Ледяная колдунья - Александра Николаевна Пушкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да вот он я, прямо тут, – вновь прозвучал хриплый лукавый голос. Совсем рядом.
Аня посмотрела перед собой – и чуть не вскрикнула, увидев высунувшуюся прямо из камня волчью морду.
– Только не кричи! Мои бедные уши отвыкли от шума – за столько-то лет.
– Т-ты кто? – тихо спросила девочка.
– Сложно сказать, но, похоже, в данный момент я Хорт. Ну, тот волк, имени которого никто не помнит. А ты Гостья, верно?
Аня вспомнила, что так её называли Рута и Тоффин.
– Да…
– Не робей, Гостья. Нома хоть всего покромсай. Мне не жалко.
– Но я так не могу… – пискнула Аня.
– Ему уже всё равно, а мне приятно. До смерти надоело болтаться тут с этим придурочным.
– Кому «ему»? – удивилась девочка, хотя происходящее казалось странным сном.
– А ты глянь, – теперь из барельефа высунулась и когтистая лапа, ткнув куда-то к стене.
Аня подняла фонарь. Там, скрючившись, сидел на корточках и что-то бормотал худой заросший мужчина. Спутанные колтуны длинных волосых, когда-то радовавших глаз солнечной рыжиной, потемнели от грязи. Лица Твилингара было не видно, но и рассматривать его почему-то совсем не хотелось. Как они умудрились не заметить его до сих пор?!
– А вы разве не… слились? – Аня смутно понимала, что есть много гораздо более важных вопросов, но этот всплыл в её сознании сам собой.
– Можно сказать и так. – Хорт почесал подбородок когтем. – В первый год тяжелёхонько пришлось. Представь, что ты не можешь понять, где твой разум, а где – разум товарища по несчастью. Это сейчас мы фантомы – можем являться по отдельности. А ведь тогда мы были всего лишь человеком и зверем. Во плоти, так сказать. Тут поневоле сойдёшь с ума. Так что я его, в общем, понимаю. Но, честно говоря, надоел он мне. Коли давай прям в середину!
Девочка уже было занесла кинжал над камнем, но тут кое-что вспомнила.
– А что с Фиром и Тофой? Это вы их так заколдовали?
Хорт недовольно хмыкнул:
– Ты о ком?
– А… ну, я… вот про эту девочку у вашего камня, и там её брат…
– А-а, эти двое… Девочка – сильный проводник. Настолько сильный, что создала образ матери из нитей магии. И сейчас с ней общается. Мы её, надо сказать, не держим. Она вольна уйти хоть сейчас, если осилит притяжение Сердца. Не все проводники смогли. А её брат попросту «придавлен» тем количеством магии, которое здесь концентрируется. Это пройдёт, хотя ему не помешало бы выйти на свежий воздух.
– Постойте! То есть Тофа не сможет уйти отсюда?
– Возможно. Но это её забота, не моя и не твоя. Сердце что-то вроде пахучего цветка, привлекающего насекомых. Проводники ему нужны, чтобы обновляться и одновременно для защиты. Выживший проводник улетит, унося на лапках волшебную пыльцу, а тот, которому не повезёт, умрёт от истощения в сладких объятиях грёз, которые сам же и создал. – Хорт хмыкнул: – Ты не гляди, что тут нет костей: Сердце и оболочку съедает.
Аня представила, как Тофа, всё так же прижавшись к холодному камню, умирает от голода и жажды, потом её тело засасывает каменная глыба. Как жутко и несправедливо! На глаза тут же навернулись слёзы, стало тяжело дышать.
– Хотя… – продолжил Хорт, – есть одно средство ей помочь.
– Какое? – тут же оживилась Аня.
Её собеседник замолчал, будто что-то обдумывая:
– Твой кинжал.
– Этот? – девочка взглянула на полупрозрачное оружие в своей руке.
– А у тебя ещё есть? – саркастически произнёс волк. – Это средство тебе вполне подходит. Если только его владелец не твой родственник или близкий друг.
Аня помотала головой.
– Ну, тогда смело воткни его в середину. Видишь, там такой шарик с щупальцами?
– И что будет?
– Будет обновление, и твоя подруга освободится, ведь она привязана только к своему родичу. Давай смелее!
Аня замахнулась было, но вдруг замерла:
– Подождите… что значит «обновление»?
Глаза Хорта вспыхнули. Человек у стены, до этого безучастный ко всему, вдруг завыл. Да так, что сердце у Ани чуть не выпрыгнуло из груди.
– Ты начинаешь надоедать, человек, – кажется, этот голос уже не был только голосом волка, – но я отвечу. Это значит, что Сердце сменит носителя.
– Я не хочу становиться новым Сердцем! – испугалась девочка, произнеся это прежде, чем сообразила, что, возможно, разозлит Твилингаров ещё больше. – Я домой хочу!
– При чём здесь ты? – это, кажется, опять был Хорт, закрывший глаза лапой. – Носителем станет тот, чей кинжал ты держишь в руках.
– Вит? – Аня вновь посмотрела на прозрачный льдистый клинок, в котором танцевали золотистые искорки. Странно, раньше она их не замечала…
Вит станет новым Сердцем этой страны. Хорошо ли это? Аня вспомнила слова рутария об изменениях, которые могут даже кого-нибудь убить. В памяти мелькнули красные сполохи на площади перед ратушей и корчащиеся в них фигуры людей.
А на другой чаше весов – жизнь одной маленькой форситки. Если, конечно, Твилингар не соврал… да и зачем ему вообще всё это нужно? Куда денутся они сами после того, как Сердце поменяет носителя?
– Может, тебе помочь?! – Оскаленная морда Хорта вдруг оказалась совсем рядом.
Аня отступила на шаг и спокойно подняла на Твилингара глаза.
– Есть и другой способ спасти Тофу – мы просто заберём её отсюда. А я не хочу менять носителя Сердца – только забрать небольшой осколок для Вит.
– Думаешь, у тебя есть выбор, человек? – оскал превратился в ухмылку.
В круг света медленно, по-обезьяньи вошёл Ном. Его белые, даже немного светящиеся глаза неотрывно глядели на Аню. Девочка сглотнула, чувствуя, как по спине побежали мурашки и вспотели ладони.
– Даже если ты мне что-нибудь сделаешь, я всё равно тебя не освобожу! Ведь тебе это нужно?
– Кроме тебя, человек, здесь ещё трое, – а вот это уже, кажется, говорила сама пещера…
Тофа вдруг тоже подняла на Аню глаза. В отличие от Нома, они у неё были золотыми, но тоже пустыми. От жутковатого зрелища девочку передёрнуло. А форситка тем временем оторвалась от камня, поднялась – и внезапно очень быстро оказалась рядом с Аней. Та даже сделать ничего не успела – кинжал из её руки вырвали с такой силой, что аж пальцам стало больно.
– Тофа! Нет! Подожди!
Но форситка не слышала. С той же огромной силой воткнув кинжал Вит в середину камня, она засмеялась. Загоготал, вздрагивая всем телом, Ном, залился похожим на кашель смехом Хорт. Зазмеились,
