Нежность по принуждению - Джулс Пленти

мощь, так грубо и беспринципно, как никогда. Ее стоны и хриплые крики спешиваются с мокрыми шлепками наших тел и пошлым хлюпаньем. Я зарываю пальцы в ее волосы и тяну на себя, входя в извивающееся тело по самые яйца. Запускаю руку под кофточку, стягиваю бюстгальтер и поочередно защипываю соски.

Но и сейчас, когда мы могли бы наладить отношения, она все портит:

— Ты решил сделать из меня одну из своих шлюх? — выдыхает между стонами.

— Мои шлюхи мне не дерзят, — рыкаю я и зажимаю ей рот ладонью.

Я не знаю, зачем продолжаю. Просто череда фрикций, чтобы оторваться на ней. Грубый трах в качестве наказания — вовсе не то, что было с Ариной.

Замедляю движения и перехожу на глубокие, сводящие с ума толчки. Я хочу отыграться: пусть поймет, что теряет — ведь я не прикоснусь к Крис еще очень долго.

Кристина сотрясается всем телом и кончает, сдавив мой член внутри себя — что-что, а интимные мышцы у нее прокачаны. Сдаюсь — позволяю телу скинуть отрицательный заряд вместе с семенем.

Выхожу из нее и сползаю на пол, и плевать, что везде осколки. Крис одергивает юбку и осторожно опускается на колени рядом со мной.

— Если тебе так противно быть моей шлюхой, как ты выразилась, то нам лучше отменить свадьбу, — выдаю в лоб, пока достаточно пьян для такой откровенности.

— Может, я всегда хотела быть твоей шлюхой, — проговаривает тихо и берет меня за руку. — Руслан, я люблю тебя. Не нужно отменять свадьбу.

— Тебя же коробит от моих предпочтений, — смотрю на нее в упор. — Легче просто разойтись.

— Нет, не легче, — она глотает слезы и смотрит на меня как на ненормального. — Ты прав, мне противны твои предпочтения в сексе. Это не для меня. Но если ты хочешь так, я готова терпеть. Я даже готова и дальше закрывать глаза на твои интрижки. Только не отменяй свадьбу, Руслан. Ты же понимаешь, как это ударит по мне, по отцу, по репутациям наших семей.

Красивая картинка, благополучный фасад — это все, что ей важно. Плевать Крис хотела на мои нужды. Любые нужды. Меня прибивает к полу сокрушительной усталостью. Усталостью от всего моего образа жизни. Большую часть времени я — не я. И принимала меня таким, какой я есть на самом деле, только Ариша.

Смотрю в пустоту и вдруг подскакиваю от телефона, который завибрировал в кармане брюк. Выуживаю айфон — на дисплее высвечивается «Арина». Я лечу в пропасть.

Тут же хватаю телефон, не заботясь о реакции Крис, которая смотрит на айфон уничтожающим взглядом и трясется не от отголосков оргазма, а от злости.

— Это с работы, — кратко поясняю я, хотя не обязан, и поднимаюсь на ноги.

Мое тело гудит от долбанувшего адреналина, который трезвит, но отнюдь не делает меня более здравомыслящим.

Молчание и испытывающий взгляд. Голубые глаза мечут молнии, а длинные ногти вонзаются в ладони. Крис поджимает нижнюю губу и пытается обуздать то, что разрывает ее изнутри: гнев, ревность, желание отыграться за лайт-порку. Она же папина высокомерная принцесса, а не моя шлюха. Пусть попробует упрекнуть меня хоть словом. Тогда уж точно не будет никакой свадьбы.

— Хорошо, пусть так, — сдается она, обхватывает вздрагивающие плечи руками и облокачивается виском о бар.

Дозвон проигрывается полностью, и телефон замолкает в руке. Нового звонка не происходит. Я сухо сглатываю, гипнотизируя мертвую черную поверхность дисплея. Меня обливает горячим потом — беспокойство лопает вены.

Я застегиваю брюки и словно крыса в лабиринте пытаюсь вырваться из душной ловушки собственного дома, который весь пропитался тленным ароматом роз, смешавшимся с приторной сладостью ее духов. Мне не хватает кислорода, алкоголь перестал пьянить, меня купает в собственном поту и мутит.

Выбегаю во двор, падаю на колени, сдирая кожу на ладонях о каменную дорожку, и удобряю английский газон обильной рвотой. Вытираю губы тыльной стороной кисти и дрожащей рукой набираю ее номер.

Мое воображение рисует жуткие картины. Арина где-то там совсем одна, расстроенная и без конца оплакивающая наши отношения. Возможно, ее обидел Родион, или еще кто-то. И в этом только моя вина.

Долгие гудки мучительны. Они пытают, они лупцуют плеткой как попало. Наконец, она отвечает, и я в изнеможении падаю на спину, ощущая прохладу травы сквозь влажную ткань рубашки.

Валяюсь на чертовом газоне и корчусь от острых спазмов, до ужаса боясь вновь подцепиться на поводок ее голоса.

— Руслан, — проговаривает тихо и замолкает.

Я придавливаю телефон к уху. Дышу через раз, боясь потерять ее.

— Арина, я слушаю, говори. Что случилось? Ты в порядке? — пытаюсь вернуть голосу твердость, но тот срывается и хрипит.

— Я не в порядке, — ответ вонзается в мою грудь иголкой, и я вновь вздрагиваю от острой боли. Словно у меня сердечный приступ.

— Что случилось? — выдыхаю я вопрос, от которого, кажется, зависит если не моя жизнь, то уж точно суть Доминанта.

— Понимаешь, Руслан, я прогуливала работу больше недели, и меня просто выперли без каких-либо выплат.

— Это все? — Я чувствую небывалое облегчение и как безумец улыбаюсь до боли в мышцах.

— Да…Я знаю, что у нас все кончено, но мне очень нужны деньги, — моя малышка всхлипывает, и я представляю, как розовеет кончик ее носика. — Мне нечем платить за учебу. И за квартиру, в общем, тоже. Мама не переживет, если меня отчислят.

— Я дам тебе сколько нужно, Ариша, не переживай, — Я растекаюсь по траве, осознав, что ее глупую детскую проблему можно решить в два клика.

— Не нужно, — голос Рыжика сочится горькой обидой. — Я не смогу тебе быстро все вернуть, и обязанной быть не хочу. Я же сказала, что мне ничего не нужно. Ни вещей, ни денег, ни подарков. Я была с вами…, — запинается, неожиданно переключившись на более безопасное «вы». Всхлипывает все более судорожно. — Я была