Ты, уставший ненавидеть - Андрей Валентинов

Ахилло и Прохор уже были на месте, каждый занимаясь своим делом. Карабаев ползал по расстеленной на полу огромной карте Столицы, старательно отмечая местожительство беглецов, а Михаил вырисовывал на бумаге затейливую схему, пытаясь выяснить связи первой группы исчезнувших с их ближайшими сообщниками. Сергей молча сел за картотеку. Очень хотелось поговорить с Микаэлем, но он вновь заставил себя молчать. Если что – Ахилло должен остаться в стороне: это его, Сергея, дело…

День прошел без всяких событий. Вечером Сергей вновь ждал чего-нибудь неожиданного (история требовала продолжения), но ничего не случилось. Пустельга испытал нечто вроде разочарования и одновременно облегчения. Хватит с него и служебных проблем! Нужна передышка, чтобы подумать, просчитать варианты. Если Лапина вновь появится, он должен четко знать, как следует поступить…

Последующие дни были столь же скучны и обыденны. Пустельга привез кое-что из мебели, выписав самое необходимое в хозуправлении. Дали, конечно, старье с обязательными жестяными номерами на самом видном месте, но покуда хватило и этого. С зарплаты удалось купить всякие полезные мелочи – прежде всего посуду и красивую настольную лампу. Теперь у Пустельги были письменный стол, кресло и даже небольшой вентилятор, который казался бесполезным холодной осенью, зато вполне мог пригодиться будущим летом. Быт получился непритязательным, впрочем, домой Сергей приходил только ночевать. Дел было много, и складывались они интересно. Операция «Ковчег» продолжала медленно, но неуклонно обрастать новыми, чрезвычайно любопытными деталями…

Карабаев завершил работу с картой. Получилось неплохо: лейтенант обозначил места, где жили беглецы, пустыми гильзами от мелкокалиберной винтовки, предварительно смазав их клеем, дабы не падали. Ахилло рассудил, что это символично, после чего все трое принялись изучать Столицу с птичьего полета.

Гильзы стояли внешне без всякого порядка – беглецы жили в самых разных концах города. Впрочем, Сергей сразу же заметил странные скопления: в некоторых местах гильзы стояли густо, впритык, кое-где – по две-три, а местами – по десять, а то и по пятнадцать. В одном месте, возле самой реки, рассекавшей город на две части, гильзы выстроились целой батареей.

– Которые по две, по три, – старательно разъяснял Прохор, – это семьи. А которые помногу, те из одного дома…

– Ведомственные дома, – сообразил Ахилло. – Ну конечно! Дом старых большевиков, дом инженеров авиации…

Он нагнулся над картой, внимательно изучая странный гильзовый пейзаж и произнося время от времени нечто вроде «Ага!». Сергей, слабо знавший Столицу, был вынужден прибегнуть к помощи Карабаева. Особенно заинтересовало Пустельгу скопление гильз у реки.

– Шестьдесят три штуки, – довольно пояснил лейтенант. – Это дом правительства, который на набережной.

– Дом правительства? – Конечно, там могло проживать немало тех, кому грозил арест. Но количество гильз все же удивило.

– Так называемый Дом на Набережной, – Михаил легко коснулся пальцем карты. – Кажется, мы о нем как-то упоминали… Архитектор Иофан, дом построен в конце двадцатых для семей работников центральных учреждений. Домина огромный – подъездов сто…

– Сто? – Пустельга покачал головой.

– Ну, не сто, но много. Кстати, уникальное место для еще одного секретного…

– Там и без того секретов полно, – пожал плечами Прохор. – Ход подземный к Главной Крепости, подвалы, даже радиостанция собственная. Врагам там не укрыться: наши пасут все время…

– И все-таки шестьдесят три! – Количество беглецов из одного дома поразило Пустельгу. – Треть! Ладно, что мы имеем?

– Строго говоря, ничего, – усмехнулся Ахилло. – Я уже говорил, опасней всего – совпадения. Теоретически так и должно быть: в бега ударяются не простые советские люди. Прохор, у вас нет сушеных тараканов?

Пустельга от неожиданности засмеялся – настолько это прозвучало нелепо. Карабаев невозмутимо покачал головой.

– Михаил, у меня, кажется, обнаружились клопы, – отсмеявшись, предложил Сергей. – Можем устроить охоту.

– Клоп – он мелкий. Нужны тараканы, Сергей. Надо положить по таракану возле тех домов, где была черная машина…

Пустельга затаил дыхание. Ну конечно! Какой все-таки Михаил молодец!

