Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

«В 9 утра, – писал Милютин, – два батальона Курийского полка направились к подножию скалы; добровольцы смело ринулись вверх по крутому склону (под углом 45 градусов) и, несмотря на град камней и деревянных чушек, обрушенных на них горцами, быстро сумели взобраться по нему. На вершине горы находилась огромная глыба, нависшая над склоном. Тем не менее смельчаков не остановило даже это. Карабкаясь по плечам друг друга, они один за другим взобрались на вершину. Однако каждый, кто попал в поле зрение защитников под самыми стенами крепости, заплатил за свою смелость жизнью. Тем временем атакующие попали под огонь защитников крепости с левой части крепостной стены, которую наша артиллерия не смогла уничтожить.

В надежде облегчить задачу штурмующих батареи время от времени возобновляли огонь. Каждый залп вызывал падение обломков скалы, камней и деревянных плашек – и падало все это на головы атакующих. Однако густые клубы пыли, поднимающиеся над крепостью, на некоторое время скрыли фигуры отчаянно сражавшихся мюридов. В тот момент, когда наши добровольцы вновь бросились на склон горы, горцы выскочили из крепости и под дикие крики вновь обрушили на них град камней. Бой длился уже несколько часов; одна рота сменяла другую. А в четыре дня вперед пошли два батальона Кабардинского полка; однако все усилия оказались тщетными. Только с наступлением темноты и по приказу командира наши части отошли от обагренной кровью скалы. Наступление, длившееся целый день, провалилось и стоило нам трехсот человек, из которых убиты были 3 офицера и 34 рядовых. Тем не менее надо воздать должное героизму наших солдат».

В общей сложности было ранено 3 офицера и 165 рядовых, а контужено – 15 офицеров и 96 рядовых. Причем у многих контузии были нетяжелыми, и они скоро вновь вернулись в строй.

Потери же Шамиля были гораздо серьезнее, поскольку был убит отважный Али-бек вместе с большей частью своей сотни. Впоследствии русские извлекли пользу из преподнесенного им урока.

Тарасевич, уже в звании майора, со своим батальоном, сопровождавшим транспорт с продовольствием и амуницией, шел от Шуры. В ожидании его прибытия была выстроена новая батарея на восточной стороне скалы. Там были установлены мощные полевые пушки. 4 июля крепость была вновь обстреляна, а поскольку орудия занимали лучшую позицию и были большего калибра, крепость скоро превратилась в груду развалин, под которыми были фактически погребены ее героические защитники. Когда нападающие попытались добраться до самого верха, бесстрашные мюриды вновь забрались на обломки стены и стали забрасывать их камнями. Не желая жертвовать жизнью добровольцев, которых набралось 200 человек, солдат отвели в укрытие и приказали ждать наступления ночи.

Тем временем батареи продолжали обстрел, и скоро большая часть оборонявшихся погибла под развалинами; немногие оставшиеся в живых поняли, что дальнейшие усилия бесполезны, и под покровом темноты попытались добраться до Нового Ахульго сквозь линии русских. Их заметили часовые и начали стрелять, но нам неизвестно, каков был результат. Наконец атакующие пробрались на руины крепости и нашли там лишь нескольких раненых. Потери русских составили 12 человек убитыми, включая одного офицера, и 95 контужеными[100].

Теперь задача атакующих стала гораздо легче, так как им больше не угрожал огонь с крепостных стен, и они могли действовать в разных направлениях, особенно в направлении Нового Ахульго, и подтянуть ближе свои линии нападения. Были возведены очередные батареи, откуда даже горные орудия могли вести обстрел вражеских укреплений. Верхняя часть хребта напротив скалы Сурхая была занята целым батальоном с двумя пушками; еще один батальон с двумя свежими батареями занял позиции ближе к Койсу, а между Бетль и Ашилтой разместились два батальона с новой четырехпушечной батареей.

Самая большая трудность заключалась в прокладывании дорог к новым позициям, особенно к хребту напротив скалы. В двух местах было необходимо ставить лестницы, а в третьем – там, где перепад высот составлял 40 метров, – использовались снасти, по которым спускались пушки и люди в корзинах. Все это время неприятель, пользуясь темнотой, совершал вылазки, для сдерживания которых применялась артиллерия. 12-го из Южного Дагестана пришло подкрепление, и, дав людям три дня на отдых, Граббе, решив, что осада подошла к той стадии, когда можно начать штурм Ахульго, отдал соответствующий приказ. Он укрепился в своем решении, получив сообщения шпионов, судя по которым гарнизон Ахульго находился в самом плачевном состоянии. Малочисленный, изнывающий под летним солнцем, не имеющий скота из-за отсутствия фуража, лишенный возможности готовить еду из-за отсутствия топлива, вынужденный скрываться от обстрелов в пещерах, измученный усталостью гарнизон Ахульго, кажется, не мог оказывать сколь бы то ни было серьезное сопротивление. Вроде бы даже сам Шамиль думал о побеге. Однако дальнейшие события показали, что и русский командир, и местные шпионы недооценили мужество и решимость врага.

