Запретное знание - Стивен Дональдсон

Отлично. Вектор был в безопасности. Он не мог бы слышать, что происходит, если бы не закончил устанавливать амнионские запасные части и не вышел из пространства двигателей, чтобы проверить их.

– Вектор, – ответила она, – мы висим на волоске. Может быть, нам это удастся, а может быть, нет. В данный момент меня не волнует, что произойдет. Но я думаю, тебе лучше заставить функционировать прыжковый двигатель как можно быстрее. Если все получится, то нам нужно будет убираться отсюда, и побыстрее. – Чтобы заставить всех понервничать, она спросила: – Насколько ты способен выйти в тах сразу?

Если он и ответил, она не слышала его. Вместо этого она услышала стук в дверь запасного мостика…

…и в интеркоме раздался голос Ника:

– Дьявол тебя побери, Морн! Это мой корабль! МОЙ КОРАБЛЬ!

…и Амнион сказал:

– Станция Возможного – Морн Хайланд. Какова цель вашей угрозы? Эмиссар Амниона Марк Вестабуль сообщает, что торговля о судьбе нового человеческого отпрыска происходила непосредственно с человеком, предположительно капитаном Ником Саккорсо. Его требования были удовлетворены. Было подтверждено неоднократно, что корабль «Каприз капитана» может покинуть Станцию Возможного свободно. Это – перевод показывает слово «честная» – сделка. Почему вы стремитесь запятнать свои дела с Амнионом?

– Слушайте меня! – Морн выругалась. Внезапная ярость огнем прошила ее, и она выплеснула все до последнего грамма на пульт связи. – Я не собираюсь повторять дважды. Капитан Саккорсо мог сторговаться с вами, но он не сделал этого со мной! Этот «отпрыск» – мой сын! Вы слышите меня? Мой сын! Капитан Саккорсо не имел права отдавать его, и я отказываюсь принимать его сделку!

Она видела, как горячая красная точка, словно цветок, загорелась рядом с замком двери. И почти мгновенно запах гари пополз по помещению. Запах озона не смешивался с ним.

Лиете Корреджио закрутилась в своем скафандре, пытаясь освободить руки.

– Может быть, я безумна, – яростно закричала Станции Морн. – Может быть, это – процесс «быстрого роста» стоил мне потери мотивации, но не функций. – Эта идея могла подкрепить угрозу. – Я не знаю, и меня это не волнует. Я хочу, чтобы моего сына вернули! Я хочу, чтобы его вернули немедленно! Если я не получу его, то собираюсь взорвать себя, корабль и такое количество вашей проклятой Станции, какое смогу, потому что меня это не чешет!

Свободной рукой она ударила по пульту связи и заорала в интерком:

– Микка! Останови Ника! Ты слышишь меня? Останови его!

Когда второй пилот ответила, ее голос звучал обеспокоенно и слабо.

– Ты когда-нибудь пыталась это сделать? Я не уверена, что это возможно.

– Станция Возможного – Морн Хайланд. Ваше поведение – это нарушение сделки. За это вы заслуживаете вечную враждебность Амниона. Как только вы покинете Станцию, оборонительные суда «Спокойствие гегемонии» и «Тихие горизонты» будут преследовать вас до тех пор, пока вы не будете уничтожены.

Морн в ярости снова включила пульт связи.

– Вечную, как моя задница, – рявкнула она. – Это закончится в пять минут, если вы не вернете моего сына.

И в то же самое время Микка с мостика запротестовала:

– Станция Возможного! Это – нечестно! Мы не виноваты в этом! Она угрожает всем нам, а не только вам. Вы не должны наказывать нас за ее действия. Если вы начнете вести дела подобным образом, ни один человек никогда не будет вести никаких дел с Амнионом.

Второй пилот продолжала думать, продолжала сражаться за выживание «Каприза капитана» – и, естественно, спасала Дэвиса.

Власти Амниона проигнорировали ее.

– Станция Возможного – Морн Хайланд, – сказал твердый чужой голос. – Желательно доказательство вашего саморазрушения.

Морн была готова и к этому.

– Вот оно идет, – прохрипела она. Озон переполнял ее легкие. – Не упустите возможность.

Щелкнув клавишами, она послала копию всех инструкций и соединений в запасном командном мостике на линию связи Возможной. Все. Включая коды приоритета Ника. Даже с этой информацией Амнион не сможет остановить ее; они должны подключиться к внутренним системам «Каприза капитана».

Лиете смогла сдвинуть замок своего скафандра на несколько сантиметров. Просунув пальцы в щель, она попыталась расстегнуть скафандр.

Морн положила свободную руку на пистолет.

