Возмездие Мары Дайер - Мишель Ходкин

— Ты знаешь обо… мне? — сурово поинтересовался парень.

— Твоя мать долго это скрывала, но я узнал правду после ее смерти. Поэтому нас с ней и выбрали.

— Для чего?

— Чтобы стать твоими родителями.

Он закрыл и открыл глаза, его лицо отобразило едва сдерживаемую ярость.

— Мужчина, которого вы зовете Лукуми и которого я знал как Ленарда, манипулировал твоей матерью. Он завербовал ее, а затем познакомил нас, чтобы мы могли плодиться. Ной, твое рождение было тщательно спланировано. Разработано.

Тот практически излучал гнев.

— Зачем?

— Чтобы стать спасителем, — ответил Дэвид, глядя на сына, как на величайшее из своих разочарований. — Чтобы победить дракона. А ты взял и влюбился в него.

53

НОЙ

Может, папа обезумел от потери любимой? Или от постоянного разочарования в сыне? Вряд ли я когда-нибудь узнаю ответ.

— Я слышал, за последнее столетие сильно развилась электрошоковая терапия, — говорю я ему. Мою подколку пропустили мимо ушей.

— Ной, все, что я хотел для тебя — чего хотят большинство родителей для своих отпрысков, — это здоровья и нормальной жизни. Но, частично, я — причина, по которой ты этого лишен. Мы с твоей мамой непроявившиеся носители первоначального гена, который делает тебя ненормальным.

Я чуть ли не смеюсь в ответ на его слова.

— Ладно. Хорошо. Как давно ты знаешь?

— Твоя мать оставила письма и документы, — сухо говорит он. — Я не верил им, пока тебе не исполнилось восемь.

Я пытаюсь вспомнить, что тогда произошло, но даже не догадываюсь, на что он намекает.

— Ты забрался на комод, пока твоя няня была в ванной, и спрыгнул с него. Разбил себе голову. — На его морщинистом лице появляется мимолетная улыбка, и в это мгновение я вспоминаю свою старую спальню с высокими деревянными потолками. Пол был сделан по образцу. Я залез на комод, чтобы лучше его рассмотреть, и тут он начал изменяться, крениться. Мне захотелось прыгнуть. Я попытался.

— Я отвез тебя в больницу, но к моменту нашего прибытия рана почти зажила. Я вызвал частного врача, чтобы тебе сделали магнитно-резонансную томографию и взяли анализ крови — ничто не выдало недавнего ранения. Ты был цел и здоров, — говорит папа с горькой ухмылкой. — Не считая факта, что ты постоянно пытался навредить себе, — добавляет он со злобой в голосе.

Как же хочется ему врезать!

— Перелом ноги в девять лет.

Я спрыгнул с крыши загородного дома в надежде взлететь.

— Укус австралийской гадюки в десять.

Я нашел змею под кипой листьев и решил подержать ее.

— Сломанная рука в двенадцать.

Я поссорился с отцом и ударил кулаком по стене.

— Ожоги в тринадцать.

Я поджег мамин сад, который папа любил больше, чем меня.

— И порезы в пятнадцать.

Когда я решил, что с меня хватит.

— Между тем ты курил, пил, принимал наркотики — в общем, всячески выражал презрение к жизни, которой мы тебя наградили.

Сколько раз я уже это слышал! Скука.

— Психологи и психиатры утверждали, что ты травмирован смертью матери. Тебе было пять — ты был достаточно взрослый, чтобы все запомнить.

Правда.

— Но недостаточно, чтобы поговорить об этом.

Ложь. Никто и не пытался.

— Потому ты злился на мир, на меня, на себя. Твоя мать пожертвовала жизнью, чтобы появился ты, а в отместку ты осквернил ее память. — Слава богу, в папиных глазах отсутствует маниакальный блеск, но, тем не менее, не помню, чтобы я когда-либо видел его таким злым. Как ни странно, это захватывающее зрелище.

Кажется, это наш самый долгий разговор.

Он умолкает, чтобы взять себя в руки, и достает платок из кармана. Ради всего святого! Вытирает уголки губ.

— Я не мог смотреть на вещи Наоми после ее смерти. Да и на тебя тоже, вы настолько похожи! Но, со временем, я смог себя перебороть. Она написала о том, что сделала, кто ты такой, кем должен стать. Неудивительно, что старания докторов и психиатров были тщетными. — Качает головой в отвращении. — Они не могли понять твоих странностей. Поэтому я нанял Дебору Кэллс.

Пока отец признается в участии в заговоре, испортившем жизнь моей любимой девушки и, соответственно, мою, я пытаюсь испытать глубокое чувство стыда. Может, праведного гнева. Шок, отвращение, ярость — что угодно из этого бы подошло.

Что он нанял Кэллс, дабы та ставила эксперименты на Маре и остальных, что он позволил Джуду пытать ее — в это я мог поверить, как бы ужасно и безумно это ни звучало. Если дело принесет хоть какую-то пользу, отец обязательно за него ухватится. Это логично. Должен признать, участие в этом Лукуми тоже привносит свою изюминку.

Но все эти «драконы», «спасители»? Полный бред. Папа помешался.

Тем не менее, выглядит он абсолютно нормально. Особенно стоя рядом с Джудом, который дергается и, по-моему, немного пускает слюну.

Отец подтверждает мои предположения:

— У Деборы были теории, как найти остальных тебе подобных и излечить их. Я заставил ее делать ежемесячные видеоотчеты, чтобы держать меня в курсе, но ничто в них не предвещало, что тебе можно помочь. Пока она не нашла твою Мару.

Меня тошнит от того, что он смеет произносить ее имя.

— Дебора сомневалась, что она — именно та, кто нам нужен. В Провиденсе ей казалось, что этим человеком является ее старший брат. Но, после какой-то вечеринки в честь дня рождения, приемная дочь убедила ее, что нам нужна именно Мара. В качестве плацдарма была выбрана психлечебница. Мы надеялись, что страх от проведения там ночи спровоцирует ее проявление. И это сработало.

До меня плавно доходит, о чем он толкует. Приемная дочь — это Клэр, сестра Джуда. Психлечебница — место, где Джуд чуть не изнасиловал Мару. Отец рассказывает, как он все подстроил и спланировал. Мое потрясение сменяется отвращением. Не знаю, как я до сих пор сдерживаюсь.

— В итоге, Мара дала мне столько же информации о тебе, сколько ты мне о ней. Может, даже больше. Я понятия не имел, как работают твои способности. Как ты слышал, что ты видел. Но это все вопрос гордости. Если и есть способ приостановить аномалию, мы его не нашли. Возможно, ты ключ к разгадке, Ной, но мы никогда этого не узнаем, если она будет жить. Ты не можешь держаться от нее подальше, а она — бороться со своей сущностью.

Не терпится услышать его ответ.

— О какой сущности речь?

— Каждое поколение кто-то из зараженного рода развивает способность, которая параллельна архетипу…

Твою мать! Пора прикрывать эту лавочку…

Папа улыбается, словно читает мои мысли.