаки лают на тех, кто их боится. Да и кусают они предпочтительней тех, кто трусит. Я боялся этих парней так сильно, что они могли меня не просто покусать, а разорвать на куски. Не поднимая головы, я изучал их кросовки — старинные адики. Я знал не понаслышке, что парни в кроссовках из девяностых самые отбитые. Коридор превращался в кольцо.
— Может, у него есть чем поживиться?
Наступила невыносимая пауза.
— У тебя есть чем поживиться?
Я уперся в человека перед собой и вместо ответа лишь покрутил головой.
— А если что найду?
Ребята загоготали.
— Да что с него брать, ты только посмотри, какие на нем джинсы.
Я зажмурил глаза, проклиная себя за то, что не додумался убрать деньги дальше внутреннего кармана куртки. А мать мне все уши в свое время прожужжала, что деньги нужно хранить в трусах. Сама-то она держала их в лифчике, прямо под грудью.
— Джинсы джинсами! Может, у него выпить есть что?
— Дело говоришь, Картавый. Че, Жиробас, лекарство есть с собой?
Я снова помотал головой.
— Ты что, немой?
И снова жест головой.
— А че тогда головой крутишь-то? Отвечай по-человечески, когда у тебя люди спрашивают за добро. Или ты нас за людей не считаешь?
— Считаю, — пробубнил я.
— О, ребят, он нас за людей считает, — усмехнулся мужчина передо мной. — Ну раз тут люди и человечий язык ты рубишь, то ответь, жиробас, зачем сюда свои ласты приволок?
— Переночевать хочу.
— Вон оно что, переночевать, значит, хочет! — воскликнул мужик. — А раз переночевать хочет, то и деньги небось на ночлег есть?
Я замялся.
— Молчишь.
— Ага, молчит, падла, — протараторил писклявый голос позади меня.
— Можно я пойду? — спросил я и попытался обойти мужика перед собой.
— У нас тут что-то типа налоговой. Чтобы внутрь попасть, нужно, как тебе это сказать-то, отслюнявить нам на горячительное. Сечешь?
— Секу.
— Ну раз сечешь, то гони каждому брату по зеленой купюре или тащи свой зад за выпивкой, вон в тот магазин, — парень справа схватил меня за подбородок и повернул голову вправо. Там виднелась дверь в подвал с красной надписью "Продукты”.
— Каждому по чекушке и по блоку сигарет, понял?
Я кивнул и сделал шаг в сторону магазина.
— Ишь, каков сокол, за дураков нас держит. Знаем мы таких, да, парни?
Парни загудели.
— Стоит тебя отпустить, как потом век не сыщешь. Снимай ботинки и топай босиком.
— Как Иисус, — пропищал мужик за моей спиной.
Раздался мерзкий гогот.
— Вернешься с шестью чекушками и с шестью блоками сигарет, тогда башмаки вернем и в ночлежку пустим. Сечешь?
— Угу.
— Так мы тебя еще защищать от местных стервятников, а там таких пруд пруди. Мы тебе крышей будем, как в старые добрые времена. Тут только так, иначе не выживешь, — проговорил самый дерзкий тип передо мной.
Я послушно снял ботинки и поднял их, чтобы отдать одному из хулиганов.
— Не, ботинки я твои трогать не буду, кинь их на пол и ступай.
31
Взятка местной "налоговой” обошлась мне чуть больше шести тысяч рублей, а кровать в занюханном сарае стоила пятьсот рублей за ночь. Для успокоения я попытался уговорить себя, что буду спать в хорошем номере, но звуки в коридоре этого "заведения” не позволили обмануться. Из-за дверей комнат раздавались рычание и ругательства местных орков. Один громко жаловался на власть, другой блевал и, кашляя, выяснял отношения со своей дамочкой.
"Зверинец”, — подумал я.
Слабость тянула меня на пол. Я с горем пополам доковылял до своего номера. Внутри, на удивление, было спокойно. В комнате размером с кладовку стояло две двухъярусных кровати, как в купе. Сам я никогда не ездил в поездах, но видел в фильмах, да и мать любила рассказать о своих путешествиях в молодости.
Я был вторым гостем. Седой мужик тихо сопел на нижней койке слева от меня. Я разулся, снял куртку и положил ее на стул у окна. Усевшись на свободное место, заерзал от отчаяния. Вспомнились события пятиминутный давности. Пока я шел босиком в магазин за выпивкой и сигаретами для уличной шпаны, мои ноги кусал холодный асфальт. По возвращении я уже почти не чувствовал ступней. Слава богу, я допетрил перепрятать деньги в трусы — перед входом в хостел парни все же решили обшмонать