– А пуговицы годятся? – поинтересовался Прохор. – Зайду завтра в «Детский мир», благо рядом…

Карта могла сказать еще многое. Ахилло прав:

черный «ЗиС» следовало тоже «привязать» к местности. Да, получалось интересно, очень интересно…

Михаил между тем продолжал исчерчивать лист зa листом, создавая нечто, напоминающее генеалогическое древо. Многие линии утыкались в пустоту, но закономерность просматривалась и здесь: те, что бежали первыми, тянули за собой родственников, соседей, сослуживцев. Случайных людей было мало, версия о «семейной конторе» начинала получать подтверждение…

…Роман Гюго был прочитан. Первое впечатление осталось: книга прежде всего о гражданской войне. «Вандея» должна иметь прицел на что-то подобное, иначе название становилось лишенным смысла. Значит, где-то рядом ведется невидимая работа, копится оружие, намечаются объекты для атаки? В конце концов Пустельга решил поделиться своими сомнениями. Скептика Прохора он предпочел не волновать, а побеседовать с Михаилом.

Это было под вечер, в самом начале октября. Карабаев отпросился с работы чуть раньше, сославшись на визит дальних родственников, и Сергей со своим заместителем остались в кабинете одни.

– Бог весть, – рассудил Микаэль, выслушав соображения начальства, Сергей, я хоть и несостоявшийся актер, но все-таки работник органов. А эта профессия приучает к реализму. Я не верю в подготовку восстания, особенно сейчас…

– Постойте! – Пустельга немного обиделся: Микаэль в который уже раз с порога отметал его догадки. – В конце концов, мы читали о процессе Зиновьева, о процессе Пятакова… Вас не убедило?

– Убедило… Очень убедило, Сергей. Смотрите:

те, кого вы назвали, еще совсем недавно пользовались огромным влиянием. У них была связь с организацией Троцкого и, возможно, с вражескими спецслужбами. Их люди были во всех республиках, во многих центральных наркоматах, у нас, в армии. И что? Убили Кирова? Еще двоих-троих? Знаете, имей я такие возможности… Гора родила мышь – и то полудохлую… Теперь с другой стороны…

Михаил оглянулся, словно их могли подслушивать. Предосторожность, конечно, не лишняя, особенно в Большом Доме.

– Смотрите: тридцатый год, коллективизация. Вы хоть представляете, что тогда было? Жаль, нет товарища Карабаева, он как раз свидетель. Пятнадцать миллионов было депортировано! Пятнадцать! Из них несколько миллионов взрослых мужиков с опытом Гражданской войны и со спрятанными обрезами! И что? Пикнули?

– Но… ведь тогда были попытки… Убивали активистов… В Туркмении был мятеж… И в Узбекистане…

Пустельга приехал в Ташкент несколькими годами позже, но был наслышан о событиях 30-го…

– Мелочи! Мелочи, Сергей! Взбунтовались несколько тысяч декхан на окраинах да постреляли сотню селькоров в центре! Вот нашего Прохора ранили… И все? Выходит, все. А ведь лучшего повода для восстания не было! Что, прошляпило подполье? Думаю, нет – просто не смогло… Теперь дальше:

тридцать третий, Украина. Постышев решил проучить ваших, товарищ старший лейтенант, земляков. И что? Отдельные бунты, письма в ЦК – и все? И это Украина! Что там было в Гражданскую! А ведь это те же люди, только старше, умней, опытней! Там что, не было подполья? Было! Не потянули!

Пустельга слушал, немного ошарашенный. О таких вещах его сослуживцы обычно предпочитали молчать. Обобщать порою опасно…

– Теперь тридцать четвертый и чуть позже. Для подполья – Каменева, Бухарина и их банды – это был последний шанс. Последний! Мы уже вышли на Рютина, на Смирнова, на Ломинадзе, на Зиновьева! Если бы у них была хоть какая-то возможность, неужели не выступили бы? И что? Убили Кирова, довели народ до бешенства – и сами в могилу?

Он покачал головой и закурил очередную папиросу:

– Теперь год тридцать седьмой. Все «бывшие» – от троцкистов до монархистов – изолированы или уничтожены. Сейчас мы дочищаем остатки. Перешерстили все наркоматы, включая военный, наше ведомство, пустили «частый бредень» по крупным городам. Сопротивления, как видите, ноль. И какие перспективы? Выйдут эти две сотни из «Ковчега» – ну и что? Для восстания нужны тысячи, нужна поддержка армии…

Пустельга думал. Ахилло в чем-то прав, но Сергей вновь вспомнил роман Гюго. Вандея восстала, когда пруссаки шли на Париж.

– Вариант Троцкого? – усмехнулся Микаэль – «Когда враг будет в сотне километров от Столицы, мы вас, бездарных бюрократов, будем расстреливать!» Так, кажется, у Льва Революции, простите, у Иудушки? Да, это шанс… Но если не восстали в тридцатом, в тридцать третьем, не восстали сейчас думаю, не смогут и тогда.