Запретное знание - Стивен Дональдсон

– Ник… – сказала бесцветно Микка, словно все эмоции оставили ее, – это эмиссар Амниона.

– Это, – сказала она, показывая на Ника существу, стоящему рядом с ней, – капитан Ник Саккорсо.

Продолжая сжимать в руке пистолет, она отступила на шаг и напряглась.

– Я желаю сесть, – сказало существо голосом, похожим на скрежет ржавого железа.

Все вокруг уставились на него. Дэвис нахмурился, словно ему попал в глаза дым от горящего масла, по причинам, которых он, наверное не мог бы назвать. Тошнота исказила лицо Альбы. Бледность и пот на лице Вектора придавали ему вид тяжело больного. Рансум барабанила пальцами по пульту, и стаккато демонстрировало ее напряжение. Карстер и второй оператор скана были явно поражены; может быть, они никогда раньше не видели амнионца. Вцепившись руками в сиденье, Скорц тупо бормотал ругательства себе под нос.

Шрамы под глазами Ника, казалось, слегка изогнулись, словно улыбки.

– Печально, – ответил он. – У нас нет дополнительных сидений.

Человеческая половина лица эмиссара вздрогнула при этом сообщении; амнионская часть не шевельнулась. С теми же самыми интонациями он повторил:

– Я желаю сесть.

Ник подался вперед, словно его враждебность придавала ему сил.

– Ты что, оглох? Так вот почему они послали тебя провести это дело – потому что ты ничего не слышишь? Это сделает тебя крутым сукиным сыном для торговли. Я уже сказал, что у нас нет лишних сидений.

Существо повернуло голову. Казалось, амнионец заметил оружие Лиете, так же, как и пистолет Микки. Его глаза медленно обвели весь мостик. Если он был особо заинтересован в Дэвисе или Морн, он не показывал этого.

И словно ничто не могло поколебать его – словно амнионец не мог заставить себя измениться – он повторил:

– Я желаю сесть.

– В таком случае, – буркнул Ник, позволяя себе продемонстрировать свой гнев, – ты можешь убираться отсюда. Если ты будешь отнимать у нас время, требуя вежливости, которой у нас нет, то говорить нам не о чем.

Кивок эмиссара позволял предположить, что он ничего не понял. И снова он сказал:

– Я желаю сесть.

Кровавая ярость засверкала в глазах Ника.

– Хорошо, Микка. Отстрели ему ноги. Тогда это дерьмо сможет сесть на палубу, мать твою.

Микка подняла пистолет и прицелилась.

Амнионец, должно быть, понимал то, что слышал. Он повернулся и смерил взглядом Микку. Его человеческий глаз резко мигнул, сигнализируя о взволнованности; нечеловеческий смотрел неподвижно. Затем он повернулся и посмотрел на Ника.

– Я желаю сесть.

Ник смотрел на эмиссара так, словно готов был его уничтожить. Но существо не дрогнуло и не проявило никакой другой реакции – за исключением семафора своим человеческим глазом – и Ник внезапно развел руками.

– Дерьмо всемогущее! – застонал он. – Если так вы собираетесь вести дела, мы все умрем от скуки прежде, чем о чем-нибудь договоримся. Садись здесь. – Он сделал жест в сторону пульта рулевого. – Рансум, уступи место. Отключи свое место и позволь нашему трахнутому гостю сесть.

Рансум вскочила; ее пальцы скользнули по панели. Как только все индикаторы потухли, она отошла с дороги эмиссара.

Без всякого выражения существо подошло к месту рулевого и село. Словно устраиваясь, амнионец положил свои неодинаковые руки на панель.

– Для вашего удобства, – сказал он ржавым голосом, – меня зовут Марк Вестабуль. Как вы можете заметить, я экспериментальное существо. Я был когда-то одним из вас. Амнион хотел проверить, можно ли изменить мою генетическую сущность не меняя моей формы. Попытка была не совсем успешной. Но моя прошлая идентичность дает мне преимущество в делах с людьми. Я могу, – он сделал паузу, – понимать их.

– Некоторые фразы исчезают, и я потерял смысловые куски языка. Это потому, что некоторые формы знания и поведения заложены скорее генетически, нежели нейрологически. Я упоминаю это на тот случай, если в выполнении моих обязанностей не хватает точности. Тем не менее, я обычно защищен от осложнений, которые мешают нашим попыткам перевести человеческий язык и мысли. Таким образом мне был придан статус принятия решений. Я облечен властью предпринимать действия в данной ситуации.

– Каковы ваши требования?

В некотором смысле Нику тоже был «придан статус принятия решений». Не желая выглядеть колеблющимся, он сказал коротко:

– Так случилось, что у меня несколько требований. Вот первое. Я хочу услышать объяснения.

