Элиас - Алиса Мейн

дуэль уже не была такой язвительной, как в самом начале знакомства, а больше походила на дружескую перепалку наподобие той, что вели во время барбекю Алекс с Селеной. Осознание этого помогло мне немного расслабиться.

– Я сегодня заметила, что Алекс с Селеной начали двигаться в сторону укрепления отношений, – сказала я, вспомнив о младших Митчеллах и не зная, о чем еще можно было общаться с Элиасом. Я рассчитывала ненавязчиво сменить тему в надежде отодвинуть свою неуклюжую борьбу с кустами. Ну или полагала, что Митчелл сам выведет меня к дому.

– Поверь, через неделю все вернется на круги своя. Они снова будут огрызаться и пытаться испортить друг другу жизнь. Алекс с Селеной относятся к той категории родственников, которым лучше жить на расстоянии, чтобы сохранять хорошие отношения.

Было странно общаться с собеседником, находясь от него в паре метров, но не имея возможности рассмотреть выражение его лица.

– Рано или поздно вы все разъедетесь по разным уголкам если не штата, то города.

– И будем встречаться раз в месяц у кого-нибудь дома, вспоминая молодость и обсуждая последние новости в кругу семьи. Вокруг стола будут бегать чьи-то дети, а кто-то будет вечно корить меня за то, что я так и не устроил личную жизнь, отдав всего себя творчеству и работе.

Мне показалось, что, произнося последние слова, Элиас улыбался.

– Ты так в этом уверен?

– Уверен, Линда. В моих планах нет покупки дома, большой семьи и собаки во дворе.

Я сделала маленький шаг к нему.

– Почему?

– Каждый имеет право выбирать тот образ жизни, которого заслуживает.

– Разве ты не заслуживаешь счастья?

– Разве счастье лишь в том, чтобы жениться и обзавестись детьми?

– Счастье – быть рядом с теми, кого ты любишь.

– Я люблю своих родителей.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

– Линда, ты живешь со мной под одной крышей почти месяц. Можешь представить здравомыслящего человека, который был бы в состоянии терпеть меня?

– Анна?

– Анна мой друг, и она определенно заслуживает лучшего.

Возможно, темнота создавала иллюзию защищенности и позволяла вести более откровенные разговоры, к которым мы так внезапно перешли.

– А Аманда? – выдавила я.

Имя Анны далось мне легко, потому что я общалась с ней и успела проникнуться симпатией. А еще я знала, что их с Элиасом не связывает ничего кроме дружбы. Какие отношения у него были с влюбленной в него ученицей, я слышала лишь по рассказам Алекса.

– Алекс? – Эхом моих мыслей прозвучал вопрос Митчелла.

– Да.

Элиас немного помолчал.

– Аманда знает меня лишь как преподавателя и как симпатичного на ее взгляд молодого мужчину.

– Но вы же давно занимаетесь.

– Она знает обо мне только то, что я позволяю ей знать.

Я сразу поняла, что он имел в виду.

– Неужели она не знает… о твоей травме?

– Может быть, догадывается.

– Думаешь, это ее испугало бы?

– Это всех пугает.

На мгновение я потеряла дар речи.

– Но ты молодой талантливый парень. Ты из хорошей семьи, у тебя достойная работа…

– Линда. – Он оборвал меня предупреждающим тоном. – Не пытайся убедить меня в том, что у меня впереди много времени, и я еще успею встретить свою судьбу. Об этом со мной может говорить кто угодно, но только не ты.

Я почувствовала кожей слабый, но пронизывающе холодный порыв ветра и не сразу поняла, что это был не ветер, а накатившая на меня после его слов тревога.

Опасно. Мы ступили на опасную территорию, и Элиас недвусмысленно дал об этом понять.

Наши отношения потеплели, но я слишком рьяно отгоняла от себя мысль о том, что причиной этого стало не обычное сближение двух людей, а нечто другое. Нехорошее. Запретное.

Пришло время или вновь попытаться уйти, или срочно менять тему.

Я отступила на полшага, подняла голову к небу и вдохнула свежий вечерний воздух с нотками какого-то пряного цветения.

– Почему тут так темно?

– Отец считает подсветку сада пошлостью.

Голос Элиаса снова стал спокойным, и я расслабилась, но удивилась тому, насколько мое эмоциональное равновесие зависело от одних только его интонаций.

– Я видела лампочки на дереве позади тебя.

По спине пробежали приятные мурашки от его тихого, теплого как парное молоко, смеха.

– Редкая слабость, которую мистер Митчелл позволил своему старшему сыну.

Тень на скамейке впервые зашевелилась. Элиас поднялся и отошел в сторону. В тишине раздался щелчок, и по дереву передо мной, будто распускающиеся цветы в ускоренной съемке, разгорались огоньки. Днем трудно было сосчитать количество лампочек, но теперь я понимала, что их были сотни. Сотни искусственных светлячков, за несколько секунд осветивших полянку.

– Это прекрасно, – шепнула я, не в силах отвести глаз от открывшейся передо мной красоты.

До этого жутковатый сад стал гораздо уютнее.

Засмотревшись на огни, я не заметила, как Митчелл подошел ко мне и встал так близко, что до меня долетел аромат его одеколона. Мои последние несколько вдохов были тихими, но жадными. И хотя до конца лета было еще далеко, мне послышался запах опавшей осенней листвы.

– Это дерево имеет для тебя большое значение, да? – осторожно поинтересовалась я.

– Мы с отцом посадили его в первые дни после переезда сюда. Этот клен положил начало саду.

– Почему именно клен?

Воспользовавшись заданным вопросом, я повернулась к Элиасу. Он неотрывно смотрел на дерево. В слабом свете огней его лицо выглядело задумчивым и печальным. Тени делали скулы острее, а глаза темнее. С такими выразительными чертами, как у Элиаса, он сам мог быть натурщиком для художников.

Он пожал плечами.

– Мне с детства нравилась необычная форма его листьев. Я часто их рисовал. Только много позже узнал, что это по-настоящему уникальное дерево. Из него делали оружие и музыкальные инструменты. И кленовые листья можно употреблять в пищу. А еще, – Элиас криво усмехнулся, – клен – отшельник. Они часто растут поодиночке.

– Сравниваешь себя с деревом? – не удержалась я.

Ухмылка Митчелла стала шире. Пару минут мы провели в тишине, неотрывно глядя на клен. Первой молчание прервала я:

– Прозвучит забавно, но в детстве я обожала кленовый сироп. Мама добавляла его в кофе, поэтому у нас всегда хранилась бутылка. Я все время доставала ее и пила просто так. – Я улыбнулась своим воспоминаниям. – Когда мама обнаружила мое пристрастие, то начала прятать сироп по разным шкафчикам, но я все равно его находила. Потом она и вовсе перестала его покупать, но это не мешало мне все так же употреблять сладости в неограниченных количествах. Удивительно, как я не растолстела.

Я почувствовала на себе взгляд Элиаса, но впервые он не вызывал