Русофобия - Елена Владарчук

на невысоком каблуке. Я, когда волнуюсь, всегда одеваюсь подчёркнуто строго, как будто одежда – это мой защитный скафандр. А сегодня я волновалась даже больше, чем когда устраивалась на работу. Потому что от этого разговора зависела не только моя карьера в Министерстве иностранных дел, но и моё будущее.

Весь путь до Смоленской я накручивала себя так, что на подходе к лифту уже была натянута как струна. «Соберись, Берегова», – мысленно наставляла я себя. Оставшись наедине со своим отражением внутри зеркальной кабины, я начала глубоко дышать, чтобы успокоиться. Отражение повторяло за мной, и я наблюдала со стороны, как забавно раздуваются ноздри и поднимается грудь молодой привлекательной женщины. То есть меня.

Да ерунда это всё. Ну, не посадят же они меня в тюрьму. Или посадят? Тогда просто не стали бы выпускать. Значит, уволят. Ну, и что? Пусть увольняют. Найду другую работу. Командировку мне хорошо оплатили, какое-то время протяну и без работы. Конечно, я здесь уже привыкла. Но и в другом месте привыкнуть можно. Главное, что осталась жива. Со всем остальным я сумею справиться.

Лифт остановился, прерывая мой внутренний монолог. У дверей сто третьего кабинета стояли люди в чёрном. Стало любопытно, это те же, что и в прошлый раз или другие? Но задавать им вопросы я не решилась. Тем более, что дверь передо мной уже открыта. Поэтому набрала побольше воздуха и сделала шаг вперёд.

Они были в том же составе и даже сидели на прежних местах. Взгляды присутствующих были также устремлены на меня.

– Добрый день, – я поздоровалась первой и села на приготовленный для меня стул. Почему я решила, что стул для меня? Ну, все остальные были заняты, а этот стоял пустой.

Молчание затягивалось. Они рассматривали меня, а я рассматривала их. В этот раз я уже не изображала скромницу, не видела в этом смысла, ведь решение насчёт моей судьбы они уже наверняка приняли. А меня пригласили только, чтобы огласить приговор.

– Здравствуйте, Лилия Александровна, – наконец, ответил генерал-полковник Добровольский. – Рад видеть вас в добром здравии. Мы тут за вас переживали.

Мои брови непроизвольно поползли вверх. Очень хотелось уточнить, за что именно они переживали – за мою жизнь или за свои погоны. Но дерзить ему я не стала. Всё-таки ещё теплилась надежда, что меня оставят работать в Министерстве.

– Спасибо, – я вежливо улыбнулась Добровольскому, ожидая продолжения.

– Когда мы отправляли вас в Америку, мы знали, что вы не подготовлены к этой миссии ни физически, ни психологически. И вы приятно удивили нас своей находчивостью, которая позволила в итоге остановить и уничтожить опасного преступника. Однако… – Он сделал длительную паузу, и я поняла, что вот сейчас решится моя судьба.

Я посмотрела на Константина Петровича, но тот упорно избегал моего взгляда. Значит, пощады не будет. Точно выгонят.

– Однако вы совершили серьёзную ошибку, проступок, который привёл к осложнению российско-американских отношений и лишил нас одного из действующих агентов.

Ну, вот, сейчас наступит он, момент истины. Я задержала дыхание и по привычке начала теребить безымянный палец, на котором уже давно не было кольца. Не важно, что он сейчас скажет, у меня теперь всё будет хорошо.

– В этом провале есть доля и нашей вины, поэтому мы решили, что не будем наказывать вас слишком строго. Но и оставить всё как есть мы не можем. Приказ о вашем переводе уже готов, Константин Петрович посвятит вас в детали. Спасибо за службу, Лилия Александровна, желаю вам удачи на новом месте.

Что?!

Ефимцев не дал мне даже открыть рот, он подскочил ко мне, схватил за локоть и практически выволок из кабинета.

– Пойдём, пойдём. У меня поговорим.

У себя в кабинете Петрович повёл себя странно. Он закрыл дверь на ключ, достал из сейфа бутылку коньяка и рюмку, сел в своё кресло, налил коньяк, выпил, налил ещё раз, снова выпил и только после этого сказал:

– Нам с тобой, Берегова, очень повезло.

Улица Арбат

11.40

Мне нужно было время, чтобы прийти в себя после новостей из Министерства и долгого разговора в кабинете Ефимцева. Поэтому я решила пройтись по Арбату, чтобы, так сказать, полнее прочувствовать, что вернулась на родину.

Уже после первой сотни метров, я поняла, что погорячилась. Арбат летом представлял собой смешение красок и звуков. Уличные художники и музыканты привлекали толпы туристов, активно фотографировавшихся на их фоне. Я старалась лавировать между ними и одновременно осторожно ступать по брусчатке, что было не так-то просто, учитывая почти десятисантиметровые шпильки, так и норовившие попасть в щель между камнями. Навстречу мне продвигалась дебелая дама, испытывавшая те же трудности с каблуками. Неожиданно она покачнулась и взмахнула руками в попытке удержать равновесие. На пути её левой руки, державшей объёмистую сумку, оказалась я. Ни убежать, ни даже увернуться, я уже не успевала, поэтому приняла на себя всю мощь ударной волны. Больно ударилась локтем и бедром, в глазах потемнело, заискрились золотые звёздочки. В голове кружилась одна мысль: «Только бы не было перелома».

– Позвольте вам помочь, – произнёс рядом со мной смутно знакомый голос. Мужская рука подняла отлетевший в сторону клатч, помогла мне подняться и усадила на ближайшую скамейку. Когда звёзды в глазах немного развеялись, я посмотрела на моего спасителя. Ну, конечно, чего ещё можно было ожидать с моим-то везением?

– Привет, Славик, – сказала я.

– Привет, Лёся.

– Не называй меня больше так.

– Извини, – он сел рядом со мной на скамейку. Мы молчали каждый о своём. Не знаю, о чём думал мой бывший муж, но я вспоминала светлые моменты нашей жизни, которые и сейчас вызывали у меня улыбку. Оказывается, их было не так уж мало.

– Не хочешь пообедать со мной? – Слова сорвались с языка прежде, чем я успела подумать. Наверное, где-то внутри меня незакрытый гештальт требовал завершения.

– С удовольствием, – ответил Славик и подставил мне руку, чтобы я могла на неё опереться.

Улица Арбат, кафе-бар Sixties diners

13.15

Забавно, что кафе, в которое меня привёл Славик, было оформлено в американском стиле. Мы разместились на красных диванах с высокими спинками, и первое, что бросилось мне в глаза в принесённом меню – это сэндвич с названием «Нью-Йорк». Остальное я даже не стала читать. Если недавнее прошлое никак не желает отпускать меня, то пусть напоминает о себе только в таком виде. Я не возражаю.

– Мне «Нью-Йорк», картошку фри и клубничный молочный шейк, – сообщила я официанту. Надо иногда подкармливать своих внутренних демонов.

– Как у тебя дела? – Славик потягивал пиво и смотрел на меня.

– Хорошо, спасибо. А