Шкатулка рыцаря (сборник) - Геннадий Прашкевич

– А если найдет?

– Я что, дура?

И вдруг выпалила:

– Мне постоянно нужен мужчина!

Мы с Роальдом не поняли, но с надеждой переглянулись.

– По папиной родне я мещанка, обывательница. В восьмом классе давала мальчишкам из интереса, в десятом студентам – по любви. Когда сильно и постоянно хочешь, – пояснила она без всякого стеснения, – возникают неправильные мысли. Ну, скажем, может, пойти на речку и утопиться? Хорошо, мне помогла одна подружка. Она работает в Бюро знакомств. Куртизанка-партизанка. Мы выросли вместе.

Мы с Роальдом поняли эти слова так, что мучения определенного плана одолевали Осьмёркину всю жизнь. Не выдержав мучений подруги, Катька (подружка) прямо сказала: «Ну, хватит, Ларка, себя сжигать! Даже смотреть страшно, у меня дыхание перехватывает. Хоть сама ложись с тобой. Помнишь Аньку Петрову? Корова коровой, а мужиков меняет каждый день».

«Так она же всегда была дурочкой!» – горячо позавидовала Осьмёркина.

«А ты газеты читай… Вот… «Симпатичный молодой человек подарит нежную любовь привлекательной женщине без комплексов». От таких объявлений на душе теплее. «Крепкий сибиряк в расцвете сил разделит долгие зимние ночи с интеллигентной и страстной женщиной». А? «Неординарный мужчина поделится с подругой жизни откровенными взглядами на природу чувственной красивой любви». И такого навалом в каждой газете!»

Ну и пошли на эксперимент.

Задушевным голосом Катька беседовала с показавшимися ей молодыми деловыми клиентами Осьмёркиной. То да се, да здоровье, да материальное положение, да чистота нравов, отношение к детям и к старикам, даже про интерес к кино спрашивала. Выяснив главное, передавала Осьмёркиной полученные телефонные номера. Конечно, первые звонки давались куртизанке-партизанке с трудом.

«Нет, нет, только не в ресторане… Там о путном не поговоришь…»

Для «путных» разговоров Катька уступала подружке свою уютную двухкомнатную квартиру. Сама жила на даче. А когда утром возвращалась домой, сразу лезла в ванну, а оттуда в постель. Подолгу болтали с Ларисой. Обсуждали «крепких сибиряков в расцвете сил», которых к рассвету Лариса, как правило, выгоняла. Ничто не мешало размеренному распорядку. Но однажды Катька по какой-то причине появилась дома ночью, а не утром, как обычно. Что-то там у нее приключилось срочное. Не расстраивалась. Наоборот, смешно. Думала, выгоним «крепкого сибиряка», поболтаем с подружкой. Приняв ванну, умастила лицо питательными кремами и нырнула под тонкую простыню. А вместо подружки уставился на нее седой усатый красавец «в самом расцвете сил».

«Уну, – очень удивился он. – Что-то грудь у тебя стала больше!»

«А ты ее укуси», – почему-то сразу охрипла Катька.

«Уну… дои… треи…» – Сильные руки действовали ласково и умело.

Минут через десять обессиленная Катька все же пришла в себя. «Ты что же это делаешь в моей постели, козел?» А вместо ответа седой красавец снова притянул ее к себе, и они сладостно задышали.

– Я в ту ночь пожар тушила в офисе. Если б не дура Катька, я бы и сейчас, наверное… – Осьмёркина улыбнулась застенчиво. – У нас с этим козлом геометрия была сходная. Мы идеально подходили друг другу. Вот только увлекался он ерундой… – Она кивком указала на перевязанную шпагатом большую коробку, поставленную на соседний стол. – Сядет над своим диковинным пазлом и разглядывает. А потом исчез. Вышел утром из дома, и нет его.

