Суперзвезда - Виктория Готти

— Это только часть того, чем я живу, милая леди. — Его лицо стало лукавым. — Возможно, все, чем я живу, станет нашим.

Кэсс проигнорировала это замечание. Конечно, он ее дразнит. Одна только мысль о постоянных отношениях с этим чересчур энергичным человеком могла нарушить спокойствие, которое она только что обрела.

Почувствовав ее реакцию, он сменил тему:

— Какой банкет ты хочешь устроить?

Кэсс пожала плечами:

— Пока не знаю. Последние недели были такими сумасшедшими и утомительными, что я даже не думала об этом. Мне бы хотелось устроить что-нибудь веселое и безумное. Актеры и съемочная группа делали все от них зависящее. Вечеринка с размахом будет для них наградой за тяжелую работу… и прощанием с Венецией.

— Как насчет маскарада? — Джек сверкнул одной из своих замечательных улыбок.

Подумав о бюджете, она заколебалась:

— Это слишком расточительно, тебе не кажется?

— Ерунда. Сегодня первый день Карнавала в Венеции. Это как Марди Гра в Новом Орлеане или Карнавал в Рио, только более грандиозно. Больше связано с историей. Я думаю, это началось в одиннадцатом веке, потом, в восемнадцатом, Карнавал стал непопулярным, однако в 1979 году он возродился. Костюмы, парады, карнавальные шествия, игры, шары — все, что только можно вообразить, никаких запретов. Раньше это продолжалось два месяца, но теперь только десять или двенадцать дней. Мы попадем как раз в разгар праздника!

Кэсс восхищенно кивнула.

— Кэсс, все, кто делал этот фильм, смогут быть там на равных. Ни звезд, ни обслуживающего персонала, только коллектив людей, которые долго работали вместе.

Кэсс снова поразилась, как, несмотря на ошеломляющий успех, он мог в душе оставаться таким простым, настоящим. Было ли все это искренним? Неужели она нашла мужчину своей мечты?

— Звучит восхитительно, Джек, но как я смогу устроить бал-маскарад и закончить съемки одновременно?

Джек усмехнулся. Его слова не стали для Кэсс неожиданностью.

— Считай, что это уже сделано.

Зажегся сигнал «Пристегните ремни», и самолет начал посадку в аэропорту Венеции. Стюард забрал бокалы и журналы и исчез в хвостовом отсеке.

Джек наклонился вперед и снова взял Кэсс за руку.

— Я действительно имел в виду то, что сказал.

Зная Джека, Кэсс была готова ко всему, ну, или почти ко всему.

Из кармана он вытащил маленькую бархатную коробочку с логотипом «Бушрон».

— Узнаешь? — спросил он, открывая коробочку.

Кэсс сидела как парализованная. Там лежал тот совершенный бриллиант — сверкающий и изящный, как говорил Джек, достойный его невесты. Изумительный камень, теперь вставленный в платиновый перстень, был больше чем просто подарком. Джек предлагал ей свою любовь, свою жизнь, и ей хотелось взять все это и удержать навсегда. Но то рациональное, практичное, что было в Кэссиди Инглиш, удерживало ее. Вечер в Париже и волшебная ночь в Монте-Карло — эти воспоминания были незабываемы, но они не означали любви, это было бы нелогично. Она не могла объяснить, как такие здравомыслящие, независимые натуры могли столь быстро попасть в сети любви? Как могла она доверять собственным чувствам, не говоря уже о его словах?

— Пожалуйста. — Его голос был настойчивым.

— Джек… нет, нет, я не могу.

— Ты можешь.

— Нет, правда… я не могу.

Он взял кольцо с атласной подушечки и надел ей на палец.

— Его сделали для тебя.

Кэсс была удивлена. Она могла поклясться, что он нервничает.

— Пожалуйста. Скажи «да».

Она оторопело молчала.

— Ты действуешь слишком быстро. Я в растерянности, я не знаю, что сказать.

Все казалось таким естественным — влюбиться и отдаться чувству. Невольно она проскользнула за стальные ворота, охраняющие его любовь. И она знала, что он прошел через каменную стену, окружавшую ее сердце. Бессмысленно отрицать очевидное.

Но могли ли они сказать «навсегда»? Это ли он имел в виду? Хотела ли она этого?

— Скажи что-нибудь. — Джек держал ее руку, бриллиант вспыхивал желто-голубыми искрами любви в солнечном свете высоко в облаках над Венецией.

— Я боюсь.

Он откинулся в кресле, наклонил голову и усмехнулся.

— Тогда не говори ничего сейчас. Подумай об этом. Дай мне ответ на балу. Если ты наденешь это кольцо, это будет означать «да». — Он помолчал. Его глаза не отрывались от ее. — А если не наденешь, значит, нет.

