Жмурки с маньяком - Михаил Нестеров

– Да, инспектор. Что я должен сделать?

– Во-первых, успокоиться. Во-вторых, передать… как вы назвали начальника смены?

– Геннадий Малахов.

– Вы передадите Малахову компонент, и пусть он включает процесс. Завтра утром вы отпустите Губенко обычную глюкозу. А пропитанную глюкозу оставите на складе. Что делать с ней дальше, я скажу вам завтра. Сколько вы платите Малахову?

– Мелочь. Он вообще не в курсе дел. Я говорю ему, что компонент – а он, в общем-то, дорогой – левый, и плачу ему половину от его настоящей стоимости. Он доволен и не задает вопросов. Но я в такие дни, конечно же, лично контролирую весь процесс.

– Хорошо. Откройте «дипломат» и достаньте сверток.

Павлюк выполнил приказ.

– Скажите в камеру еще раз – кто, когда и что в этой емкости.

Павлюк снова удовлетворил просьбу детектива.

Тот задал следующий вопрос:

– Что вы можете сказать о глюкозе, пропитанной излучением: она действует как наркотик? Дает привыкание?

– Да. После приема наступает довольно тяжелая абстиненция. Вот уже несколько месяцев он продается в Москве и Петербурге именно как наркотик. Хотя на организм он влияет иначе. Появляется потребность в действии, усиливаются те эмоции, которые преобладали непосредственно перед его приемом. Иногда появляется тяга реализовать какие-то несбывшиеся планы и так далее. Идет массированная атака на психику, открыт, так сказать, вход в беспредельные психические просторы.

– Вы сказали о поставках глюкозы в Петербург и Москву. Только ли глюкоза поставляется в эти города? Может быть, существуют другие лекарственные препараты, пропитанные излучением, о которых вы умолчали?

– Нет, только глюкоза. Ли остановился на ней потому, что это самый безобидный препарат, который можно вводить внутривенно.

– А, к примеру, витамин В-6?

– Его можно вводить только вместе с глюкозой, если отдельно, то человек может получить анафилактический шок. Эритромицин, например, при долгом применении вызовет дизбактериоз – понос, рвота.

– Кто продает глюкозу – сам Губенко?

– Нет. Ее покупают оптом. Кто конкретно, я не знаю, у этого человека какая-то грузинская фамилия.

– Я могу назвать ее, – сказал Малыш. – Тимур Двали.

– Наверное, вам лучше знать. Я хочу сообщить, что последние дни Алберт Ли постоянно находится на ферме. Вчера, например, он ночевал там. Он много работает и, по словам Губенко, готовит модификацию своего аппарата. В случае успеха, а он близок к нему, Ли сможет производить зарядку через любую упаковку, даже через стекло.

– Отлично, Никита Васильевич. Эта информация нам пригодится. Не будем терять времени. Сейчас вы проводите меня на фабрику, в ваш кабинет, и вы изложите все это в письменной форме. Без этого нельзя, – пояснил Хлопков, видя некоторую растерянность на лице Павлюка. – Я соединюсь с директором ФСБ и сообщу ему, что вы уже начали работать на нас. После этого звонка вы становитесь очень ценным свидетелем. Сви-де-те-лем. Инспектор, заканчивайте съемку. Потом мы составим стенограмму нашего разговора, и гражданин Павлюк подпишет ее.

Хлопков вышел из машины и первым направился к офису.

Павлюк догнал его.

– Извините, инспектор. У вас есть какой-нибудь другой документ, кроме удостоверения? Понимаете, мне нужно будет выписать вам пропуск.

– Это ни к чему, – бросил Хлопков. Он вошел в вестибюль и раскрыл перед охранником кожаные корочки. Тот внимательно вгляделся в удостоверение и кивнул головой:

– Проходите.

Хлопков надеялся на значительные результаты, но то, что случилось час назад, превзошло все ожидания.

– Он раскололся! – в какой-то эйфории дышал жаром Малыш. – Мы вылепили его, Алекс!

– Спокойно, Валя, – Хлопков гнал с лица самодовольную улыбку. – Все только начинается. Сейчас мы будем думать, исходя из сложившейся ситуации, что сможем предпринять дальше. Добытый нами материал сам по себе является очень ценным. Его запросто можно посылать в Москву. Но… Здесь такие «но», что их легко направить в любую сторону. Как бы нам самим не попасть под удар. Нам могут инкриминировать вмешательство в частную жизнь, несанкционированный сбор улик и так далее. Хотя по закону мы имеем на это право, у нас есть клиент, официально пользующийся нашими услугами. Но мы работали под агентов ФСБ: это наша главная проблема. Я думаю, что официально дело Мельника завершить нельзя. Нам и дальше предстоит идти нелегальным, то бишь противозаконным путем. А тут все средства хороши. Правда, это чрезвычайно опасно. У меня шевелится одна мысль в голове, и я думаю, что тебе, Валя, придется завтра с утра съездить в Москву. Впрочем, дело добровольное. Ты можешь отказаться.

