Запретное знание - Стивен Дональдсон

Даже 1.5 было предприятием рискованным; но она предполагала, что ее разум сможет выдержать такую нагрузку. Если она установит границу сна ниже, она будет без сознания, а m будет достаточно низким, чтобы люди Ника убрали ее.

Если это сработает – если она помнит все правильно и все правильно сделала, – она может избежать прыжковой болезни не заставляя прибегать себя к помощи саморазрушения. Ник никогда не бывал в ее каюте во время ускорения и торможения; он не знал, как она заботилась о себе. Прежде чем он рискнет бросить ей вызов, он должен обнаружить или догадаться, в чем ее защита. А это может занять определенное время.

Это может отнять достаточно много времени, пока «Каприз капитана» будет пересекать подпространство.

Как только Ник достигнет космоса, принадлежащего человечеству, он может передумать и забыть об обещании Амниону.

Приготовления отняли много времени. Они были сложными – и Морн теряла энергию. Эмоциональная усталость иссушила ее, несмотря на давление электрода в мозгу.

У границы сознания, она определила, что «Каприз капитана» постепенно увеличивает скорость.

С мостика к ней донесся рапорт Кармель: «Спокойствие гегемонии» и «Тихие горизонты» следуют за «Капризом капитана».

Внезапно в комнате появилась Микка. Она без колебания села за пульт управления сканом. Нахмурившись, она заявила:

– Ник прислал меня сюда приглядеть за тобой. Не беспокойся, я тебе не стану мешать.

Новая угроза. Микка увидит ее беспомощность перед m. Чтобы защитить себя, Морн положила палец на кнопку хронометра. Но ее внимание рассеивалось; ясность мысли исчезала. Она пыталась бороться. Если она совершила ошибку, m сделает ее безумной…

Затем она услышала, как Вектор сказал по интеркому:

– Я не знаю, Ник.

– Я не в том настроении, чтобы гадать, – рявкнул в ответ Ник. – Скажи, что ты думаешь.

– Новое оборудование работает отлично, насколько я понимаю, – ответил Вектор. – Я запитал его, и все выглядит стабильным. Но, Ник… – Инженер на мгновение заколебался, – некоторые из тестов не проходят. Просто чистый экран. Все остальное совершенно зеленое. Но эти… Здесь может быть по меньшей мере пятьдесят объяснений. Мне нужен месяц, чтобы выяснить все точно.

– Рискуй, – прохрипела Морн в интерком.

– Нет! – крикнул в ответ Ник. – Я не согласен. Морн, у тебя заканчивается время. Ты не можешь держать палец на кнопке в течение месяца. А я не собираюсь рисковать входом в тах. Нам нужно слишком много m… ты подставила нас. А если двигатель откажет, мы превратимся в пыль.

– Смотри фактам в лицо, Морн! У тебя нет выхода.

Ужас, холодный и знакомый, сдавил ей горло. Она заставила себя ответить:

– А если у нас будет месяц для проверки, то Станция Возможного обнаружит, что ты обманул их. Тогда эти боевые корабли начнут стрелять.

Он будет слушать ее; будет.

Она мрачно продолжала:

– Я даю вам десять минут, чтобы набрать скорость. Я ставлю таймер. – Ее пальцы забегали по клавишам. – После этого я погибну вместе с вами. Я готова к самоуничтожению.

– Морн! – запротестовал Вектор. – А как насчет прыжковой болезни?

Она что было силы пнула Ника в краеугольный камень его сомнений.

– Черт бы тебя побрал! – заорала она, потому что была донельзя напугана. – А для чего, по-твоему, мне шизо-имплантат, мать твою?

Пусть думают, что она не бессильна. Пусть думают, что она не нуждается в бессознательном состоянии, чтобы защитить себя. Пожалуйста, пусть поверят в это.

И по тому, как Ник выругался, она поняла, что он поверил.

– Приготовиться к сжиганию! – заорал он экипажу. – У вас тридцать секунд! – И тут же начал выкрикивать команды Вектору и первому рулевому.

Тридцать секунд. Время для последнего блефа – последней отчаянной попытки сохранить жизни себе и Дэвису. Страх словно шторм поднялся в ней, и она повернулась к Микке.

– Ты знаешь, каковы для меня ставки, – сказала она так твердо, как могла. – Ты знаешь, у меня не осталось выбора. Я собираюсь повернуть свой пульт, чтобы ты не могла видеть, как я забочусь о себе. – Микка не будет видеть, как она погружается в сон; не увидит, как она отпускает кнопку хронометра. – Это будет твоей защитой, так же как и моей.

