Запретное знание - Стивен Дональдсон

Она знала, как достучаться до него; знала, какими мотивациями достичь его воли. Они были до сих пор одним и тем же; у него не было времени измениться. В ее силах было убедить его. Эту силу давал ей шизо-имплантат.

Дэвис медленно поднял голову. Выражение его глаз напомнило ей о чем-то, что она когда-то проклинала и боялась.

– Если он попытается причинить тебе вред, – сказал Дэвис, – я оторву ему руки.

Она издала вздох облегчения и ужаса.

– Это не сработает. Ты его не волнуешь, поэтому он не будет стараться причинить боль мне. Он скорее всего причинит боль тебе, чтобы таким образом помучить меня.

Несмотря на свой вид, он продолжал говорить, словно ребенок, хныкающий и растерявшийся.

– Что я ему сделал? Я хотел сказать, что ты ему сделала, когда я был тобой?

Морн как можно тверже повторила свое обещание.

– Я расскажу тебе. Я все тебе расскажу. А ты должен будешь все запомнить, когда у нас будет такая возможность. Но не сейчас. Нам нужно идти на мостик. Если мы собираемся защищаться, нам нужно знать, что произошло. Ты сможешь сделать это?

Всего на мгновение несмотря на мрачное лицо и испуганный взгляд Дэвиса, Морн уловила промелькнувшие в чертах сына черты своего отца; человека, по имени которого он был назван.

– Смогу

Видение исчезло. Он выглядел копией Ангуса Фермопила, когда отбросил маску и поднялся на ноги.

Ее сердце сжималось от любви и отвращения, когда она вела его по коридорам.

На мостике было людно. Вахта Микки была до сих пор на местах, кроме того, Вектор Шахид занимал свое место инженера. Но Ник занял место командира вместо Микки, и ей негде было сесть. И стояла не только она. Лиете Корреджио стояла рядом вместе с огромным неуклюжим типом, Простаком, третьим оператором наведения, и Пастилем, похожим на хорька третьим рулевым.

Как только Дэвис и Морн вступили на мостик, все головы повернулись в их сторону. Рот Вектора приоткрылся, вероятно, от удивления; Дэвис был слишком похож на Ангуса. Альба Пармут бросила на мальчика быстрый, оценивающий его сексуальные способности, взгляд. Но внимание Морн было неотрывно приковано к Нику. Сначала она не обращала внимания на то, как на нее смотрят другие; твердый взгляд Микки; косой взгляд Лиете; алчный взгляд третьего оператора наведения; ухмылка Пастиля.

Пока она не почувствовала силу их взглядов, она не замечала, что у всех четверых оружие.

– Ты уверен, что это необходимо? – спросила Микка Ника. – Они никуда не денутся. Дьявол, они даже не попытаются куда-нибудь деться.

– Действуйте, – буркнул Ник, не поворачивая головы. – Закройте их. Отдельно друг от друга. У меня нет времени заниматься ими прямо сейчас. И отключите их интеркомы. Я не хочу, чтобы они переговаривались.

– Ник!.. – Шок вырвал крик протеста из груди Морн, прежде чем она смогла остановиться.

Микка, Лиете и двое мужчин дружно вытащили духовые пистолеты. Простак скалился так, словно получил персональное разрешение на какое-то особенно гнусное дело.

– Ник… – снова повторила Морн, более осторожно, – не делай этого. Он не может оставаться один прямо сейчас. Позволь мне по крайней мере, поговорить с ним. С ним нужно поговорить. Он до сих пор думает, что он – это я. Если он останется наедине с этой мыслью, он потеряет разум.

– Так и будет, – рявкнул Ник. – Меня не волнует, сколько разумов он потеряет. Тебе не будет позволено говорить с ним, пока я не выясню, почему ты лгала мне. Честно говоря, тебе не будет позволено говорить с ним, пока я не буду уверен, что ты больше не сможешь лгать мне. Если ты не заткнешься и не уберешься отсюда, то заплатишь за это.

Третий оператор наведения осклабился сильнее.

– Ник, – беспокойно сказал Скорц. – Сообщение со Станции Возможного.

Все вокруг замерли.

– Динамики, – приказал Ник, сквозь зубы.

Скорц защелкала клавишами. И мгновенно механический голос сказал:

– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо. Приготовьтесь принять эмиссара.

Ник выпрямился.

– Торговля необходима. Предположение свидетельствует, что торговля будет… – мгновение паузы, – деликатной. Эмиссар будет говорить от имени Амниона. Для облегчения торговли он поднимется на корабль в одиночку. Достижение целей может быть достигнуто путем общего удовлетворения требований.

Ник подался вперед.

– Скорц, передавай: «Требуются дополнительные объяснения. Ни один амнионец не поднимется на борт «Каприза капитана», если я буду оставлен в неведении. Каковы требования?»