Эмиссар моргнул и уставился на него.

– Похоже, я понимаю вас. Тем не менее, было бы предпочтительно, чтобы вы не рассчитывали на мою способность догадываться о том, что вы хотите сказать. Пожалуйста, уточните.

– Я хочу знать, почему это так называемый «человеческий отпрыск» внезапно стал для вас таким важным. Раньше он не интересовал вас. Сейчас вы ведете себя так, будто это нечто особенное. Я хочу знать почему.

Вестабуль мгновение молчал, вероятно, для того, чтобы можно было предположить, что он готовит ответ. Затем он ответил:

– Наверняка это не ваша забота. Для наших целей, наши причины не могут подвергаться объяснению. Ваш интерес зависит от уровня нашей мотивации, а не от цели. Вы хотите знать, сколько мы готовы заплатить.

– Необязательно, – ответил Ник. – Я не уверен, что меня волнует, сколько вы готовы заплатить. Эта сделка – ваша идея, а не моя. Я уже получил то, за чем явился сюда. И это включает «человеческого отпрыска». Я не люблю загадок. Я хочу знать, почему вы здесь. Что делает этого человека таким ценным для вас?

– Хорошо, – сказал эмиссар. Настойчивость Ника не причинила ему никакого видимого дискомфорта. – Я скажу вам, что он представляет собой аномалию. Он не подтверждается предполагаемой реальностью. Естественно, источник аномалии – женское человеческое существо.

Когда она услышала эти слова, огонь такой же всепоглощающий как лазер для добывания руды, прожег все тело Морн. Источник… Амнионец знал ее тайну. Доктор обнаружил это, когда она, бессильная, лежала на операционном столе.

– Но, тем не менее, источник не интересует нас, – продолжал Вестабуль. – Мы интересуемся онтологией аномалии – ее развитием и последствиями.

– А почему? – спросил Ник. – Это звучит странно. Почему вас не интересует источник?

Ответ был прост.

– Потому что мы понимаем его.

– Уточните.

Нет, умоляла Морн, не говори, не говори этого.

– Мы знаем, почему ее состояние не подтверждается предполагаемой реальностью. Говоря вашими словами, мы знаем, почему она не сошла с ума, когда с ее разума снимали копию.

Ник немедленно задал вопрос:

– Почему?

Возможно, эмиссар пожал плечами. Если он это сделал, его движения скрыл скафандр.

– Ее разум был защищен.

– Как?

И словно объявляя о судьбе Морн, Вестабуль ответил:

– Если бы ее защита была органического плана, это заинтересовало бы нас. Ее мозг содержит радиоэлектрод. Его работа служит для замедления некоторых биохимических реакций, которые порождают страх. – Крах. – Короче говоря, она может экспериментировать со своим собственным страхом. У нас есть знание о подобных приспособлениях, но мы не знакомы именно с этой разновидностью.

– Вы наверняка знали об этом. Мы предполагаем, что причиной вашего появления здесь, была проверка ее иммунности. В противном случае вы не рисковали бы, доставляя ее к нам – разве что у вас была какая-то особая цель, которая касается человеческого отпрыска.

Ник вскочил с сиденья и бросился к Морн. Даже ее искусственные рефлексы были недостаточно быстрыми, чтобы уклониться от него – или остановить Дэвиса от попытки спасти ее.

Прыгнув перед ней, Дэвис выбросил руку в голову Ника.

Ник уклонился от удара и пронесся мимо Дэвиса, словно тот не представлял преграды.

И почти в то же мгновение Лиете стала за Дэвисом и свалила его на пол рукояткой пистолета.

Ник налетел на Морн; он толкнул ее на переборку. Воя от ярости, взбешенный проигрышем, он закричал:

– Шизо-имплантат! У тебя, мать твою, шизо-имплантат! Это все была ложь, сплошная ложь!

Дэвис пытался встать, но ноги не слушались; он снова упал на пол. Чтобы быть спокойной, Лиете поставила ему на спину колено и прижала пистолет к его затылку.

Энергия и паника вспыхнули в Морн; она горела желанием использовать ее, жаждала бить Ника по лицу, пока его черты не превратятся в кровавую маску, и его кровь не ослепит ее. Но она заставила себя стоять неподвижно. Ее намерения были слишком далеко идущими для простого насилия. Когда он ударил ее кулаком, словно молотом, и она стукнулась головой о стену, она сползла на пол; но не сопротивлялась.

– Ник! – вопль Микки прорезал воздух. Ее пистолет оказался между лицом Ника и Морн; мушка уставилась в его шрамы. – Не сейчас! Не здесь!

Ник остановился, словно второй пилот поднесла ему к сердцу парализатор.