Бытие - Брин Дэвид

Сегодня все должны усвоить один урок: бессмысленно и дальше надеяться на безопасность, которую обеспечат безупречные действия профессиональных спасателей. Нельзя ждать помощи от полиции и армии, от чиновников и разведывательных служб. Какими бы умелыми профессионалами они ни были, сколько бы долларов налогоплательщиков ни шло на покупку самой совершенной аппаратуры, эти службы можно обойти, одолеть или перехитрить. Эти профессионалы – люди, а значит, допускают ошибки. И когда это происходит, общество может рассчитывать только на вторую линию обороны.

На нас.

Что означает – и Тор это знала – следующее: каждый гражданин в любое время должен быть готов отстаивать цивилизацию. Люди знают, что стало критическим отличием ситуации 11 сентября и Дней ужаса.

Иными словами, люди превратились в расходный возобновляемый материал.

– Вот, – выбрал Уоррен и направился к ближайшей зеленой ячейке.

Хотя Тор сняла очки, одна линия связи у нее оставалась. Голос «умной толпы» проникал ей непосредственно в ухо.

«Тор, – сказал коллективный разум. – Мы получаем доступ через очки Уоррена. Ты слышишь нас? Вдобавок к гелию и водороду есть третья возможность. Некоторые ячейки могут быть заполнены…»

Она дважды нажала на левый клык, отсекая отвлекающие факторы, чтобы сосредоточиться на своем универсальном нюхаче. Глубоко вдохнула, не отрывая взгляда от индикатора; Уоррен в это время скользящим движением провел резаком по оболочке.

Зеленоватая оболочка раскрылась, словно по шву. Края разошлись, невидимый газ – явно более холодный – ветром ударил по ним.

«ГЕЛИЙ», – появилась надпись на указателе. Тор облегченно вздохнула.

– Этот не ядовитый.

Уоррен кивнул.

– Но не кислород. Можно задохнуться. – Он отвернулся от холодного ветра и глубоко вдохнул нормальный воздух. Тем не менее следующие его слова прозвучали как-то пискляво и высоко. – Нужно пошевеливаться.

Он торопливо пробрался в отверстие и прошел к противоположной стенке ячейки, где та соприкасалась с одной из больших водородных камер.

Уоррен сделал быстрый разрез.

Взревела сирена автоматической сигнализации, сообщающей о сбое. (Или, может, компания после нескольких минут преступного пренебрежения выбрала именно эту минуту, чтобы признать неизбежное?) Послышался громкий властный голос, требующий, чтобы пассажиры – спокойно и осторожно – направились к спасательным станциям.

В то же мгновение гигантская водородная камера содрогнулась и дернулась, как гигантская кишка, охваченная спазмом. Вся розоватая труба – больше огромного реактивного самолета – сжалась от днища к возникшему на ее вершине отверстию, выпуская содержимое наружу, в небо.

Уоррена бросило поперек зеленоватой камеры. Тор умудрилась схватить его за воротник и вытащить в проход. «Воздух», который она втянула в легкие, нисколько не помогал дышать, и у нее перед глазами поплыли пятна. Человечку было еще хуже – он дико хрипел и всхлипывал.

Тор невесть как протащила его с десяток метров по проходу, едва увернувшись от опавших складок камеры, и наконец они добрались до места, где дышать стало легче. «Изменили ли мы что-нибудь?» – в смятении подумала Тор.

Она машинально надела очки и, погрузившись в водоворот информации, лишь через несколько мгновений смогла сосредоточиться.

На одной картинке виднелись языки пламени, вырывавшиеся из дыры в крыше величественного небесного корабля. На другой нос корабля резко наклонился: это буксир увеличил скорость, отчаянно пытаясь подтащить бегемота к земле. «Дух» артачился, как норовистый жеребец, упирался и цеплялся за высоту.

Тор на мгновение дрогнула. «Боже, что мы наделали!»

Неожиданно ей в голову пришла мысль. Они с Уорреном действовали исключительно на основе информации, пришедшей к ним извне. От коллективного разума страстных любителей цеппелинов и ученых-дилетантов, которые утверждали, что излишек водорода должен куда-то деваться и что он находится в бывших гелиевых камерах.

Но именно эта гелиевая камера – та, которую разрезал Уоррен, – была в порядке.

