Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Александр Артёмов

7. САМОЕ ТАКОЕ

Но если быкто-нибудь мне сказал:сожги стихи —коммунизм начнется,—я только б терциюпромолчал,я только б сердце свое                                    слыхал,я только б не вытерсухие глаза,хоть, может, в тумане,хоть, может,согнется              плечо над огнем.Но это нельзя.А можно —                       долго                                 мечтатьпро коммуну.А надо думать —                          только о ней.И необходимопадатьюными — смерти подобно —медлить коней!Но не только огнюсожженных тетрадокосвещать меняи дорогу мою:пулеметный огоньпесню пробовать будет,конь в наметенад бездной Европу разбудит —и хоть я на упадничествоне падок,пусть не песня,а я упадув бою.Но если япрекращусь в бою,не другую песнюдругие споют.И за то,чтоб, как в русские,в небесафранцузская девушкасмотрела б спокойно —согласился б ни строчкив жисть             не писать……………………А потом взял быи написал —тако-о-ое…

281. «Я вижу красивых вихрастых парней…»

Я вижу красивых вихрастых парней,Что чехвостят казенных писак.Наверно, кормильцы окопных вшейИнтендантов честили так.

И стихи, что могли б прокламацией статьИ свистеть, как свинец из винта,Превратятся в пропыленный инвентарьОрденов, что сукну не под стать.

Золотая русская сторона!Коль снарядов окончится лязг,Мы вобьем в эти жерла свои ордена,Если в штабах теперь не до нас.

282. «Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!..»

Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!Что? Пули в каску безопасней капель?И всадники проносятся со свистомВертящихся пропеллерами сабель.

Я раньше думал: лейтенантЗвучит «налейте нам»,И, зная топографию,Он топает по гравию.

Война ж совсем не фейерверк,А просто — трудная работа,Когда —               черна от пота —                                          вверхСкользит по пахоте пехота.

Марш!И глина в чавкающем топотеДо мозга костей промерзших ногНаворачивается на чоботыВесом хлеба в месячный паек.

На бойцах и пуговицы вродеЧешуи тяжелых орденов.Не до ордена.Была бы РодинаС ежедневными Бородино.

БОРИС ЛАПИН

Борис Матвеевич Лапин родился 9 июня 1905 года в Москве. Подростком вместе с отцом, военным врачом, попал на гражданскую войну.

Шестнадцати лет Борис Лапин начал писать стихи; в 1922 году вышел его сборник «Молниянин», в 1923 — «1922-я книга стихов».

Закончив в 1924 году Брюсовский институт, Лапин выбрал жизнь путешественника и очеркиста. Работал переписчиком Статистического управления на Памире, служил в пушной фактории на Чукотке, участвовал в археологических и геоботанических экспедициях, колесил по Средней Азии, в качестве штурмана-практиканта побывал в портах Турции, Греции и других стран, ездил в Японию, дважды побывал в Монголии. Самостоятельно изучил несколько языков.

Путешествия дали материал не только для многочисленных газетных очерков, подписываемых «Пограничник», но и для таких книг, как «Повесть о стране Памир», «Тихоокеанский дневник», «Набег на Гарм», «Подвиг» и др. С начала 30-х годов Б. Лапин обычно писал в содружестве с З. Хацревиным («Сталинабадский архив», «Дальневосточные рассказы», «Путешествие», «Рассказы и портреты»). Произведения талантливых писателей пользовались большой популярностью. Б. Лапин не выпускал больше стихотворных сборников, но в книгах, написанных совместно с З. Хацревиным, иногда встречались стихотворные вставки и отрывки.

В 1939 году Б. Лапин, став сотрудником армейской газеты, участвовал в боях на Халхин-Голе.

В июле 1941 года Б. Лапин и З. Хацревин уехали на фронт в качестве корреспондентов «Красной звезды». В сентябре 1941 года они оба погибли под Киевом.

283. НЕДАЛЕКО ОТ ОРЕНБУРГА

Мы ехали в скотском вагонеВ далекий и сытный Ташкент,И наши тифозные рукиСжимали холодный брезент.

У края последнего лесаРазобраны были пути.На склон выходили казаки,Чтоб нас, безоружных, вести.

Когда нас вели на закатеКазаки в багровый овраг,Мы пели, что смертью заплатитНаш Деспот, Мучитель и Враг.

Когда нас потом хоронилиВ холодной осклизкой земле,Ни бабы по нас не вопили,Ни девки в соседнем селе.

Погасшие тучи дымилиНад белой казачьей землейВ тот час, когда нас хоронилиНа свалке, на темной, лесной.

Товарищей теплились знакиНа дальней багровой горе.На степь выезжали казаки,Убившие нас на заре.

284. ОТЪЕЗД

Из белой ограды, задолго до дня,Я вывел гнедого коня.Железный засов на стене загремел,Полкан завопил на меня.

И я оглянулся на каменный домС тоскливым холодным стыдом.Так вот — это всё, чем я в жизни владелИ вывез теперь на гнедом.

Высокое дуло винтовки блестит.Сшибаются тени копыт.Луна рассыпает свой призрачный мелНа темные ветви ракит.

Вокруг — зацветающий шорох землиИ бульканье кочек вдали.Ты помнишь ли — песни когда-то я пелО тех, что навеки ушли.

И мысль, что уж мне не вернуться назад,Томит мой рассудок седой,Как давний — привычный и вяжущий — яд,Разбавленный теплой водой.

285. СТЕПЬ

Я в последний раз поглядел на степь.Как туманна степь, широка!Травяных лугов голубая цепь,Под холмами лес и река!

Эта жизнь, как степь — твоя и моя —Как свободна жизнь, широка!Как печальна степь — на ее краяВ черной мгле бегут облака.

286. СЕВЕРНЫЙ ЛАНДШАФТ

Пускай лопарь уйдет от насЗа выгон трех великих рек,Но будет час, но будет час —И мы придем сюда навек!

Среди болотистых кустовСинеют гуси горных жил,Сюда полдневный рыболовСвои тропинки проложил.

Здесь перекресток всех дорог!И не страшен ни гром, ни чох…Стремясь беспечно, как поток,В худой гранит и в красный мох…

И судорожно хрустнет день,Под ветром — северная ночь,И робкий, как туман, оленьПо насту понесется прочь.

Склонился тундровый компас,Лопарь уходит с зимних рек,Но близок час, но близок час —И мы придем сюда навек!

287. РАЗГОВОР С ПОТОКОМ

Он вечно пляшет на краюЗеленого обрыва.И у ручья, где я стою,Воды взлетает грива,И галька мечется по дну,Шуршит, перебегая…В последний раз на них взглянуИ выйду на луга я…И я своим рукомесломЗаймусь, неосторожный, —Следить, как за твоим весломВзлетает шум безбожный.

288. ПОЛЕ БОЯ

Мертвые зарыты;Вспахана земля;Травами покрытыЖирные поля;Кое-где лопатойВскопаны лугаДа торчит измятыйКончик сапога.

289. ПРЕДИСЛОВИЕ К БИОГРАФИИ