Атака производилась тремя колоннами, из которых самая сильная, состоявшая из трех батальонов под командованием барона Врангеля, шла на Новый Ахульго. Вторая, состоявшая из одного батальона под командованием полковника Попова, шла на Старый Ахульго. Третья колонна во главе с Тарасевичем должна была спуститься в ущелье Ашилты, выйти в расщелину утеса и там попытаться помешать соединению сил противника. В случае успеха других колонн она должна была по возможности подняться на скалу и захватить главные позиции врага.

С зари до 2 часов дня шла артиллерийская подготовка; войска выдвинулись на указанную позицию, но сигнал к атаке был дан только в 5 часов. Колонна Врангеля под шквальным огнем сразу же прошла вниз по узкому хребту и при помощи местных жителей спустилась на платформу, занятую отрядом неприятеля, но здесь столкнулась с первым препятствием в виде второй глубокой расщелины в хребте. При этом неприятель вел обстрел с двух замаскированных позиций. В одно мгновение положение колонны стало угрожающим. Оказавшиеся на маленьком клочке ровной земли 600 человек стали мишенью для врага. Впереди была расщелина, а позади – столь узкий проход, что пробраться там можно было только по одному, а поскольку у них уже было много раненых, они не могли ни идти вперед, ни отступать. Скоро колонна осталась без офицеров – все они были либо ранены, либо убиты. Наконец, на землю пала долгожданная темнота и накрыла их. К счастью, атака произошла во второй половине дня, иначе ни один человек не смог бы спастись.

Остальные колонны, которые скорее должны были отвлекать на себя внимание врага, а не идти в атаку, практически ничего не сделали. Колонна под командованием Тарасевича, пройдя некоторое расстояние вниз по ущелью, была встречена ураганным огнем врага из Старого Ахульго слева. Справа на них обрушился град камней. В этих условиях, увидев, что основная колонна не выполнила своей задачи, отряд отступил. Третья колонна, кажется, вообще не предприняла серьезных попыток взять Старый Ахульго. В темноте все три колонны отошли на исходные позиции. Наступление полностью провалилось, причем потери русских были велики – 156 убитых (в том числе 7 офицеров), 719 раненых и контуженых (в том числе 45 офицеров)[101]. При этом потери защитников были относительно невелики – 150 человек, но среди них были храбрейшие воины.

Говорят, что, когда колонна Врангеля вышла на передовое укрепление неприятеля, мюриды, потеряв голову, готовы были бежать, но женщины и дети бросились им наперерез и остановили бегство. «Многие из этих героических женщин, одетых в мужское платье, упорно сражались в первых рядах».

Осада делится на три этапа, первый из которых заканчивается штурмом крепости Сурхая; вторая – провалом основного наступления. Теперь мы подходим к третьему и заключительному этапу, во время которого драматизм нарастает с каждой минутой и завершается катастрофой.

Русский командир потерпел жестокое поражение, однако он ни на минуту даже не помышлял о том, чтобы оставить эту затею. Уязвленная гордость, несбывшиеся честолюбивые планы и другие подобные соображения личного плана, должно быть, помогли укрепить его решимость продолжать осаду, хоть бы и до зимы. Однако гораздо более весомыми были военные и политические соображения. Отойти сейчас означало бы признать провал всей экспедиции, а значит, все потери и все затраченные на экспедицию средства были напрасны. Что было еще хуже, влияние Шамиля и его власть неизмеримо возросли бы; мюридизм с триумфом утвердился бы во всем Дагестане и Чечне; усилия последних лет были бы напрасны, а борьбу за господство пришлось бы возобновить почти с самого начала.

Размышляя о причинах своего поражения, Граббе увидел, что успех невозможен, пока гарнизон может поддерживать связь с внешним миром. Шпионы донесли ему, что через день после наступления к Шамилю присоединились 100 человек из Чиркея и другие отряды из разных аулов. Он сам видел, что запасы пороха и амуниции пополнялись чуть ли не каждый день, и, что столь же важно для гарнизона, больные и раненые вывозились оттуда через Койсу. С другой стороны, несмотря на понесенные потери, русская армия, благодаря прибытию подкрепления, стала более многочисленной, чем в начале осады, а крепости Сурхая уже не существовало. Он решил еще раз перейти реку и завершить начатое; однако сделать это было не так просто, поскольку мост у Чинката был уничтожен, а мост у Сагритля находился в руках врага.