Второй помощник по связи подчинился и застучал по клавишам слегка дрожащими руками.

Ответ со Станции пришел почти мгновенно.

– Амнион требует обладания новым человеческим отпрыском, находящимся на борту вашего судна.

В этот момент Морн почувствовала, как сердце ее разрывается.

Повернувшись в кресле, Ник взглянул ей в лицо. Его глаза горели злобой и торжеством.

– Скажи им, – сказал он Скорцу, – «Эмиссар будет допущен на борт».

Затем он разразился хохотом, повергнув Морн в еще большую панику.

Сжав кулаки, Дэвис сделал шаг вперед.

И мгновенно Микка направила оружие ему в голову; Лиете ткнул пистолетом ему в живот.

– О, дьявол, – Ник подмигнул Микке, – пусть останутся. Я хочу, чтобы они слышали, что скажет этот «эмиссар». Это будет единственным моим удовольствием за весь день.

Лиете держала свои мысли при себе; но смесь облегчения и страдания исказила черты Микки, когда она опустила оружие.

Горячий, словно лазер, взгляд Ника не оставлял Морн.

– Меня не слишком интересует, чтобы ты сказала правду, – сказал он тихо, почти нежно. Его губы были поджаты. – Я предпочитаю месть. Что-то подсказывает мне, что ты скоро узнаешь, что значит лгать мне.

Единственное, что удерживало ее от того, чтобы броситься на Ника и попытаться выцарапать ему глаза, был полный тупого, отчаянного ужаса взгляд Дэвиса.

Глава 14

Амнион требует…

Третий оператор наведения был разочарован; он любил насилие так же, как и уничтожение, и хотел овладеть Морн. Но Пастиль был достаточно умен, чтобы увидеть новые возможности для мучений. Он беззвучно улыбнулся, словно слабое эхо Ника, обнажая желтые зубы.

Никто кроме Ника не смотрел на Морн.

…требует обладания…

В голосе Лиете прибавилось напряжение, когда она отпускала с мостика Пастиля и Простака. Они подчинились, по дороге отдав свое оружие Микке. Лиете тоже отошла в сторону, отделяясь таким образом от Морн и Дэвиса – а может быть, от Ника и Микки.

Микка спрятала оба пистолета в шкаф для оружия. Так же как и Лиете, она продолжала держать свое оружие наизготовку.

Скорц сосредоточил все свое внимание на пульте связи. Пармут изучала Дэвиса; подсознательно она на дюйм расстегнула скафандр. Рансум, второй рулевой, сделала представление пробуя свое место, а ее руки трепетали, словно листы бумаги на ветру. Человек на системе наведения, Карстер, смотрел в затылок Нику. Оставшись без работы, второй оператор скана сидел в позе медитации – руки сложены на коленях, глаза закрыты.

Вектор тоже закрыл глаза; мускулы его лица расслабились. Без флегматичной улыбки его лицо потеряло свою округлость, выпятились острые скулы.

– …обладания новым человеческим отпрыском…

Игнорируя Ника, Морн сказала своему сыну:

– Держись. – Ее горло работало конвульсивно, выдавливая из себя слова. – Я с тобой. Он просто угрожает, чтобы запугать тебя. Он хочет наказать тебя за то, что ты не его сын.

– Проверь, – резко вмешался Ник.

Морн стала между ним и Дэвисом; она повернулась к Нику спиной, нацелив всю свою способность убеждать исключительно на Дэвиса.

– Он не может причинить тебе боли, не причиняя боли мне. А мне он не может причинить боли, не причиняя боли себе.

– Если ты веришь в это… – ярость гремела в голосе Ника, – ты еще более больна чем я думал.

– Я его любовница, – продолжала она говорить Дэвису, – лучшая любовница, какая у него когда-нибудь была. Он полностью потеряет меня, если причинит тебе боль. Он тогда окончательно потеряет меня. Он всегда может убить меня, но он никогда не заставит меня снова делать то, что он хочет.

– Ты лгала мне! – закричал Ник.

Морн едва не повернулась к нему; едва не ответила: «Ты, сукин сын, я никогда не говорила тебе правды, никогда и ни о чем».

– …требует обладания… – Она была готова отвести злобу Ника от сына; ее решимости хватило бы, чтобы согласиться на любой риск…

Но когда она глядела на Дэвиса, то сдерживалась.

Когда она смотрела на него, сходство с Ангусом становилось все более разительным. Увеличенное страхом и непониманием, он, казалось, наследует черты отца по своей воле. Цвет его глаз был другим, но их разрез как у свиньи напоминал Ангуса в чистом виде; и темнота за ними, бесконечный ужас, в точности напоминал старый заскорузлый страх, который заставлял Ангуса быть жестоким.