Дьявол носит чёрный - Л. Дж. Шэн

густым, подернутым сединой волосам Ронана. – Врачи сказали, что сам приступ был незначительным, но его организм постепенно разрушается. Состояние стабилизировалось, но опасность не миновала. Грант уже в пути.

Чейз никак не отреагировал. Мыслями он находился не здесь. Я выскользнула из комнаты в поисках кофе и какой-нибудь закуски. Подумала, что, возможно, Чейз ждет, что я предоставлю им немного пространства, прежде чем сумеет хоть как-то отреагировать на эту новость.

Я тыкала кнопки на торговом автомате, когда рядом со мной возникла Кэти, прижав руки к груди. На ней была фланелевая пижама и роскошное пальто поверх нее. И тогда я впервые осознала, что в больнице довольно холодно.

– Он потерял сон, – произнесла она. – Чейз.

Я сделала вид, что сосредоточилась на аппарате. Пакет с кренделями никак не хотел выпадать. Он застрял между стеклом и металлическим колесом. Я попыталась встряхнуть автомат, но он не сдвинулся ни на йоту.

– Проклятье, – сорвалось с моих губ. Я не ругаюсь. Никогда не сыплю ругательствами. Кэти вздрогнула.

– Думаю, прошла уже неделя с тех пор, как он в последний раз нормально спал, – продолжила она. – Не знаю, только ли с папой это связано.

Она говорит то, о чем я думаю? Не может быть. Я полагала, что Кэти догадалась о нас с Чейзом в тот же самый момент, когда я рассказала ей историю об измене бывшего, которого поймала с поличным. Но почему она говорит мне, что Чейз почти не спал все то время, пока мы с ним не общались? Очевидная причина – это может оказаться правдой, хотя подобное никогда не приходило мне в голову.

– Ненавижу тот факт, что ему приходится проходить через это. Всем вам. – Я пнула автомат, подавив очередное рвущееся с губ ругательство, когда поняла, что моим пальцам ног пришлось гораздо хуже, чем аппарату. Проклятье.

– Да, – размышляла Кэти, внимательно изучая меня. – Я думала, ты в курсе. Раз уж вы, ребята, помолвлены. Вы ведь все еще помолвлены, да?

Я повернулась к ней, понимая, что это противостояние. А поскольку Кэти ненавидела вступать в них, я осознала, что именно здесь поставлено на карту.

– Ох. – Я притворно улыбнулась. – Я продолжаю платить за аренду своей квартиры. И всю неделю пробыла там, чтобы сосредоточиться на своем последнем проекте.

– Так та история с изменой…

– Тебе следует забыть о ней, – вздохнула я. Меня разрывала мысль о том, что Кэти узнает секрет Чейза. Или кто угодно другой. – Просто забудь об этом, Кэти. Я люблю твоего брата. И мы вместе.

Более это не казалось ложью. Ни одна часть сказанного предложения. И меня это пугало.

Я чувствовала беспокойство. Почти яростное. Обхватив руками обе стороны торгового автомата, принялась трясти его изо всех сил, выпустив крик, застрявший у меня в горле с того самого дня, когда год назад я впервые встретила Чейза в лифте. Стены в коридоре сотрясались от моего голоса. Пол под ногами закачался. И все же я не могла остановиться. Мне даже не хотелось предпринимать попыток. Казалось таким освобождающим – выпустить все наружу.

Ложь.

Страдание.

Ноющую боль от желания обладать тем, что, как доподлинно известно, не пойдет тебе на пользу. Но оно висит перед тобой, словно запретный плод.

Я кричала и трясла торговый автомат, пока не сел голос. Наконец пакет с кренделями поддался и вывалился с тихим звяканьем. Я нагнулась, чтобы подхватить его и положить на поднос, который оставила на диване возле автомата. На нем уже стояли три пластиковых стакана теплого черного кофе, разлитого прямо из кофейника, и бутерброды, которые выглядели совершенно несъедобными. Я стала пробираться обратно в палату Ронана как ни в чем не бывало. Будто я не кричала. Будто две медсестры не высовывали головы из палат, проверяя, все ли в порядке.

Кэти последовала за мной.

– Я ничего не скажу, – прошептала она.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. – Еда и кофе плясали на подносе в моих дрожащих руках.

– Дело в том, что… Господи, я даже не понимаю, в чем дело. Рядом с тобой он кажется счастливым, и я думаю, что эта его часть реальна. – Кэти сглотнула. – Мне кажется, это единственная настоящая часть в нем с тех пор, как он и Эмбер… и потом через несколько лет, когда он потерял и Джулиана тоже.

Наконец-то я поняла, о чем говорила Кэти. Почему Чейз отказывался привязываться к людям. Он не только лишился невесты из-за брата. Но еще и потерял брата из-за должности генерального директора, которую Ронан решил передать Чейзу. Все, кого он любил, стремились получить от него выгоду, а когда он не уступал, они быстро отворачивались от него.

Даже человек, с которым он вырос.

Даже тот, на кого равнялся и считал старшим братом.

– Что ты об этом думаешь? – я сменила тему, кивком указывая на дверь, к которой мы приближались. Палата Ронана. – Грант сказал, что это… ну, ты понимаешь?

Конец.

Кэти покачала головой, поджав нижнюю губу.

– Ты же знаешь медицинских работников. Они никогда не говорят ничего определенного.

Я действительно знала врачей. И она абсолютно права.

Раздав кофе, сэндвичи и крендельки, за что Кэти и Лори выразили благодарность, я потянула едва соображающего Чейза за рукав.

– А тебе нужно вздремнуть. Прямо сейчас.

– Я жду Гранта, – отрезал он ледяным тоном, но ему не хватило той самой холодности, присущей Чейзу Блэку.

– Нет, не ждешь. Как только Грант прибудет, я сама с ним поговорю. Если произойдет нечто важное, я разбужу тебя. В любом случае, тебе нужно поспать.

Чейз стряхнул мою руку, но я схватила его за локоть и дернула на себя. Наши взгляды схлестнулись. Что бы он ни увидел на моем лице, Блэк понял, что я не собираюсь отступать. И нехотя поднялся на ноги. Я провела его в соседнюю палату. Мне бросилось в глаза, что она пустует, когда мы с Кэти возвращались с закусками. Я взбивала подушки, пока он неловко стоял позади меня и наблюдал. Когда Чейз скользнул в кровать, я замялась, но потом, зная, что он слегка не в себе и пьян от усталости, я накрыла его колючим покрывалом. Он делал то же самое для меня, когда я напилась в Хэмптонсе. Заботился обо мне без единой жалобы.

Я уже почти заставила себя выйти из комнаты, когда Чейз схватил меня за запястье. От его прикосновения волоски на моей руке встали дыбом. У меня свело живот. Момент казался монументальным. Даже поворотным. То, как его серебристые, словно лед, глаза встретились с моими обычными карими. Его