И сейчас, посреди всего этого смятения, Тор вдруг удивилась: а как же «умная толпа»? Не может ли толпа быть прикрытием для преступников, которые использовали ее, Тор, чтобы она выполнила грязную работу? Уж не снабдили ли ее ложной информацией, чтобы получить нужный результат?

На несколько секунд она усомнилась, но сомнение тут же исчезло. «Умная толпа» открыта и доступна. Будь с ней что-то не то, к настоящему времени сформировалась бы другая толпа, крича во весь голос и разоблачая ложь. И вообще, если в работу гелиевых камер никто не вмешивался, они с Уорреном могли лишь временно лишить «Дух» возможности двигаться и он бы тяжело, но безопасно опустился на свой буксир.

Да, новостной повод. Но не слишком важный. И это придало ей решимости.

Тор рывком поставила служителя на ноги и погнала по узкой дорожке к корме; дорожка теперь кренилась в противоположную сторону.

– Идем! – крикнула она Уоррену голосом, все еще писклявым от гелия. – Нужно сделать кое-что еще!

Уоррен мужественно пошел, но тропа постепенно становилась круче, и Тор приходилось его поддерживать. Когда Уоррен приготовился разрезать оболочку другой зеленоватой камеры, Тор поддерживала его за локоть.

Прежде чем он начал, Тор благодаря своим всезнающим очкам вдруг увидела, что в широкой верхней части цеппелина появились еще три отверстия, выплевывающие облака газа, прозрачного, но обладающего большой отражательной способностью и напоминающего рябь в пространстве.

Неужели цеп-компания проснулась? Или сделали свой ход преступники? А может, первый взрыв вызвал цепную реакцию среди выпускных клапанов по всему кораблю?

Словно обдумывая ту же проблему, голос в ее челюсти вещал:

«Выпущено слишком мало газа, чтобы спасти «Дух» от худшей катастрофы.

Все зависит от ужасной возможности, до которой додумался один из нас. Что, если – вместо водорода – некоторые гелийные камеры заполнены КИСЛОРОДОМ? Поэкспериментировав с аналогичным проницаемым полимером, мы установили, что процесс восполнения горючего могли перевести на такой путь. Но, если так, сочетание сжатых…»

Кислород?

Тор закричала: «Подождите!» Уоррен резанул, в стене зеленой камеры появилась длинная щель, и в них неожиданно ударила волна выпущенного газа.

Этот газ был не таким холодным, как гелий. А пахло невероятно. Легкий вдох, и Тор внезапно захлестнула подозрительная волна радости.

«Ого!» – подумала она.

В этот момент очки обеспечили ей вид с высоты птичьего полета: она увидела, как облако выпущенного водорода соприкоснулось с гаснущими угольями наверху изуродованного «Духа Чула-Висты».

В быстрой последовательности все пузыри газа превратились в маленькие солнца. Страшные удары сотрясли дирижабль от носа до кормы, сбив Тор и Уоррена с ног.

Это оно и есть? Ее особенный, личный Конец Света? Самая ясная мысль Тор была полна профессиональной ревности. Кто-то внизу снимет историческую запоминающуюся картину. Может, равную гибели «Гинденбурга»!

Это был критический момент. Их планы раскрыты, и теперь преступники должны действовать. В любую секунду может начаться цепь взрывов внутри огромного брюха дирижабля.

Если сильные толчки обратили Тор к фатализму, то, казалось, живительный кислород произвел на Уоррена противоположное действие: он вскочил, пролез в прорезь, сделанную им же самим, и бросился к другой стороне зеленой ячейки, готовясь напасть на гигантский водородный отсек за ней и не обращая внимания на «умную толпу», которая кричала «Стой!»

Тор попыталась вплести в этот крик собственную мольбу, но обнаружила, что голос ей изменил.

«Ничего себе репортер», – подумала она, находя ироническое утешение в том, что ее очки снова передают происходящее толпе.

Живой образ героя в невероятно отчаянном положении.

Уоррен выглядел так, словно у него кружилась голова – от высокого содержания кислорода и от адреналина, – но не настолько, чтобы он не понял, что это значит. Со смесью страха и волнения он провел резаком по полимерной мембране – тонкой преграде, разделявшей два газа, стремящихся соединиться.