Кэсс вернулась в «Киприани» в состоянии блаженства. Она взяла больше дюжины сообщений, оставленных для нее на стойке, и направилась наверх. Она парила в облаках, кружась в водовороте счастья и наслаждения.

Она радостно открыла дверь своего номера, намереваясь принять самую долгую и восхитительную ванну в своей жизни. Пена, свечи, легкая музыка. Каждый раз, когда она думала о Джеке, по ее коже пробегали мурашки.

— Я страшно волновался.

Его голос спустил ее с небес на землю. Кэсс повернулась и увидела отца, поднимающегося с дивана. Его тон не предвещал ничего хорошего. Собравшись с мыслями, Кэсс поставила чемодан и спокойно посмотрела на отца. Как мог этот человек до сих пор заставлять ее чувствовать себя провинившимся ребенком? В этот момент Кэссиди поняла, что теперь все будет по-другому, она стала сильнее. Она почувствовала жалость к больному, стареющему отцу, он походил на старого льва, чье рычание стало тихим.

Она спокойно заговорила:

— Привет, отец. Ты не мог бы сказать мне, как ты сюда вошел?

— Консьерж сказал мне, что ты уехала в пятницу вечером с Джеком Кавелли. — Взгляд Роджера остановился на чемодане от «Луи Вуттон». — Ты не могла бы рассказать мне, где ты была два дня?

— Вообще-то нет. Это моя личная жизнь. Тебя это не касается.

— Черта с два, — вспылил он.

Кэсс никогда не видела его таким озабоченным и сердитым. Его лицо напоминало гротескную маску. Он стоял, опустив руки и сжав кулаки. Воспоминания о гневных тирадах Роджера, направленных против ее матери, заполнили ее мысли. И ей вдруг стало интересно, что же такого сделал Джек ее отцу, что тот его так ненавидит.

— Мы с Джеком были в Париже и в Монте-Карло, — ответила она и, взяв сумку, направилась в спальню.

Но Роджер быстро схватил ее за руку, когда она проходила мимо него.

— Послушай меня, юная леди. Не забывай, что это бизнес. Между тобой и Джеком Кавелли не будет никаких отношений, кроме деловых. Я запрещаю. Ты меня поняла?

Для человека, недавно перенесшего сердечный приступ, Роджер был удивительно силен. Кэсс снова увидела отца, разрушившего ее детство, а не человека, которого она начала любить и уважать, когда встала на его место в правлении «Десмонд». Она никогда не сможет забыть, какое зло он ей причинил. Может, пришло время напомнить ему?

— Ты мне запрещаешь? С каких это пор ты имеешь право вмешиваться в мою жизнь? Думаешь, ты можешь просто стереть все эти годы, когда тебя не было, — даже после того, как ты вышел из тюрьмы? Ты вычеркнул меня из своей жизни. И ты хочешь, чтобы я похоронила эти воспоминания и притворялась, что этого никогда не было?

Слова дочери подействовали на Роджера, он отпустил ее руку и, прикрыв глаза и понизив голос, сказал:

— Он не подходит тебе, Кэсс. Поверь мне. Из всех людей только я знаю, на что он способен. Он…

Отец замолчал, погрузившись в свои мысли.

Она посмотрела на него, желая, чтобы он ушел, но Роджер, разумеется, этого не сделал. Двадцать лет назад она бы все отдала за то, чтобы он принимал участие в ее жизни, но не теперь. И она не позволит ему разлучить ее с Джеком — по какой бы то ни было причине.

Должно быть, он прочел ее мысли, потому что сразу сменил тему.

— Я приехал сюда, в Венецию, чтобы обсудить с тобой кое-что важное. Я должен тебе сказать…

Он был серьезен, Кэссиди никогда не видела его таким.

— Думаю, тебе лучше присесть. — Отец подвел ее к дивану и сел рядом с ней. Он не осмеливался поднять на нее глаза, смотря прямо перед собой.

— Что случилось? — спросила она. Укоризненный взгляд исчез, в его лице появилась озабоченность.

— Боюсь, мы скоро будем вовлечены в скандал.

— Какой скандал? Это из-за Джонатана?

Роджер положил ей руку на колено и нежно сжал. Он по-прежнему не смотрел на нее, лишь покачал головой.

— Челси Хаттон. Как давно ты с ней знакома?

— Совсем недавно. — Она вспомнила случайную встречу на кладбище. Но ей не хотелось придавать этому значения, и она сказала: — Мы познакомились на твоем приеме.

— Тогда ты должна знать, что она была подружкой Джека. — Роджер изучал ее лицо. — Что заставило тебя дать ей главную роль? Твое решение поменять актрису не могло зависеть от ее опыта или таланта.

Кэссиди решительно не собиралась защищаться:

— Джек настоял.

Роджер язвительно улыбнулся:

— Тебя это не удивило? Правда, роль Джека во всем этом наименее ужасна.