Афоризмы - Олег Ермишин

Со смертью людей не погибают (…) их мнения; им, может быть, только недостает того сияния, которое исходило от их авторов.[2381]

Почему создатели мира внезапно проснулись, после того как проспали бесчисленные века? Ведь, если не было никакого мира, века-то были? (…) По тому что и в сознании не вмещается, что было какое-то время, когда никакого времени не было.[2382]

Вы обычно говорите, бог все это [мироздание] устроил ради людей. Ради мудрецов? В таком случае он затратил столь много усилий для весьма малого числа людей. Или для глупцов? (…)

Чего же он этим достиг, если все глупцы, без сомнения, несчастнейшие люди больше всего оттого, что они глупы (…)?[2383]

Ко всему истинному присоединено нечто ложное, и притом (…) подобное истинному.[2384]

Не так легко приходят в голову доводы в защиту истинного, как в опровержение ложного.[2385]

Я не знаю никого другого, кто бы больше боялся того, чего, как он [Эпикур] утверждает, вовсе не следует бояться: я имею в виду смерти и богов. Он провозглашает, что страх перед ними владеет умами всех людей, между тем как среднего человека это вовсе так сильно не волнует. Сколько тысяч людей разбойничают, хотя за это полагается смертная казнь. Другие грабят все храмы, какие только могут; не очень-то страшит одних страх перед смертью, а других – перед богами.[2386]

Не боги имеют человеческий облик, а люди – божественный. (Мнение стоиков.)[2387]

Добродетель деятельна.[2388]

Провидение правит миром. (Мнение стоиков.)[2389]

[Об эпикурейском учении о сотворении мира из случайного движения атомов:] Почему бы (…) не поверить также, что если изготовить (…) в огромном количестве все двадцать одну букву [латинского алфавита], а затем бросить эти буквы на землю, то из них сразу получатся «Анналы» Энния, так что их можно будет тут же и прочитать.[2390]

Наши руки как бы создают в природе вторую природу.[2391]

Боги пекутся о великом, но малым пренебрегают.[2392]

Доказательствами только ослабляется очевидность.[2393]

Часто даже не полезно знать, что произойдет в будущем: ведь это несчастье – сокрушаться о том, чему нельзя помочь, и не иметь последнего и, однако, всеобщего утешения – надежды.[2394]

С помощью разума совершаются как добрые дела, так и злые. Причем добрые дела совершаются немногими и редко, а злодеяния – и часто, и многими. (…) Если бы боги хотели причинить вред людям, то лучшего способа, чем подарить им разум, они бы не смогли найти.[2395]

Боги, если и рассматривают человеческие дела, то, судя по их приговорам, не видят между добродетелью и злодейством никакой разницы.[2396]

Счастье следует просить у бога, мудрость – приобретать самому.[2397]

О поразительное правосудие богов! Разве потерпело бы любое государство такого законодателя, который бы внес такой закон, чтобы за преступление, совершенное отцом или дедом, был осужден сын или внук?[2398]

Достигнуть ее [старости] желают все, а достигнув, ее же винят.[2399]

Трудно поверить, чтобы она [природа], правильно распределив прочие части нашей жизни, могла, подобно неискусному поэту, пренебречь последним действием.[2400]

Ни разу я не слыхал, чтобы кто-либо от старости позабыл, где закопал клад.[2401]

Никто (…) не стар настолько, чтобы не рассчитывать прожить еще год.[2402]

Даже и теперь я не более завидую силе молодых (…), чем прежде завидовал силе быка или слона. Что у тебя есть, тем и подобает пользоваться, и что бы ты ни делал, делай в меру своих сил.[2403]

Тело от излишних упражнений устает – ум же от упражнения укрепляется.[2404]

Отсутствием того, чего не желаешь, не тяготишься.[2405]

Как Турпион Амбивий [известный актер] больше удовольствия приносит зрителям, сидящим в первых рядах, но получают удовольствие и сидящие в последнем, так молодость, глядя на наслаждения вблизи, пожалуй, больше радуется им; но ими услаждается в достаточной мере и старость, глядящая на них издали.[2406]

[В старости] душа, словно отбыв свой срок на службе у похоти, честолюбия, соперничества, вражды, всяческих страстей, может побыть наедине с собой и, как говорится, жить ради себя![2407]

Венец старости – всеобщее уважение и влияние. (…) Те, кто блистательно удостоился этих наград, мне кажется, до конца доиграли драму жизни и в последнем действии не осрамились, как бывает с неискушенными актерами.[2408]