Пожалуйста, не пытайся броситься на меня. Я тебя умоляю.

Микка пожала плечами.

– Это твоя шея. Не мне придется встречаться с ним лицом к лицу, когда все закончится.

Через мгновение она добавила:

– Я была совершенно уверена, что ты не собираешься взорвать нас. И я тоже хотела бы выбраться из космоса Амниона.

По мере того как утекало время Морн повернула свое кресло так, чтобы спинка закрывала ее от Микки.

И когда вой полного ускорения потряс корпус «Каприза капитана», Морн потеряла сознание.

Вспомогательная документация

МЕЖПРОСТРАНСТВЕННЫЙ ДВИГАТЕЛЬ

Прогресс в науке часто является открытием как открытие работает, а уж потом почему оно работает. Доктор Хуанита Эстевес и Станции «Космическая лаборатория» создала функционирующий прыжковый двигатель за пять лет до того, как узнала, что это такое.

Но мнениям некоторых, ее величайшее открытие было демонстрацией того, что можно сконструировать прыжковый двигатель, не зная, что существует подпространство. Ее незнание подчеркивалось тем фактом, что когда она наконец узнала, что делает ее открытие, то назвала эффект «вхождение в тах» и «продолжение тарда», хотя тахионно/тардионные принципы при этом несколько менялись. Они, скорее, переставали существовать – хотя ее терминология и осталась. Через сто лет после того, как первый корабль на прыжковом двигателе успешно вернулся после своей первой миссии, люди продолжали говорить о «вхождении в тах», когда включался прыжковый двигатель, и о «продолжении тарда», когда пересечение подпространства было завершено.

Естественно, доктор Хуанита Эстевес была гением – или, как утверждали некоторые ее коллеги, «полным психом».

Устройство, которому суждено было стать прототипом прыжкового двигателя, она построила, намереваясь создать «дезассемблер материи»; объекты различного вида помещались внутри поля данного устройства; подавалось питание; объекты исчезали, «дезассемблируя» на самые мельчайшие частицы, и, как предполагалось, эти частицы растворялись в атмосфере. Будучи личностью с сильно развитым инстинктом самосохранения, доктор Хуанита Эстевес не торопилась привлечь внимание к своим работам. Вместо этого она сконцентрировала свои исследования на двух основных направлениях; она пыталась измерить излучение «дезассемблирования» в атмосфере и пыталась определить границы «дезассемблирования», варьируя предметы по весу и структуре.

Первая часть исследований не принесла никаких результатов. Вторая – буквально – открыла границы галактики.

Пока не вмешалась случайность, она не могла знать, что ее объекты, подвергнутые испытанию, просто перемещаются – не «дезассемблированые», а в чистом виде, и что объекты вступают в сложное взаимодействие между силой поля, потенциальной силой поля, массой объекта и направлением и скоростью, с которыми объект движется, когда включается поле (в данном случае вращение Станции придавало объектам как направление, так и скорость). Она знала, что объекты действительно исчезали и не оставляли никакого излучения, которое можно было бы измерить.

Но как-то раз она включила поле, чтобы «дезассемблировать» блок титана. И мгновенно на одной из переборок Станции произошел взрыв – нужно сказать, что мощная грузовая переборка Станции должна была защитить жилую часть от всех неприятностей, включая и терроризм, и выдерживать декомпрессию. Причина взрыва стала ясна, когда титановый блок был вытащен из дыры в переборке; блок прошел через подпространство и оказался в реальном космосе, которую занимала переборка; и так как блок был тверже и массивней, то пришлось потесниться переборке.

Естественно, никто не понимал значения свершившегося, пока доктор Эстевес тупо не призналась, что блок принадлежит ей.

С этого момента всего лишь вопрос времени отделял человека от путешествий вне пределов их солнечной системы.

Начальные исследования велись, как полагается, с осторожностью и подозрительностью. Доктора Эстевес обвинили в том, что она не понимала собственных исследований; и ошеломление сделало ее еще более защищенной. Станционный Администратор Космической Лаборатории по науке был раздираем желанием продолжать эксперименты доктора Эстевес и желанием отобрать у нее все результаты. Администратор по Окружающей Среде возражал против проекта с самого начала, на том основании, что экология Космической Лаборатории слишком слаба, чтобы рисковать уничтожением новых переборок, а может быть, даже оболочкой самой Станции.