– Сажал я одного… – начал Роальд, но вовремя опомнился. – Найти человека в большом городе – дело хлопотное, но возможное. Только при чем тут слабоумный? Ну, пазл, ну, подружка, ну, красавец в постели, это я понимаю, это в системе. А слабоумный?

– Так он же спросил про пазл!

– А как пазл попал к вам?

– Катька прислала из своей квартиры вместе с курткой этого козла.

– А как звали пропавшего козла?

– Нику.

– Молдаванин?

– Не знаю. Может быть. Сперва я думала, цыган. Смуглый, подвижный, глаз хитрый, хищный. Фоарте мулт. Говорил красиво. И прощался красиво. Ла реведере. Это ведь по-цыгански?

Вопрос Роальд пропустил:

– Вы поссорились с этим Нику?

– Да нет же. Он просто исчез. Ушел и не вернулся. А Катька во всем призналась, решила, что погубила нашу любовь, мол, человек, может, повесился. Прислала мне этот пазл и куртку. Я в кладовую все сунула и забыла, а тут на тебе, этот слабоумный притерся к машине. – Она вздохнула. – Нику мне до сих пор снится. Правда, после Катьки он для меня, ну, скажем так… экологически не безупречен… Понимаете? Потому и пришла к вам. Найдите козла и верните ему игрушку, а то я слабоумных боюсь.

– Номер иномарки, конечно, не запомнили?

– Я что, похожа на дуру?

Глава II. «Всего милей ты в шляпке старой…»

Когда Архиповна вошла в проект CETI, ее библиотека существенно изменилась.

Впрочем, CETI (Communication extra-terrestrial Intelligence) – так уже не пишут. Проблема связи с внеземным разумом, это всё ещё звучит, конечно, но требования времени меняются. Скромность нужна даже в писках других разумов. Проблема сканирования с высоким разрешением, так теперь это называют, так доходчивее. Раз в три-четыре года астрофизики, астрономы, биологи, химики, физики, врачи, генетики, социологи самых разных стран собираются то в Бюракане (Армения), то в Гринвиче (Англия), а местом последней встречи вообще были выбраны Паркс и Тидбинбилл. Паркс считается лучшей радиоастрономической обсерваторией Австралии, а в Тидбинбилле расположен Центр дальней космической связи НАСА. Считается (так и Архиповна говорит), что первым признаком любого развитого разума является ярко выраженная способность применять на практике получаемые знания. Мне лично в таком подходе Архиповна отказывает. Когда однажды я предположил, что разумная цивилизация может посылать соседям не всегда хорошо продуманные сигналы, Архиповна нисколько не удивилась. «Бред Каллерман…» – начала она. Но я ее прервал: «Бред меня не интересует». И два дня мы не разговаривали. Правда, перед отлетом Архиповны я все-таки ухитрился сунуть тайком в кармашек ее любимой кофточки тысячу американских баксов.

Архиповна улетела. Мир погрузился в тягостное молчание.

«Знаешь, Кручинин, – мечтал я услышать чудесный голос, бросаясь на каждый телефонный звонок. – Знаешь, кого я очень, очень, очень люблю?»

«Ну, может, хорошо поджаренного лобстера?» – конечно, не догадался бы я.

«Дурачо-о-ок!» – В этом долгом «о-о-о-о» должна была развернуться вся цветовая гамма чувств. Это только маленькая Инесса (дура) из Торгового центра (отдел цветного стекла) считает, что у Архиповны ледяное сердце. А Лина (тоже не умнее) из Института автоматики говорила еще проще: «Ну ты чего, Кручинин? Она же, эта твоя Архиповна, рыжая! Поехали лучше в Белокуриху. Ты и я». И сердечно намекала на какое-то высшее знание. «Ты и я… Под горячим душем…» Сердце заходится от Лининых интонаций. Но и ей не дано понять, что Архиповна вовсе не дура. Будь дурой, не подкинула бы мне родителей.