Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование - Кирилл Николаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Немалые трудности для сотрудников УНКВД представляла документальная подготовка такого количества обвиняемых к судебным процессам или даже к заседаниям «тройки»: допросы, очные ставки, технические и иные экспертизы.
Но Павлов, Сперанский и их помощники нашли выход из возникших трудностей. Для размещения арестованных, уже содержавшихся в лагерях в качестве заключенных, в Магаданском транзитном лагере, на втором километре трассы, была срочно построена отдельная зона. Туда поставили несколько больших палаток. В эту новую тюрьму собрали арестованных заключенных из лагпунктов самого Магадана и близлежащих поселков, в основном расположенных на Охотском побережье.
Подобная тюрьма несколько меньшего масштаба (один деревянный барак и глухая ограда) была так же срочно построена в нескольких километрах от центра Северного горнопромышленного управления — поселка Хатыннах. Сами арестованные прозвали эту тюрьму Серпантинкой: она была расположена около дороги, серпантином спускавшейся с сопки в речную долину.
Даже с учетом дополнительных — временных тюрем количество арестованных создавало трудности их содержания. УНКВД решило эту проблему разделением их на два потока. Первый поток, куда входили заключенные и небольшая часть вольнонаемных, занимавших совсем рядовые должности в административной иерархии Дальстроя, пропускали через дальстроевскую «тройку» НКВД. Здесь, как мы говорили, не требовалось большого количества документов: один допрос, короткое заключение следователя — и «дело» готово.
В папку для рассмотрения «тройкой» поступало даже не все «дело», а лишь последний листик — заключение следователя. Там коротко, без каких-либо доказательств, формулировалось: данный человек совершил преступления по таким-то пунктам 58-й статьи и заслуживает наказания. «Тройка» заочно, в отсутствие обвиняемых, принимала списком постановление: «определить меру наказания…» Выбор этих мер был небольшой: расстрел или, в лучшем случае, новый лагерный срок от 6 до 10 лет.
Самым удобным для УНКВД в этом способе расправы с невиновными была быстрота подготовки и проведения карательных акций. На освободившиеся места расстрелянных или отправленных назад в лагеря с добавочным сроком в тюрьму можно было посадить новых арестованных. Получался удобный конвейер.
Но таким упрощенным путем НКВД расправлялось, как мы говорили, в основном с третьестепенными «врагами народа». Такая «черная» работа, конечно же, не очень ценилась в НКВД. За нее нельзя было надеяться получить новое звание, повышение по службе и, тем более, какие-либо награды, — для этого нужно было подготовить громкий судебный процесс. Вот на такой-то «работе» более высокого уровня и сосредоточили свои усилия колымские чекисты нового призыва.
Террористы и повстанцыРезультаты «работы» чекистов по развертыванию репрессий на Колыме стали ясны уже через полгода. 4 июня 1938 года начальник УНКВД по Дальстрою подписал для отправки в Наркомат большой документ с грифом «Совершенно секретно». Длинное название звучало многозначительно:
«Справка по делу вскрытой на Колыме антисоветской шпионской террористическо-повстанческой, вредительской организации».
Справка занимает девять страниц, и, понятно, мы не можем воспроизвести ее полностью. Да в этом и нет необходимости. Отметим лишь несколько моментов, существенных для главной темы нашего разговора.
Московская бригада НКВД представила колымских «врагов народа» не какой-то отдельной провинциальной группой, а частью единой заговорщической организации, управляемой главными «врагами», сидевшими в Москве. Именно с этого положения они начали «Справку»:
«Управлением НКВД по Дальстрою вскрыта и Ликвидирована существовавшая на Колыме с 1932 г. антисоветская шпионская, бандитско-повстанческая организация, созданная по заданию участников «право-троцкистского блока» — Ягоды, Рудзутака и иностранных разведок, возглавлявшаяся бывшим директором Дальстроя, японским и германским шпионом — Берзиным, бывшим начальником управления Северо-Восточных лагерей, контрреволюционером правым — Филипповым, бывшим помощником директора по политчасти контрреволюционером троцкистом — Булыгиным и бывшим помощником директора по финансово-экономической части, японским шпионом — Эпштейном и имевшая организационные связи с антисоветской шпионской организацией Дальневосточного края в лице — Дерибаса, Лаврентьева, Крутова и других»155.
Следующий важный момент, на который нужно обратить внимание: «московская бригада» нарисовала в «Справке» картину проникновения «врагов» буквально во все структурные подразделения особого треста. Будто бы действовали они и в кабинетах дирекции Дальстроя, и на самом дальнем прииске, среди вольнонаемных и в лагерях среди заключенных, и в охране этих лагерей, и даже среди самих чекистов. Вот что по этому поводу говорится в «Справке»:
«Организация охватывала: управление Дальстроя, Северные и Южные горные производственные управления и прииска, управление автотранспорта, авторемонтный завод, Колымское и Приморское управления сельского и промыслового хозяйства, управление морского транспорта, управление связи и другие производственные и управленческие звенья Дальстроя, а также УНКВД и Военизированную охрану».
И, наконец, последний момент следует отметить в «Справке»: чекисты попытались создать впечатление, что с помощью Берзина Колыма стала мощным гнездом иностранных шпионов. В тексте говорится, что среди вольнонаемных репрессированных работников — по национальностям:
«Латыши — 16. Немцы — 19. Греки — 2. Эстонцы — 9. Финны — 2. Поляки — 22. Румыны — 3. Корейцы — 1. Литовцы — 1. Китайцы — 1. Венгерцы — 1.»
«В числе арестованных, — писалось в «Справке», —
…Шпионов:
а) японских — 52,
б) германских — 35,
в) польских — 27,
г) латвийских — 8,
д) английских — 7,
е) итальянских — 2,
ж) французских — 4,
з) американских — 3,
и) финских — 3,
к) эстонских — 4,
л) румынских — 4,
м) литовских — 2»156.
Как видно, в шпионы того или иного государства УНКВД записывало не только граждан, которые «подходили» по национальности к этому государству. Например, репрессировали 22 поляка, в то же время польских «шпионов» оказалось 27. Выходит, пятеро из этих «шпионов» были русские, или украинцы, или татары и тому подобное.
А уже с японскими «шпионами» московская бригада попала совсем в затруднительное положение. Поскольку к Колыме ближе других «враждебных» стран тогда находилась Япония, то чекисты и записали больше всего японских «шпионов» — аж 52 человека. Но ведь ни одного японца в Дальстрое не работало и не жило. Пришлось УНКВД записывать в японские шпионы работников любых национальностей. Так, нескольких латышей они сделали «шпионами» сразу двух государств — Японии и Германии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});