Тень стрекозы - Татьяна Викторовна Полякова

не оставляли сомнений, что он-то здесь как раз главный. Все трое были в штатском, и представиться никто не потрудился. Впрочем, я на этом и не настаивала.

Сначала со мной говорили вежливо, затем на повышенных тонах, а потом с намеком на угрозы. Но присутствие типа в углу позволяло надеяться, что я все же смогу покинуть кабинет без потерь. Очень скоро чужая болтовня мне надоела, и я углубилась в себя, решив, что наслушалась предостаточно. Я представила, что гуляю в Летнем саду, светит солнце и… Наконец до них дошло, что они тратят время впустую.

— Рассказывайте, до чего вы успели докопаться, — буркнул тот, что сидел напротив.

— И не подумаю, — ответила я. Он даже со стула приподнялся, поражаясь моей наглости, а я продолжила: — Извините, но у меня нет к вам доверия. Если я нарушила закон…

— Вы вмешиваетесь в расследование…

— Ничего подобного. Я просто пытаюсь установить некоторые обстоятельства жизни моей подруги.

— Это и есть вмешательство в следствие.

— Попробуйте убедить меня в этом.

Он хотел ответить, но тут заговорил тот, кто сидел в углу. Не поднимая головы от листов бумаги, он тихо спросил:

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет в опасности вашей затеи?

— Разумеется.

— И нападение сегодняшней ночью не охладило ваш пыл?

— Ничуть.

— Я уверен, вы понимаете, что мы не сможем гарантировать вашу безопасность?

— Понимаю.

— Что ж, в таком случае не смею вас больше задерживать.

Двое в недоумении переглянулись, но не произнесли ни слова. А я покинула кабинет. Правда, на этом мои мытарства не закончились — в другом кабинете пришлось еще полтора часа беседовать со следователем по поводу ночного нападения. О Пашке я ничего рассказывать не стала, выходило, что спас меня случайный прохожий, за что ему моя большая благодарность. Наконец и это испытание я прошла и оказалась в своей машине.

Ковалев все еще обретался в здании. Я решила его дождаться, откинула голову на спинку сиденья и вроде бы даже вздремнула. И вот он появился. Выглядел расстроенным. Сел в машину и одарил меня взглядом, в котором был немой вопрос.

— Не могу поверить, — после двухминутной паузы произнес он.

— Чему? — повернулась я.

— Я был убежден, что… — Он запнулся и отвел глаза.

— На самом деле все просто, — решила я прийти ему на помощь. — Они ведут игру, и я — необходимая составляющая этой игры. Посвящать меня в свои планы они не намерены и думают использовать меня втемную.

— Какая игра? Какая, к черту, составляющая?

— Наше сходство со Светкой, некоторая общность биографии, мое имя, в конце концов. До замужества я была Старостина. Светлана Старостина. Мы даже родились в один день.

— Ну и что?

— Пока не знаю. — Я вновь подумала: может, стоит рассказать ему о фотографии Валерки? Но вместо этого спросила: — Накрылся отпуск?

— Что? — нахмурился он.

— Ты теперь рядом со мной с их благословения?

— Знаешь что… — все-таки разозлился он, а я перебила:

— Трудно ожидать доверия, если не доверяешь сам.

— Ты обо мне или о себе?

— В комплексе.

Голову разламывало от боли, день был потерян, и я не знала, что делать дальше. Отвезла служивого домой и вернулась в гостиницу. Завалилась на кровать, решив, что сегодня у меня выходной. Но и с этим ничего не получилось. Я в сотый раз перебирала известные мне факты, пока одна мысль вдруг не показалась мне интересной. Потом абсурдной. Потом откровенно идиотской. Мою догадку стоило проверить, но это было легче сказать, чем осуществить на деле. То есть в действительности я понятия не имела, как все провернуть. Не имела понятия, пока на ум не пришел Пашка. Я достала мобильный и набрала его номер.

— Слушаю, — буркнул он.

— Надо увидеться.

— Нашла дурака! — В голосе откровенная обида. — Короче, некогда мне с тобой базарить.

— А наша ночь? Под утро я заснула в твоих объятиях совершенно счастливой.

Он все-таки хихикнул.

— Ты лягаешься во сне.

— А ты храпишь. Я о тебе не сказала ни слова. Ни своему приятелю, ни ментам. То есть ему я сказала, что в моей постели был старый знакомый. Не могла же я сознаться, что тащу туда кого попало. А для ментов ты случайный прохожий, который спас меня по доброте сердечной.

— Честно? — помедлив, спросил Пашка.

— Странно, что ты сомневаешься. У меня такой искренний голос, и вообще я честная девушка. Ну так что, ты придешь?

— Я подумаю. Но если там менты…

— Я поняла: ты будешь отстреливаться до последнего патрона, а последний предназначен мне.

— Знаешь, что я о тебе думаю?

— Нет. И не хочу.

Я дала отбой и стала ждать Пашку. Даже если за гостиницей приглядывают, я не сомневалась в его способности прошмыгнуть незаметно. Дверь я оставила незапертой, и через полчаса он появился.

— Ну… — сказал сурово.

— Сиди здесь. Я сейчас.

— Куда ты?

— Спущусь к банкомату.

— Гризли торчит возле гостиницы, — сообщил он.

— Думаешь, ночью…

— Я уже сказал, что думаю по этому поводу. Гризли ни при чем. Ночью они проглядели все самое интересное. Решили, что ты видишь сны, и свалили. Теперь, поди, локти кусают.

— Наши мысли схожи, — кивнула я.

— Ты мне объяснишь, в чем дело?

— У меня такое впечатление, что ты лучше меня все знаешь.

— Ага, — хмыкнул он, а я отправилась в холл гостиницы, где стоял банкомат.

Когда я вернулась, Пашка сидел в кресле и разглядывал свои руки. Особого беспокойства я в нем не обнаружила. Бросила на стол доллары и устроилась на кровати.

— У меня к тебе деловое предложение. — Он покосился на доллары и нахмурился. Сие, судя по всему, должно было означать, что он весь внимание. — Ты слышал об убийстве? Женщину прибили к полу кухонными ножами.

— Конечно. В городе только о нем и болтают.

— Неудивительно. Я думаю, это сатанисты. — Он моргнул, но более свои сомнения никак не выразил. — И у меня есть повод считать, что они окопались на Верхнем кладбище. Для ритуалов им нужны трупы. Свежие. Вот они и решили быть поближе к ним.

— На Верхнем кладбище давно не хоронят, — усмехнулся Пашка.

— Ошибаешься. Хоронят, если есть место рядом с родственниками. Одна такая могилка у меня на примете.

Теперь он даже не пытался скрыть растерянность.

— И чего?

— Надо проверить мои догадки. Разрыть и посмотреть.

— Что посмотреть?

— В каком состоянии труп. Не подвергался ли он каким-либо ритуальным воздействиям.

— Это у тебя юмор такой, что ли?

— Сейчас я говорю абсолютно серьезно, — назидательно изрекла я и даже подняла вверх указательный палец. Пашка на него уставился, потом кашлянул, а я продолжила: — Физически мне