Никита Павлюк без сна ворочался в кровати. Ему было неудобно в уютной постели, не грело бок горячее тело спящей жены. Он несколько раз включал ночник, шелестел страницами иллюстрированного еженедельника, один раз выходил на кухню выпить воды. Жена сквозь сон сказала:

– Ты зря ел на ночь соленую рыбу… Я предупреждала.

Он поцеловал ее в щеку и уставился в потолок.

Сегодняшний день был для Павлюка днем Страшного Суда. Он ждал его каждый раз, когда ему звонил Губенко или Алберт, потел от одного только имени Андрея Белухи, который намертво прикрутил его: «Вышла неувязка, Никита, от твоего препарата погибли люди. Очень много людей. Возьми газеты, и на первой полосе ты увидишь сообщение об авиакатастрофе. Смотри, не проболтайся никому».

В очередной раз Павлюк увидел Белуху совсем недавно, два месяца назад. «Тебе больше нечего бояться. Мы создали мощнейшую защиту, пробить которую невозможно. И в этом твоя большая заслуга. Жаль, что Валерий Амелькин не знает в лицо истинного героя. Он бы повесил твой портрет у себя над кроватью или вышил его на простыне».

Павлюк делал робкие попытки возмутиться: при чем тут он? Это Ли! Губенко! А он… просто помогает. «Брось, – сказал Белуха. – Не надо прибедняться. Но если ты хочешь выйти из игры…» Павлюк ответил искренне: «Хочу!» – «Скоро такая возможность представится. Ли не говорил тебе, что он создает модификацию своего аппарата? Совсем скоро он сможет пропитывать лекарства, не прибегая к твоей помощи. Прямо на ферме, через картонную упаковку и стекло ампул». Слава богу!! — перекрестился Павлюк. – Скорее бы уже…

Вчера Губенко сообщил новость, которая окрылила начальника производственного отдела. Нет, Ли еще не завершил работу, но вот Белуха… Его нет с нами. Теперь заправляет всем один из боссов грузинской мафии, его человек – Карл Хейфец. Еще хуже Белухи. Он и убил последнего. Павлюк почувствовал себя мелко натертым сыром, помещенным в микроволновую печь. Грузинская мафия… О чем еще можно мечтать?..

Но он все же надеялся на то, что Ли уже совсем скоро модифицирует свой аппарат, и его, Никиту Павлюка, забудут. Спишут по ненадобности. Действительно, зачем он им? Только лишние деньги на ветер выбрасывать. И он автоматически перейдет в категорию неликвидов.

И опять «но»: Павлюк, по-видимому, родился не под счастливой звездой.

ФСБ.

Как же так? – крутились в его голове мысли. А «крыша», а Валерий Амелькин, замдиректора местной ФСБ, который мечтает вышить его облик на простыне? Но дальше этого мысли не шли, напористый комитетчик не давал продыха. А когда заявил, что они прибыли из Москвы, Павлюк похоронил слово «крыша». Они знают все. Ну абсолютно все! Никита, когда излагал подробности о «преступной деятельности Алберта Ли», только диву давался осведомленности и оперативности ФСБ. Знают даже, что Белуху убил Карл Хейфец.

Павлюк писал торопливо, но излагал подробно. Контрразведчик Трунов покинул его кабинет через сорок минут. «Не теряйте времени», – напутствовал он ценного свидетеля. И тот не терял его. Уже скоро закончится рабочий день, вечером Павлюк позвонит Губенко, скажет, что все в порядке, а на утро отгрузит ему какие попадя коробки со склада.

Разговор с Губенко действительно состоялся. Очень короткий. «Все о'кей», – вот что сказал ему Никита. Больше ни слова.

А вот сейчас ему неуютно, что-то мешает спать. После долгих умозаключений и душевных переживаний Павлюк понял, что это. ФСБ слишком много знает. А еще через некоторое время он уяснил для себя, что контрразведка знает все. Как это может быть? И тут Никиту прострелило: это не ФСБ. Это люди мафии, они проверяли его. Что для них стоит изготовить фальшивое удостоверение? А почему фальшивое, когда его могут проверить настоящие агенты ФСБ? Ведь Валерий Амелькин – свой человек, у него есть надежные люди среди подчиненных. Некая тесная компания, которая занимается «грязными делами», – это агенты, преданные душой и телом своему шефу, а скорее всего идущие в узде. Но что же получается? В таком случае заместитель шефа региональной контрразведки сам на себя надевает узду, давая в руки агентов столь ценный и секретный материал.