Степные Волки (СИ) - Василий Сахаров

В этот момент он забыл о своем физическом изъяне, горба просто не существовало, и она не стеснялась своей наготы, просто не видела для этого причин. И все это обостренные как никогда инстинкты Курбата улавливали очень хорошо и тонко, моментально определяя каждое колебание в душе девушки.

Они легли рядом. Два обнаженных тела в отсветах углей в камине, заранее растопленном местным служкой. Девушка молчала, и Курбат не говорил ни слова. Но что–то уже крепко и навсегда связало их души. Поэтому все слова были для них чем–то лишним.

Парень прижал девушку к себе, поцеловал ее в краешек губ и прошептал:

— Не бойся, доверься мне.

Курбат прижался к теплому и податливому телу теснее, поцеловал девушку в мягкие губы, в тонкую шею, в хорошо развитую грудь.

Она чуть выгнулась всем телом, охнула, вцепилась в его плечи пальцами и прошептала:

— Ты очень горячий…, и сильный…, и нежный…

Он положил руку на ее колено, чуть толкнул его, и девушка послушно развела бедра в стороны. Эльза откинула голову чуть набок, а Курбат пристроился между ее ног, а затем резко вошел в нее. Девушка охнула, напряглась, и почти сразу же расслабилась. Инстинкт толкал парня вперед, и он знал, что должен подарить девушке наслаждение, и того же ожидал от Эльзы.

Сердце бешено колотилось. Все осталось где–то далеко и пропало в ослепительных вспышках наслаждения. Девушка стонала, охала, вонзала в его спину свои ногти, и он чувствовал отголоски ее души, кричащей от счастья и удовольствия. И звуки, которые она издавала под его ритмичными движениями, только подстегивали его, заставляя не останавливаться и двигаться еще и еще. Эльза извивалась всем телом, которое, казалось, живет своей жизнью, и Курбат стискивал свою любимую, чувствуя трепет ее бедер и напряжение. Он понял, что время настало, пик уже близок и, вцепившись в нежные бедра девушки, направлял ее, прижимал к себе, чувствуя, как его грудь скользит по ее мягкому животу.

И все же удовольствие не может быть вечным, и что–то, напоминающее яркую вспышку, ударило по глазам Курбата, а девушка громко закричала. Они еще теснее переплелись в единое целое, девушка забилась под ним, а он, с воплем, больше похожим на яростный рык зверя, излился в нее.

Курбат смотрел в окно и вспоминал каждую неповторимую ночь, проведенную со своей возлюбленной.

«Как же хорошо жить, когда ты, наконец, нашел для себя вторую половину, — думал парень. — Однако скоро в степь, снова в поход, и как бы мне хорошо ни было, дело превыше всего».

— Милый, — донеслось до него, — ты уже проснулся?

— Да, любимая.

— Иди завтракать.

— Конечно, уже спешу, — ответил он и направился на кухню.

На завтрак была яичница с беконом и, наблюдая за тем, как Курбат поглощает пищу, Эльза спросила с тревогой в голосе:

— Когда вы идете в поход?

— Через три–четыре дня.

— А это обязательно?

— Да, и это не обсуждается.

— Хорошо, — покладисто согласилась девушка и спросила: — А что будет дальше?

— Дальше? — Курбат посмотрел на встревоженное лицо девушки и почувствовал ее сомнения. — С матерью вчера встречалась?

— Угу, — кивнула она.

— Понятно, — он встал, подошел к ней и обнял за плечи. — Мы вернемся, и я поведу тебя к алтарю. После чего мы поженимся, купим дом и родим детей. Лично я, вижу наше будущее только так и никак иначе. Ты не против?

— Не против, конечно, — девушка плотней прижалась к нему.

Они простояли так несколько минут, и Эльза сказала:

— Совсем забыла сказать. Сегодня отец возвращается. Мы можем его пригласить к нам в гости?

— Конечно, — согласился Курбат. — Буду рад с ним познакомиться.

День пролетел в суете. Пламен, как всегда, метался по городу, и не давал застаиваться братьям. Звенислав занимался оружием и амуницией, а Курбату пришлось готовить лошадей. Каждую подковать надо, справные седла подобрать, запас подков и ухналей приготовить, овес закупить. А учитывая, что в отряде появилось два десятка балтских наемников, нанятых Пламеном, работы хватало.

С трудом, Курбат выкроил свободный час. Но и то, не для того чтобы к себе на квартиру забежать, а для посещения банка братьев Гамбузино, самого солидного финансового учреждения в городе. Что с ним дальше будет и как поход сложится? Он этого не знал. Однако одно знал твердо, его любимая женщина не должна влачить жалкое существование, если с ним что–то, вдруг, произойдет. Поэтому Курбат заранее отделил пятьсот империалов как свою долю и, в присутствии свидетелей, сержанта Луки, ставшего в родном городе уважаемым человеком, и знакомого купца–оружейника Бронгера, сделал вклад на год. А затем он составил завещание, по которому, в случае его смерти, все золото переходило Эльзе Хант.

