Шрам - Марина Дяченко

Дребезжащий голос господина ректора взорвался в его ушах разбитым стеклом, чтобы тут же отдалиться, затихнуть и обернуться жужжанием бьющейся в стекло мухи.

До праздника оставалось три дня; краснощекие служанки выбивались из сил, таская переполненные корзины со снедью; из окрестных сел съезжались торговцы мясом – прямо на улицах торговали окровавленными поросячьими тушами, свиными и коровьими головами, кроличьими окорочками и целыми связками битой птицы. Эгерта мутило, когда взгляд его случайно падал на равнодушную безглазую морду, насаженную для продажи на железный штырь.

Человеческое море несло его дальше и дальше по улицам. Лихорадочно вглядываясь во все обращенные к нему лица, он несколько раз вздрагивал, обливался потом и кидался вперед – и каждый раз, обознавшись, останавливался, чтобы успокоить дыхание и унять бешено колотящееся сердце.

В аристократических кварталах было поспокойнее – смеясь и перекликаясь, горничные протягивали из окна в окно гирлянды, развешивали на ветру ленточки и флаги, выставляли на подоконники клетки с певчими птицами и до блеска драили мостовую. Завидев в конце улицы серый плащ с капюшоном, Эгерт нырнул в боковую улочку и прижался к стене.

В середине дня погода испортилась, зарядил дождь, осенний дождь. Вымокший до нитки, голодный и усталый, Эгерт решил, что взялся за дело неправильно – просто блуждая по улицам, он не найдет Скитальца. Надо было собраться с мыслями и представить, где человек, накануне явившийся в город, может оказаться скорее всего.

Поразмыслив таким образом, Солль принялся обходить гостиницы и постоялые дворы. Кое-где на него косились, кое-где сразу же принимались гнать – мучаясь страхом, он вынимал из кармана монетку и через силу расспрашивал служителей и постояльцев о высоком, пожилом приезжем с прозрачными глазами без ресниц.

Кошелек его скоро опустел; в двух или трех гостиницах ему указали даже номер, в котором, по уверению горничных и слуг, остановился искомый высокий старик. Всякий раз замирая, Эгерт стучал в гостиничные двери и получал приглашение войти, а войдя, сразу же вынужден был извиняться, признавать ошибку и убираться прочь.

Едва волоча ноги, всякий раз рискуя наткнуться на Фагирру или другого служителя Лаш, Солль вернулся на главную площадь. Тут вовсю стучали топоры и визжали пилы – против здания городского суда с казненной куклой у входа сооружали широкий эшафот.

Эгерт передернулся, вспомнив слова Тории об обязательной казни, открывающей праздник Премноголикования; деловитых плотников стаей окружали мальчишки – им было безумно любопытно, они наперебой спешили помочь и пособить, а если кому-то доверяли подержать молоток – гордости счастливца не было границ.

Сжав зубы, Эгерт решил про себя, что к моменту казни он будет уже освобожден от заклятия, а значит, храбр и хладнокровен. Сгущались сумерки, уставший было дождик зарядил опять, и Солль, чьи силы иссякли внезапно и до конца, потащился в университет.

На другое утро он вышел на улицы ни свет ни заря – и почти сразу же увидел высокого, достаточно пожилого человека в видавшей виды куртке и со шпагой у пояса; расплатившись с торговцем, продавшим ему, по-видимому, пряжку для перевязи, высокий неспешно двинулся по улице – и Эгерт, боясь обознаться, боясь потерять старика из виду, боясь замешкаться и опоздать, кинулся следом.

Несмотря на ранний час, на улицах было полно народу, Солля оттесняли, бранили, отталкивали в сторону – но, стараясь не выпускать из виду широкополую шляпу высокого, Эгерт с настойчивостью маньяка рвался за ним вдогонку.

Высокий свернул на боковую улочку, где народу было поменьше; почти догнав его, Солль из последних сил выдохнул:

– Господин!

Прохожий не обернулся; задыхаясь, Эгерт подбежал ближе и хотел схватиться за рукав кожаной куртки – но не посмел, а только прохрипел просительно:

– Господин…

Незнакомец удивленно оглянулся и чуть отпрянул, увидев рядом с собой сильного молодого человека с бледным перекошенным лицом.

Отпрянул и Эгерт – прохожий если и походил на Скитальца, то только издали; это был обыкновенный добропорядочный горожанин, который и шпагу-то, наверное, носил лишь из уважения к поколениям достаточно благородных предков.

– Извините… – прошептал Эгерт, отступая, – обознался…

Прохожий пожал плечами.

Подавленный неудачей, Солль снова обошел людные места, заглянув и на улицу своден; хищные старухи кинулись на него, как на лакомую добычу, и Солль едва вырвался из их цепких приглашающих рук.

Эгерт отправился теперь по кабакам – с порога оглядев зал и убедившись, что Скитальца здесь нет, он преодолевал соблазн присесть и перекусить – у него и денег-то не было – и вместо этого торопился дальше; в небольшом кабачке под названием «Стальная ворона» ему случилось напороться на выпивающих и беседующих служителей Лаш.

Эгерт не знал, померещился ли ему внимательные взгляды из-под трех опущенных капюшонов; опомнившись уже на улице, он дал себе зарок впредь быть осторожнее.

Второй день поисков не дал результата. Отчаявшись, Эгерт обратился к декану: не смог бы тот указать местопребывание Скитальца поточнее?

Тот вздохнул:

– Солль… Будь это кто угодно другой – и я устроил бы вашу встречу. Но над Скитальцем моей власти нет ни на волосок – поэтому мне не найти его, если только он сам не захочет обнаружить себя… Он еще в городе – это говорю вам точно, и пробудет, очевидно, весь день праздника, но не дольше… Спешите, Солль, спешите. Я не помогу вам.

Накануне дня Премноголикования город гудел, как улей; волоча ноги, подобно больному старцу, Эгерт брел от дома к дому, вглядываясь в лица прохожих. Под вечер вдоль стен уже валялись в блаженных позах первые пьяные, и увешанные лохмотьями нищие подбирались к ним украдкой, как шакалы к добыче, желая вытряхнуть из карманов пропойц последние оставшиеся там деньги.

Еще не смеркалось; Эгерт стоял, привалившись к стене, и бессмысленно смотрел на уличного мальчишку, который задумчиво раскручивал на веревке привязанную за хвост дохлую крысу. Крыса, очевидно по случаю праздника, повязана была синей ленточкой.

Кто-то прошел мимо, едва не коснувшись Эгертового плеча, приостановился, оглянувшись; уже не имея сил бояться, Солль повернул голову.

На тротуаре прямо перед ним стоял Скиталец – Эгерт до мельчайших черточек видал прорезанное вертикальными морщинами лицо, выпуклые прозрачные глаза, холодные, вопросительные, кожистые веки, лишенные ресниц, узкий рот с опущенными уголками… Постояв так долю секунды, Скиталец медленно повернулся и двинулся прочь.