Догнать любовь - Наталия Миронина

без сновидений и беспокойства. Алина спала, когда они пересекали границу Австрии и спускались на равнину, в долину Инна. Она не проснулась даже когда их машина перегородила улицу и инсбрукский городской трамвай им сигналил. Пробудилась лишь тогда, когда Эрик остановил машину у небольшого отеля.

– Просыпайся, – сказал он, – а то проспишь все свадебное путешествие.

– Не просплю, – улыбнулась Алина, потягиваясь.

Отель был маленьким и очень приятным – белые стены с картинами сельской жизни, занавесочки в цветочек, диванчики из светлого дерева. Новгородцева внимательно присматривалась к обстановке. «Надо понимать, как здесь принято!» – думала она.

– Ну, мы поужинаем в ресторане. Здесь сегодня праздник молодого вина, – сказал Эрик.

– Хорошо, – радостно согласилась Алина. Она себя чувствовала прекрасно.

Ужин и в самом деле был хорош – утка, клецки, которые Алина даже незаметно понюхала. Но на вкус это блюдо оказалось таким, какие она очень любила. Сытным и маслянистым. Потом они заказали сливовый ликер. Алина чувствовала, как у нее горят щеки и уши.

– Ты знаешь, я ведь совсем не пью. Привыкла к режиму. Спортсменка.

– Иногда можно, – улыбнулся Эрик.

Они ушли из ресторана последними – Алина вдруг стала говорить о своем детстве. Рассказ оказался немного скудным – словарного запаса не хватало, чтобы в красках описать переживания и приключения школьной поры. Эрик слушал с интересом и задавал вопросы. Алина старалась ответить, а потом воскликнула:

– Все. Решено. Я начинаю учить немецкий. Хочу, чтобы ты меня понимал.

– Я выучу русский, – обрадовался Эрик.

– Попробуй, – скептически усмехнулась Алина.

Эрик не ответил. Он только накрыл своей ладонью ее руку.

– Пошли? Пора спать.

Новгородцева покраснела и, вставая, уронила свою сумку.

Их комната была просторной, но типичной для немецких гастхаусов – широкая кровать, расписные комод и шкаф. В углу квадратный стол с грубыми стульями.

Когда Алина вышла из душа, Эрик уже разделся. Новгродцева посмотрела на него. Она разглядывала его не смущаясь. И ей нравилось его худощавое чуть загорелое тело. Она подошла к нему и прижалась. Первой поцеловала его в ключицу и в грудь, а потом опускаясь все ниже. Эрик вздрогнул, с силой поднял ее.

– Я хочу тебя, – сказала она, – я очень тебя хочу.

– И я. Я тебя люблю.

– Скажи это по-немецки, – попросила Алина, – я же решила изучать немецкий язык…

Алина проснулась ночью – рука Эрика придавила ее, мешала дышать. Новгородцева осторожно поменяла положение и заботливо укрыла Эрика одеялом. «Мой муж, – подумала она, – у меня есть муж. Эрик. Как же все странно. Но мне это нравится». Растроганная, она еще раз поправила на муже одеяло и обняла его. Она заснула, когда стали светлеть верхушки гор.

Из Венеции они вернулись через полторы недели. Алина загорела, похудела, на ее лице читалась уверенность женщины, которую любят.

* * *

Если бы надо было коротко описать жизнь Алины Новгородцевой, теперь уже Алины Фишер, то это можно было бы сделать одним словом: «любопытство». Новгородцева входила в новую для нее жизнь с широко раскрытыми глазами. Она не ставила под сомнение правильность тех или иных традиций и обычаев, какой бы стороны жизни они ни касались. Она не только наслаждалась новыми ощущениями, которые подарила ей семейная жизнь. Алина старалась постигнуть здешний образ мысли и закономерность поступков. А это более глубокое понимание чужой страны и свидетельство того, что она очень ответственно подходила к переменам, которые случились в ее жизни. Так уж Новгородцева была устроена. Она все делала хорошо – или вообще не бралась.

Где-то через полгода жизни в Граубахе Алина обнаружила, что этот альпийский городок по своему ритму похож на ее родной поселок. «Да, Граубах – красивый и уютный. И домов здесь побольше. Но образ жизни здесь тот же. Природа, работа, соседи. Вот три компонента, из которых складываются дни в этих местах», – думала Алина, делая, как и большинство местных хозяек, покупки в центральном магазине. И еще она думала, что это только кажется, будто в маленьких городах ритм другой. Он тоже бывает напряженным, но это не всегда заметно стороннему взгляду.

С тем же самым добрым любопытством и старанием Алина учила немецкий язык. Она требовала, чтобы Эрик в доме разговаривал только по-немецки.

– Практическое применение – самый верный способ быстро выучить слова, – говорила она. И действительно, все, что касалось кухни, блюд, домашней обстановки, она знала уже через месяц. Сложнее было с общением. Но Алина не стеснялась – она заговаривала с соседями, смешивала сразу три языка – русский, английский, немецкий, но ее все же понимали, поправляя при необходимости.

Одним словом, жизнь Алины Новгородцевой ей самой очень нравилась. Ее баловал муж, она сама с удовольствием за ним ухаживала – готовила его любимые блюда, стирала и гладила рубашки, варила по утрам его любимый кофе. Эрик Фишер, привыкший к холостой жизни, проникался благодарностью и любил свою жену еще больше. Но самым главным поступком было решение Алины трудиться в магазине Фишеров.

Как-то утром она проснулась и подумала, что ей нужно купить новую куртку. «Хорошо бы синюю, под мои сапожки. Или светло-бежевую. Под замшевые ботинки. А то в пальто, которое мы купили два месяца назад, неудобно. Длинное оно», – глядя в окно на заснеженную ель, размышляла она. Да, пальто они купили прекрасное, только в Граубахе ходить в нем было некуда. Здесь, у подножия гор, куртка была самой удобной формой зимней одежды. «Надо зайти в «Каухофф», – решила она, но одна беспокойная мысль помешала ей порадоваться будущей обновке. Эрик Фишер был щедрым и заботливым мужем. На банковскую карту каждый месяц поступала внушительная сумма. Алина могла ею распоряжаться, как заблагорассудится. Тем более что все необходимое для жизни они покупали вместе, но платил Эрик. Алина как-то пробовала протестовать.

– Слушай, у меня же есть деньги. Ты же мне перечисляешь, я тоже хочу участвовать в этих тратах, – сказала она.

– Нет, – муж был категоричен, – это моя обязанность.

Понятно, что Алина старалась покупать все сама, но подобное разделение ее смущало. Поэтому она быстро вылезла из постели, привела себя в порядок и спустилась в магазин.

Эрик был за кассой.

– Mein Mann, – обратилась к нему по-немецки Алина.

– Ja, mein Lieber? – отвечал ей Эрик.

Дальнейший разговор шел на смеси английского, немецкого и русских междометий.

– Я хочу работать. Я знаю, с моим знанием языка меня почти нигде не возьмут. Идти мыть полы ты меня не пустишь. Давай я буду работать в магазине. Обычным продавцом. С десяти до семи. Так, как положено. И буду получать зарплату. Именно ее ты будешь переводить мне на