У каждого своя война - Володарский Эдуард Яковлевич

Костик едва успел вытащить из кошелки брюки от костюма, как подлетел смазливый дядя с дымящейся папиросой и кепкой, надвинутой на глаза:

- Что толкаем, ребятки? Брючата? Еще что? — Дядя пощупал брюки, пыхнул дымом. — Костюм? Сколько?

- Две косых, — сказал Костя.

- Офонарел? — вытаращил глаза дядя. — Небось ворованный? Ох и шустрые вы ребятки... — Он опять пощупал брюки, пиджак. — Полтыщи дам, кореша.

По рукам?

- Отвали... — мрачно процедил Робка. — Новый костюм, не видишь? Он три с половиной косых за глаза стоит.

- А если ворованный?

- Не твоя забота, понял? — ответил Робка.

- Понял, кореша, понял... — Он вновь пощупал брюки. — Ну, на тыще сойдемся, а?

- Отвали, — отрезал Костик.

Дядя отвалил, продолжая издали наблюдать за ними.

Он, как коршун, нацелился на хорошую добычу и ждал удобного момента, чтобы «спикировать» снова. Подходили еще покупатели — шпанистого вида малый с тонкими усиками и челочкой, мужик лет сорока с лишним в новенькой офицерской шинели и хромовых щегольских сапогах, потом еще один «хорек» из спекулянтской шатии, но все отваливали, не сойдясь в цене. Ребята погрустнели.

Неподалеку безногий мужик в засаленной тельняшке и пиджаке, наброшенном на плечи, сидел на подставке с колесиками, сделанными из подшипников, и играл на аккордеоне, пел сиплым, пропитым голосом:

- Может, уступим сколько-нибудь? — неуверенно предложил Костик. — До вечера простоим…

- Тогда и продавать не стоило, — зло ответил Робка. — Сколько уступим?

- Ну, полкосых? — неуверенно предложил Богдан.

- А остальное где доставать будем?

- Можно еще один костюм забодать, — улыбнулся Костик.

- A-а, иди ты…

И тут подошел мужик лет пятидесяти, с виду работяга, в поношенном пиджаке, в сандалетах и соломенной шляпе.

- Продаете, ребята? — Он пощупал брюки, примерил на свой рост, потом проверил пиджак, спросил: — Сколько желаете?

- Две косых, — поспешно сказал Костик.

- Новый костюм, бостоновый. Он все три стоит, железно говорю, — добавил Богдан.

- Верю. Хороший костюмчик, грех не взять. — Мужик полез во внутренний карман пиджака, достал пачку сотенных и полусотенных, сложенных пополам, протянул ребятам: - - Две косых ровно. Держите. Чей костюм-то?

- Батя послал продать, — соврал Робка. — Сам хворает, вот и послал.

- Понятное дело, — вздохнул мужик. — Болезть денег требует. Ладно, бывайте, ребятки. Хорош костюмчик, хорош…

Ребята пошли к выходу с рынка, переговаривались на ходу, шутили. Настроение сразу поднялось.

- Передай кассирше привет от тимуровца Кости! — весело и горделиво говорил Костик — все же это ему пришла в голову блестящая идея, да и костюм принадлежал его отцу.

- На Зацепу махнем, а? — вдруг предложил Богдан. — Там пиво с сухариками! И раков вареных дают! Лафа!

- Ты ж у нас непьющий? — удивился Робка.

- Вы пить будете, а я есть! Гуляй, Вася, жуй опилки — я директор лесопилки!

И вдруг они услышали сзади перепуганный крик мужика:

- Робяты! Робяты! — расталкивая прохожих, он бежал к ним, задыхаясь на бегу.

Ребята остановились, ожидая его. Мужик подбежал, весь в поту, губы его тряслись, в глазах — переполох:

- Вы что мне продали, а?

- Тебе шикарный бостоновый костюм продали за полцены, а еще спрашивает! — возмущенно ответил Костик.

- А вот это... в кармане... это-то что? — Он разжал кулак, и на ладони у него оказались два ордена Ленина и орден Трудового Красного Знамени. — Эт-то к-как понимать? Отец заболел, отец заболел! Знаю я эти болезни!

- Фу ты, черт... — растерялся Костик. — Надо было карманы проверить!

