Я тебя рисую - Марина Суржевская

Луч света скользнул в комнату робко, задел краешек постели. Я неслышно прошел к окну, задвинул шторы, чтобы свет не разбудил мою принцессу. Она устала…

Вышел, тихо закрыв за собой дверь и кивнув стражам.

Совет уже собрался, лица всех четырех правителей бесстрастны и равнодушны, лишь у хранителей налились кровью наросты, что выдавало их волнение. Или просто недовольство столь ранним пробуждением. Я занял место во главе, холодно осмотрел присутствующих. Чуть задержал взгляд на Хроме. Его глаза сверкнули яростью, пробившейся сквозь маску безразличия. Значит, Аярна успела поделиться новостями. Что ж. Я ее не винил. И его тоже. В чем-то они правы.

Помолчал, выдерживая паузу. Пока я правитель, никто не смеет нарушить это молчание прежде, чем я разрешу. Еще одно маленькое напоминание, кто есть кто.

— Благодарю, что собрались так скоро, — наконец произнес я. — Я готов выслушать выдвинутые против меня обвинения.

Еще один взгляд. Аонис глаза отвел. Правители Северной и Южной Долин — Арх и Рам смотрели без выражения. Два брата, они всегда выступали единым фронтом. На чью сторону встанут сейчас?

— Я слушаю, — перевел взгляд на хранителя. Тот поднялся, развернул пергамент. Я даже приподнял в насмешке бровь: ничего себе, подготовились… Длинный список своих имен выслушал, не перебивая.

— Правитель Белой Долины выдвигает против вас обвинение, — хранитель запнулся. — В обмане духов, в применении силы и магии для соединения со Светлейшей принцессой Аярной в дорххаме, — старейшины переглянулись тревожно. Это было серьезное обвинение.

— Линтар, это какое-то недоразумение, — не выдержал Аонис. — Конечно, ты этого не делал… и я против твоей проверки на вызове духов…

— Делал, — спокойно сказал я. Понаблюдал, как вытягиваются их лица. Как вспыхивает злая радость в глазах Хрома.

Арх и Рам нахмурились почти одинаково.

— Но это оскорбление всех нас, — протянул правитель севера. — И наших предков. Это осквернение устоев…

Я поднялся, холодно посмотрел в глаза каждому.

— Осквернение устоев, говоришь? Может, хватит прикрываться устоями и обычаями? Я ценю духов и чту предков, но ваша заскорузлость и нежелание действовать заставляют поступать именно так. Я сделал это, и даже не жалею. Будет нужно, я пойду против всех вас, или против самих духов, чтобы вернуть арманцам жизнь, — сделал паузу, оперся руками о стол. — Не то подобие, в котором все мы пребываем уже три века. А жизнь.

— Ты сошел с ума, Линтар, — Хром вскочил, отбросил руку старейшего, что пытался его удержать. — Ты обманом завладел перстнем и не имеешь на него права! Ты обесчестил мою сестру! Я требую Суда Пяти! Ты не должен занимать место правителя!

Арх и Рам тоже встали, нахмурившись, хоть и удерживались пока от откровенной конфронтации. Аонис сидел растерянный. Старейшины шептались, склонив друг к другу лысые головы.

— Серьезные обвинения, — натужно сказал Хранитель. — Требуют ответа… Мы не можем отказать одному из правителей в требовании Суда Пяти. К тому же есть основание… До решения суда вся полнота власти переходит первому преемнику, так же, как и перстень власти…

Хром вскинул голову, уже не скрывая торжества. Конечно, ведь именно он первый преемник.

— Перстень, Линтар! — потребовал он, опасаясь приближаться ко мне и все еще оставаясь возле Арха и Рама. Те угрюмо молчали, как обычно ожидая развязки конфликта.

— Не торопись, Хром, — негромко произнес я. — Для начала я хотел бы поинтересоваться, как ты станешь решать вопрос Стены и армии, что собирается за ней.

— Стена не пропустит никого на нашу сторону!

— Ты в этом уверен? — обманчиво мягко произнес я.

Хром слегка стушевался, но тут же кивнул.

— За три века, что она стоит, никто не прошел на нашу сторону без ведома арманцев!

— Может, просто не желали проходить? — я вышел из-за стола. — Скажи, Хром, если бы Стену устанавливал ты, то оставил бы для себя лазейку? На случай, если однажды придется вернуться и довести до конца то, что еще не сделал Цветок Тлена? Или если мы перестанем сидеть здесь тихо в ожидании смерти.

— Ты бредишь! — Хром уже почти кричал, сжимая кулаки. Да, выдержки ему всегда не хватало.

— Думаешь? — я перевел взгляд на Аониса, который упорно рассматривал свои сапоги. — Повелитель Стайара, ты один из нас присутствовал на той битве два века назад, когда наши отцы пытались прорваться на ту сторону. Скажи, Стена защитит нас от нашествия, если оно состоится?

— Нет, — помолчав, выдавил Аонис.

— Конечно, нет, — повторил я. — Люди не такие дураки, они оставили у Стены нити силы, которые даже я не могу соединить, даже с перстнем власти. Там такой разрыв, что невольно наводит на мысль о том, что сделано это намеренно. И при необходимости враги смогут пройти на нашу сторону. А мы по-прежнему не сможем выйти. Так что ты собираешься с этим делать?

Хром молчал, глядя на меня с такой ненавистью, что даже Арх отодвинулся. Но его чувства меня сейчас не волновали.

— Цветок Тлена уже начинает цветение, — бросил я. — Сейчас бутоны наливаются краснотой, пройдет всего десять дней, и смертельная пыльца полетит по ущелью драконов. И всем арманцам уже будет не выйти из своих комнат, и мы снова станем сидеть в покоях, словно крысы в норах, ожидая нападения? На время цветения мы даже не контролируем границы, надеемся на загонщиков, но и они все чаще нарушают обязательства. Или вы все еще надеетесь отсидеться в своих дворцах?

— Но что мы можем, Линтар? — Арх смотрел хмуро, но не враждебно. — Ты во всем прав, но это не отменяет твоих преступлений. Нельзя идти против духов… Даже если у тебя были причины для этого поступка! Ты мог просто поставить вопрос о передаче перстня…

— Я ставил этот вопрос, Арх, — отозвался я. — И не раз. Но Совет решил придерживаться традиций и выдвинул брак обязательным условием.

— Я думаю, мы можем обойтись без Суда Пяти, — встал Рам. — Принцесса, как оскорбленная сторона, имеет право потребовать возмещение, а духи — ответа. Если эти требования будут удовлетворены, то, думаю, мы все откажемся от своих обвинений.

— Я готова рассмотреть возмещение, — звонко сказала Аярна. Я повернул голову. Светлейшая стояла у двери, гордо подняв голову. В глазах — мука и боль, нежные губы изогнуты в грустной улыбке. Что ж, Аярна всегда умела произвести впечатление на мужчин. Арманцы склонили головы, приветствуя ее.