Я тебя рисую - Марина Суржевская

Линтар горел синим пламенем, чужеродным, отличным от его — алого.

Я колебалась, не зная, что предпринять. Еще немного, и арманец умрет. Его руки с отросшими черными когтями скребли пол, шарили по доскам в поисках чего-то, но подняться он уже не мог. Смотреть на это было безумно страшно, приблизиться — тем более. Но и стоять в стороне, наблюдая, я тоже не могла. Решившись, шагнула к нему, вложила в ладонь свой грифель и зашептала слова для передачи магии. Их написал когда-то дедушка, и я понадеялась, что живые строчки созидающих подействуют на арманца. Какое-то время ничего не происходило, а потом грифель вспыхнул, становясь новым артефактом.

Полная передача силы закончилась, но арманец в себя не пришел. Я осторожно его перевернула, рассматривая кожу, на которой сейчас не было рисунков. Ни одного, даже брачная метка с плеча исчезла, словно выжженная магическим пламенем. Грифель выкатился из ладони Линтара, став обычным стержнем. Я подобрала его и засунула в карман. Что с ним делать, я пока не понимала, решила разобраться потом. Прежде надо привести в чувство арманца. К тому же я слышала в коридоре какие-то крики и удары, очевидно, что в покои пытались прорваться. Снова тряхнула его.

— Да приди же в себя! — сквозь зубы прошипела я, выливая на Линтара кувшин воды. Потрясла его, пытаясь уловить дыхание. Синего пламени больше не было, и, кажется, арманец возвращался к жизни.

Я прикоснулась к его груди в лохмотьях рубашки. Теплый. Дыхание глубокое и тихое. Я окинула его возмущенным взглядом, потом вздохнула с облегчением и отошла к окну.

Ранххар очень красив. Первый раз я попыталась нарисовать его в шесть лет. Отец тогда сильно испугался… Я помню его лицо, когда он смотрел на мой детский рисунок акварельками. Бледное, с красными пятнами на скулах и сжатыми до скрежета зубами. Помню совет магов и провидцев, хриплый голос отца, который требовал объяснить, почему его дочь нарисовала ЭТО? Я тогда сидела в углу, и не понимала, за что папочка на меня злится. Провидцы что-то долго и нудно говорили о пересекающихся воспоминаниях, о духах, искуплении и предназначении, но, конечно, я ничего не поняла. Просто запомнила перекошенное лицо отца, и то, как он сидел, обхватив голову руками. Тогда я так испугалась, что несколько лет не возвращалась к тому страшному рисунку. А потом… потом снова нарисовала его. Меня манил этот пейзаж и эти краски, манила местность, которую я наивно считала лишь плодом своего воображения. Отец не сказал, что этот город существует, хотя, несомненно, он узнал Ранххар.

Откуда в моей голове взялась эта картинка, я так и не поняла. Если будет возможность увидеть Идегоррию и нашего провидца, нужно будет расспросить подробнее. Если он жив, конечно. Кто остался живым в моем дворце?

Я вернулась к лежащему на полу арманцу, присела рядом, задумчив рассматривая его лицо. Тара не так много рассказывала нам об этой расе, но один странный обычай я запомнила. Наставница говорила, что белые демоны никогда не обрезают волосы, и что их пряди свиваются в воде с прядями избранной пары. Удивительно, но тогда мне это показалось таким романтичным…

Тронула белые волосы Линтара, перебрала пряди. Снежные, гладкие, словно шелк. Помимо воли я вспомнила… многое. Как свивались наши волосы в дорххаме, и как соединялись наши тела. Об этом трудно не думать.

Со вздохом начала подниматься и тут же осела обратно. Метка на руке вспыхнула, налилась турмалином, зажигая солнце на коже. Вызов рода… Да такой силы, что я свалилась на пол, выдернутая в Тонкий Мир так резко, что даже не успела осознать переход!

— Ева! — Люк уже ждал меня. — Ева, у меня всего несколько мгновений! Прости, будет больно…

Рядом возник Арвиэль. Он даже не поздоровался, сразу принялся заплетать что-то вокруг меня, шепча древние слова созидающих. Каждое слово наливалось цветом, касаясь меня, окружало мазками черного и сизого. Они вплетались в золотую паутину, что была вокруг, повисали на ней неровными кляксами.

— Что вы делаете? — закричала я.

— Ева, прости, — повторил брат. — Другого выхода нет. Нам нужно вытащить тебя, понимаешь? А через Стену это слишком сложно. Замкнем портал прямо на тебе!

— Вы сошли с ума! — выдохнула я. — Я же могу погибнуть! Брат, ты решил меня убить?

— У тебя сильная защита! — с непонятной злостью выкрикнул он. — Ты не умрешь. Твой… арманец сделал тебе такую сеть, что даже Арвиэль не может её распутать! Только разорвать! Ты что, не понимаешь? — Люк шагнул вплотную ко мне. — Он же связал тебя! Ты даже уйти далеко не сможешь теперь. Ты не чувствуешь?

— А если ты ошибаешься? — воскликнула я. — Ты уверен?

Фигура Люка поплыла, затуманилась.

— Где ты сейчас? — выкрикнул он.

— Во дворце Ранххара!

— Хорошо. Будь рядом с арманцем. Обязательно будь рядом с ним, слышишь? Нам нужна его сила, чтобы замкнуть портал. Он отдаст ее тебе…

— Что это значит? — закричала я, но тонкий мир разорвался каплями, потек, словно на холст плеснули стакан воды.

И я очнулась на полу возле Линтара. Обеспокоенно посмотрела на арманца, но он по-прежнему спал. Похоже, в Тонком Мире я провела всего несколько мгновений. Подняла руку и закусила губу. Турмалиновое солнце на руке налилось пеплом, значит, связь не прервана до конца. Хоть я и была плохой ученицей, но запомнила, что это очень опасно. Часть моих жизненных сил уходила в Тонкий Мир, часть меня все еще была там. Я села в кресло, не зная, что делать. Честно говоря, я даже не поняла до конца, что именно хотят сделать мой брат и Арвиэль, Первородные чувствуют тонкие материи лучше людей. Но, вздохнув, я понадеялась, что они найдут способ вытащить меня и не убить при этом.

Линтар открыл глаза, резко перевернулся, настороженно осмотрелся.

— Выспался? — спросила я, пряча за насмешкой страх.

Артефакт драконов я больше не чувствовал. Совершенно. Как Ева сделала это, ума не приложу. Скорее всего, влила в него собственную силу, изменила так, что артефакт больше не был лишь частицей Первого Дракона. К сожалению, я не так много знаю о созидающих, в их роду всегда скрывали тайну магии и эликсира. Но я разберусь с этим.

Медленно провел ладонью по ее ноге.

— Принцесса, а почему я голый и мокрый? — поинтересовался у нее.

— Вообще-то, я пыталась привести тебя в чувство, — хмыкнула она.

— Да? Даже спрашивать боюсь, как ты это делала. Ева, ты сейчас же расскажешь мне, куда дела артефакт, — негромко сказал я, продолжая скользить пальцами по ее коже.