- Не-е, робяты, не... заберите от греха подальше! — и мужик стал совать Костику костюм и ордена. — Я вас не видел, вы меня не знаете…

- Да чего ты испугался, папаша... — проговорил Богдан. — Забыли карманы проверить... и отец больной забыл! Больной ведь человек-то!

- Не, робяты, не... а то загребут с вами — не отбрешешься! Вы, видать, ребятки лихие, а я человек смирный…

Робка смотрел на него, на его узловатые пальцы с набухшими венами, на острый кадык на тощей шее, на тревожные глаза и чувствовал, как волна стыда приливает к лицу и вместе со стыдом охватывает злость на Костика, выдавшего «гениальную» идею, на Богдана и на себя, согласившихся с этой «гениальной» идеей. Глядя на эти ордена, он отчетливо, до боли в глазах вспомнил два ордена солдатской Славы на груди Степана Егорыча.

Робка вынул деньги, протянул их мужику, пробормотал:

- Извини, отец... обмишурились.

Мужик схватил деньги, быстро пересчитал и мгновенно исчез в толпе. Ребята стояли некоторое время молча.

- Накрылись сухарики и раки... — разочарованно вздохнул Богдан.

- Чего накрылись? Пойдем снова толканем! — возразил Костик. — Полчаса постоим и толканем!

- Домой его отнеси! — резко проговорил Робка. — Дешевки мы, барыги паршивые! Гениальная идея! — передразнил Робка и быстро зашагал по улице.

- Че ты разорался, чистоплюй! — обиженно ответил Костик. — Для вашей же кассирши старался, а он разорался!

- Да ладно... — примирительно проговорил Богдан. — Он из-за Милки переживает, не бери в голову.

Пойдем сухариков поедим. У тебя есть сколько-нибудь?

- Полсотни есть.

- Ну и пошли! — Богдан обрадованно хлопнул Костика по плечу.

...Милка работала на раздаче. Машинально накладывала на тарелки куски мяса, картофельное пюре, зеленый горошек, салаты из капусты и мелко нарезанных огурцов, а глаза все косились на входную дверь — придет или не придет? Ну должен же он прийти! Она все вспоминала, как Робка явился к Гаврошу, и руки у нее начинали дрожать, сердце колотилось до боли, кажется, вот-вот разорвется. А что она могла сделать? Уйти с ним? Гаврош бы пырнул его прямо в подворотне, а мог бы заодно и ее пырнуть — с него станется! А то не он, а кто-нибудь из его дружков, Ишимбай тот же или Валька Черт. Как же ей хотелось его увидеть все эти дни! Она даже подругу Зинку к школе подсылала, чтобы увидела Робку, сказала ему, что Милка ждет его на Болотке у фонтана, но Зинка вернулась и сообщила — мол, Робка уже несколько дней вообще в школе не появлялся.

Обиделся, конечно, гордый! «Он гордый и чистый, — шептала сама себе Милка, — а ты дура чертова, любовь свою проморгала!»

И тут ввалилась развеселая компания: Гаврош,

Ишимбай, Валька Черт, Карамор и еще один малый, которого Милка не знала. Они прошли в самый угол столовки, расселись за столиком. Одного столика им показалось мало, и они придвинули второй, прогнав с него парня и девушку. Потом Гаврош направился к раздаче, весело подмигнул Милке, будто они расстались только вчера:

- Привет от старых штиблет!

- Привет, — холодно отозвалась Милка.

- Че такая кислая?

- Тебе-то что? Устала…

- Пусть кто-нибудь подменит, а ты — к нам давай.

Посидим мало-мало, вспомним прошлое, загадаем будущее!

- Не могу.

- Не форси, Милка. Давай-ка пару бифштексов, пару поджарки да пару сосисок с картошкой. И запить что-нибудь…

Милка со злостью бросала на тарелки еду, резко двигала их к Гаврошу. Тот мурлыкал про себя какую-то песенку, вид у него был довольный, подогретый алкоголем.

- Чего это вы опять загуляли?

- Сделал дело — гуляй смело, — усмехнулся Гаврош.

- Это какое же дело ты сделал?

- Много будешь знать — плохо будешь спать.

Гаврош отнес к столику несколько тарелок, быстро вернулся с Ишимбаем, и тот забрал остальные тарелки.