Внезапно замок сдался. Сверкнул и исчез луч красного раздражающего глаза света. Дверь сдалась перед Ником.

Он влетел в комнату, словно солнечный протуберанец. Режущий лазер был его единственным оружием – единственным оружием, в каком он нуждался. Его шрамы походили на темную кислоту, прожигающую лицо; его глаза были словно черные дыры. Он сделал шаг от двери, другой. Твердый, как сталь, он навел лазер в грудь Морн и включил его.

Он промахнулся лишь потому, что Лиете бросилась вперед и отвела ствол его лазера.

Красный луч попал в экран за плечом Морн. Монитор погас прежде, чем луч был отключен.

Навалившись всем весом на лазер и руку Ника, Лиете пригнула его к полу. Он попытался отшвырнуть ее в сторону, но она отскочила и снова повисла на нем.

– Ник, послушай меня! – закричала она ему в лицо. Маленькие капли крови висели на ее лице. – Я задушу ее собственными руками, если ты мне прикажешь! Я пошла бы на нее и напрыгнула на нее. Но послушай меня сначала. Послушай!

Она подключила систему саморазрушения к кнопке хронометра – и держит палец на кнопке!

Когда Ник осознал, что ему говорят, он замер.

– Если ты прикоснешься к ней, – продолжала Лиете. – Если кто-нибудь прикоснется к ней, она уберет палец. Ей не нужно быть живой, чтобы проделать это. И мы не можем остановить ее. Она не позволит нам подойти так близко.

– Кроме того, – заметила Морн тоном убийственного удовлетворения, – у меня есть оружие. – Она показала пистолет. – И я не собираюсь промахиваться. Во всяком случае, на таком расстоянии. Когда у меня есть шанс убить человека, который продал моего сына.

– Тогда убей меня!

Ник дернул лазер, нанося им удар Лиете. Застонав, словно у нее были сломаны ребра, она откатилась в сторону.

– Убей меня сейчас!

Он встал на ноги. Смотря прямо в мушку ее пистолета, он направил лазер между ее глаз.

– Я не позволю тебе захватить мой корабль!

Но он не стрелял.

И она не стреляла.

Она с наслаждением убила бы его. Она чувствовала экстаз при одной мысли, что плотнее прижмет палец к спусковому крючку. Она хотела видеть, как его лицо лопается и разлетается в стороны после выстрела – хотела этого так сильно, что едва могла сдержаться.

Тем не менее она сдерживалась.

– Ты, сукин сын, – вздохнула она, словно ее не волновало, что он будет делать. Небрежным движением она швырнула оружие ему под ноги. – Перестань думать гонадами и воспользуйся мозгами. Мы через несколько минут или будем жить, или умрем, и единственное, что ты можешь сделать, это заставить нас умереть быстрее. – Она кивнула в сторону пальца на кнопке. – Но если ты оставишь меня в покое, я, может быть, вытащу нас всех отсюда целыми и невредимыми. Если Вектор не напортачил чего-нибудь.

С трудом, от сильной боли, Лиете поднялась на ноги. Новая кровь показалась из царапины на ее щеке, соединяясь со струйкой, текущей со лба. Ее глаза остекленели, она была на грани обморока. Но тем не менее она смогла встать.

Глаза Ника расширились, когда Морн отбросила пистолет; но рука с лазером не дрогнула. Почти без всякого перехода его шрамы стали такими же бледными, как его лицо. Он выглядел так, словно вся кровь из него была выкачана.

Сквозь зубы он выдохнул:

– Ты блефуешь.

– Именно так и считала Станция Возможного, – ответила она. – Именно поэтому мы можем умереть. Но ты не веришь в это. Поговори с Миккой. У нее до сих пор сохраняются некоторые функции командира. Она может видеть, что я сделала. Она просто не может отменить мои приказы без кодов приоритета… а я сделала их бесполезными.

Щеки и лоб Ника стали пепельными, словно старая кость. Его глаза стали холодными, полными памяти об отчаянии и презрении.

– Морн, – сказал он ей тихо, – я не могу проиграть. Я не могу проиграть. Если ты победишь меня сейчас, то клянусь тебе, что заставлю тебя и твоего трахнутого сынка Фермопила заплатить так, что ты пожалеешь, что сама не продала себя Амниону.

Она хотела выругаться. Она хотела засмеяться. «Не преувеличивай свое значение… Я познала ад и адские мучения прежде, чем ты впервые прикоснулся ко мне». Но она сдержала свои чувства, так же как удержалась от выстрела в него. Вместо этого она сделала жертву намного большую и дорогую, чем убить себя. Она предложила ему путь выбраться из этой дилеммы; путь спасти его эго.