Вновь дела их небольшого отряда закружили парня, и еще один день пролетел незаметно. И вот, когда он усталый и голодный вошел в свое семейное гнездышко, то сначала не понял, что за седоусый мужик, по виду крестьянин, сидит за его столом, и пьет сдобренное специями вино. Рука, было, метнулась за ножом, но он вспомнил, что приглашал в гости отца Эльзы. Впрочем, кроме мужика в комнате никого не было и, на всякий случай, он расслабляться не стал.

— Ты кто? — спросил он незнакомца.

— Эрик Хант, — ответил тот встревожено, поглядывая на боевой «иби» в ножнах Курбата.

— А Эльза где, и супруга ваша?

— Пошли в кондитерскую лавку и к мяснику за колбасами. А то весь день за разговорами прошел, и они ничего не приготовили.

Парень протянул Ханту руку:

— Курбат, будущий муж вашей дочери.

— Даже так, — мужчина слегка привстал, пожал ладонь дрома и вновь уселся за стол. — Честно сказать, думал, что у вас несерьезно все, поиграли в любовь и разбежались. Рад за вас, и рад, что ты сразу все обозначил. Без всяких неприятных уточнений обошлись.

Вскоре появились женщины с младшим Хантом, гордо несущим перед собой коробку с несколькими пирожными, и вечер удался на славу. Ханты были дружной семьей, а Курбату, видевшему такие отношения людей только издалека, было приятно находиться с ними в одной компании.

Когда все наелись и ужин окончился, женщины, забрав Герта, ушли в комнату, обсудить свои дела и проблемки, которые у них есть всегда. А Курбат остался один на один с Эриком. Разговор поначалу как–то не клеился. Но за вином оба расслабились, и нашли о чем поговорить.

— Слышал, ты рейдер? — спросил Хант.

— Есть такое, — согласился Курбат.

— Опасное это дело, как люди говорят, по тылам рахов бродить.

— Не опасней, чем ночью по городу.

— У меня вопрос к тебе такой, зятек наш будущий, — Хант перегнулся через стол. — Ты как, вообще, деньгами располагаешь?

— Если вы насчет Эльзы переживаете, то не беспокойтесь. Если я не вернусь, мало ли что, то нищенкой не будет.

— Не про то сказать хочу, — поморщился отец семейства, и выдвинул из–под стола ногу. — Свою дочь я прокормлю. Мне левую ногу под Стальгордом повредили. Горец один дубиной своей огрел, она усыхать начинает. Так что фермер из меня теперь никакой, а значит, придется профессию менять. Кое–что мне из казны герцога выплатили за потерянную землю, за дом, за лошадь и за службу, и хочу я сапожную мастерскую открыть. Одно время учился этому, кое–что руки помнят.

— И в чем проблема?

— Не хватает денег. Надо двадцать империалов, на все про все, а у меня только двенадцать.

Курбат снял с пояса кошель, положил перед будущим тестем на стол, и произнес:

— Здесь тридцать империалов, можно небольшой домик купить на окраине. Сейчас многие из беженцев пытаются домой вернуться — не понимают еще, что по весне их снова сгонят, и цены в городе на жилье пока упали.

Хант деньги взял и спрятал себе за пазуху:

— Раз так, то спасибо тебе, Курбат. Только запомни, я все верну. Веришь?

— Верю, как же без этого.

— Может быть моя помощь в чем–то нужна? — спросил Хант.

Курбат задумался и ответил:

— Знаете, наверное, ваша помощь нам понадобится.

— Нам?

— Мне и моим братьям.

— Говори.

— Время сейчас неспокойное, никто точно не скажет, куда рахи могут ударить, и у меня мысль возникла. Когда дом купите, нужно вырыть под ним обширный подвал, чтобы в нем человек тридцать–сорок всегда могли пересидеть. Разумеется, с хорошей канализацией, запасами воды и еды.

Эрик Хант насторожился, сделал большой глоток вина и спросил:

— Думаешь, что и Норгенгорд могут осадить?

— Все возможно, до границы здесь недалеко, три дня пути. И если корпус рахов ударит через Эльмайнор, то остановить их некому, все войска на востоке. Однако, тут ведь дело в чем. Наш отряд небольшой и быстрый. В случае беды мы оторвемся, и сможем на запад отойти. Но с нами мальчишки, два десятка оболтусов, которых деть некуда. Вот и предлагаю схрон сделать, чтобы если придет беда, не обязательно, что она будет, им было, где пересидеть. Про что я говорю, понимаете?