Все, что имеет конец, уже недолговечно. Конец наступает – и оказывается, что прошлое уже утекло. (…) Какой век отпущен каждому, тем он и должен быть доволен. Ведь актер может иметь успех и не играя от начала до конца драмы, достаточно ему понравиться в тех выходах, какие у него есть; так же и мудрым нет надобности доходить до последнего «Рукоплещите!».[2409]

Молодые умирают, как мощное пламя, на которое обрушились с силой воды, а старики – как догоревший костер, который тухнет и сам.[2410]

Предел старости не положен, не существует, и жизнь стариков оправдана, покуда они могут нести бремя долга и презирать смерть. Поэтому старость даже мужественнее и сильнее молодости. Потому-то, когда тиран Писистрат спросил Солона, что дает ему силы столь храбро сопротивляться, – Солон, говорят, ответил: «Старость».[2411]

He всякое вино и не всякий нрав портится с возрастом.[2412]

Если я (…) заблуждаюсь, веря в бессмертие души человеческой, то заблуждаюсь охотно и не хочу, чтобы у меня отнимали мое заблуждение, услаждающее меня, пока я живу; если же я по смерти ничего не буду чувствовать, как думают некие ничтожные философы, то мне нечего бояться насмешек умерших философов.

Если нам не суждено стать бессмертными, то для человека все-таки лучше угаснуть в свой срок; ведь природа устанавливает меру для жизни, как и для всего остального, старость же – последняя сцена в драме жизни.[2413]

Войны надо начинать с целью (…) жить в мире.[2414]

Если бы кто-нибудь из богов подарил мне возможность возвратиться из моего возраста в детский и плакать в колыбели, то, конечно, я отказался бы и, конечно, не пожелал бы, чтобы меня, как бы пробежавшего все ристалище, отвели бы вспять от конечной черты к начальной.[2415]

Войну с кимврами мы вели как войну (…) из-за того, кто из противников будет существовать, а не из-за того, кто из них будет повелевать.[2416]

Надо стараться воздавать каждому по его заслугам; это – основа справедливости.[2417]

Пусть каждый знает свои возможности и будет проницательным судьей своим хорошим и дурным качествам, дабы не показалось, что актеры проницательней нас. Ведь они выбирают себе не наилучшие, но наиболее подходящие им трагедии. (…) – Итак, актер поймет это на сцене, но этого не поймет мудрый человек в жизни?[2418]

Что делать не позорно, (…) называть непристойно. (О «зазорных» частях тела).[2419]

Люди приносят людям и величайшую пользу, и величайший вред.[2420]

Те, кто захочет, чтобы их боялись, сами неминуемо будут бояться именно тех, кто будет бояться их.[2421]

Дело судьи – при разборе дел всегда следовать правде; дело защитника – иногда защищать правдоподобное, даже если это не вся правда.[2422]

Всякий раз как люди, раздавая, начинают нуждаться в средствах, они оказываются вынужденными забирать себе чужое имущество.[2423]

Государство больше, чем на чем бы то ни было, держится на кредите.[2424]

В делах государственных (…) ничто жестокое не бывает полезным.[2425]

Позорное не полезно никогда.[2426]

Только тот человек вправе зваться свободным, который хоть изредка бывает без дел.[2427]

История – свидетельница времени, свет истины, жизнь памяти, учительница жизни, вестница старины.[2428]

Никто не может быть хорошим поэтом (…) без душевного горения и как бы некоего вдохновенного безумия.[2429]

Однажды мне случилось познакомиться с некоторыми греческими книгами под заглавием «О смешном». (…) Однако те, кто пытался подвести под это остроумие какие-то научные основы, сами оказались настолько неостроумны, что впору было смеяться над их тупостью. Вот почему мне и кажется, что остроумию никоим образом нельзя научиться.[2430]

Смех исключительно или почти исключительно вызывается тем, что обозначает или указывает что-нибудь непристойное без непристойности.[2431]

Легче всего подвергается насмешке то, что не заслуживает ни сильной ненависти, ни особенного сострадания.[2432]

Чрезмерное наслаждение граничит с отвращением.[2433]

Наибольшая польза обыкновенно несет в себе и наибольшее величие, и даже наибольшую красоту.[2434]

Самое длительное сочетание слов [в ораторской речи] – это то, какое может быть произнесено на одном дыхании.[2435]

Пусть [каждый] (…) идет по тому пути, по какому может, ибо если стремиться стать первым, то не позорно быть и вторым, и третьим.[2436]