Нечаянный тамплиер - Августин Ангелов

царя Соломона. С тех пор до того момента, в котором нечаянно очутился Родимцев, прошло уже полтора столетия. И рыцари уже совсем не были столь бедными, как те первые последователи Гуго де Пейна, которым иногда даже приходилось ездить вдвоем на одной лошади и кушать всем вместе из одного котелка.

Теперь, насколько помнил Григорий, братьям-рыцарям разрешалось иметь до трех лошадей и одного оруженосца, а также собственную амуницию, одежду, вооружение и постельные принадлежности, включая даже подушку. Полагалась и собственная палатка. Совсем неплохо обеспечивались бойцы. Только вот с женщинами запрещалось общаться, да владение деньгами не приветствовалось. Но, поскольку ни одна из местных женщин Родимцеву пока не приглянулась, то и поводов расстраиваться у него не имелось. Что же касается денег, то всегда можно выкрутиться, что они достались в качестве трофея и нужны для раздачи милостыни беднякам или для пожертвований на храм.

Орден за полтора века превратился в мощнейшую военно-политическую организацию Святой земли. Его руководство проводило собственную политику и имело свои политические и стратегические цели. Насколько помнил Родимцев из того, что читал, власть Великого магистра ограничивал Капитул, который являлся главным совещательным органом, вроде совета старейшин, на котором даже сам руководитель ордена имел лишь один совещательный голос и статус первого среди равных. Там, на Капитуле и решались главные вопросы. Наверняка, как политические и военные, так и финансовые, и даже духовные.

Орден представлял собой государство в государстве. Формально он подчинялся понтифику. Но, тот находился за морем, в Риме. А потому, фактически, орден не подчинялся никому. А его внутренние обряды и духовные доктрины отличались от церковных. И многие проявляли интерес к служению в нем. В орден вступали не только авантюристы или неоднозначные личности, ищущие отпущение грехов, но и младшие дети из древних благородных фамилий. И, граф был прав, что в ордене можно было сделать неплохую карьеру, которая совсем не выглядела скучной, потому что устав уставом, а жизнь жизнью. И было совершенно понятно, что молодые мужчины, вступающие в орден, заводили себе на стороне и любовниц и тайных жен. Но, наверняка, были и такие, кто предавался однополой любви внутри ордена. «Там, где гайки закручены слишком сильно, часто срывает резьбу», — подумал Родимцев, ведь в этот загадочный вертеп ему вскоре предстояло окунуться с головой.

Глава 26

Бертран де Луарк на этот раз не смог поехать вместе с Григорием. На пиру он сильно перебрал и довел себя просто до скотского состояния. После огромного количества выпитого вина он не мог не только забраться в седло, но даже и просто нормально ходить, потому что его заносило. В конце концов, рыцарь с берегов Луары заснул в саду, устроившись под одним из деревьев. Что же поделать, если этот человек расслаблялся подобным образом?

Бертран очень помог в бою, оказавшись превосходным бойцом. И осуждать его Григорий никак не мог. Ведь не один этот рыцарь такой пьющий. Даже граф Ибелин немало пил, но, в отличие от Бертрана, знал меру. И выпитое не мешало графу уверенно держаться в седле и здраво соображать. А Бертран меры не знал, а потому пил до помутнения рассудка.

Сам же Григорий тоже выпил за обедом несколько небольших глиняных чарок с изысканным белым вином, имеющим приятный фруктовый оттенок вкуса. Такое вино в двадцать первом веке, наверняка, стоило бы очень дорого и считалось элитным. Но, пил Родимцев без фанатизма. Скорее, просто запивал обильную пищу, которой накормил их гостеприимный хозяин манора.

Бертран же пил почти без закуски. Пил этот француз много, а ел мало. Потому его и развезло на жаре. Мансур же вина не пил вообще. А монаха Иннокентия к столу владетельные сеньоры даже не пригласили. Впрочем, он и не навязывался, продолжая помогать раненым, пока вся знать пировала.

Вскоре их небольшой отряд выехал на дорогу, ведущую к Кайфе, которая, как знал Родимцев, будет через много веков называться Хайфой. Григорий никогда не бывал в этих краях, но на фотографиях, сделанных его повзрослевшей дочкой Леночкой в туристической поездке, рассматривал все достопримечательности Святой земли. Сейчас он жалел, что, выйдя в отставку, сам не съездил в эти места. Тогда ему было бы, наверняка, гораздо проще ориентироваться на местности. Впрочем, на фото и видео он видел и Хайфу, и Иерусалим, и Яффо, и Акко и даже Эйлат.

Но, в Хайфе на этом самом месте в двадцать первом веке Родимцев помнил совсем другой пейзаж портового города. А сейчас никакого города еще видно не было. Вместо него вдоль берега бухты распростерлось селение рыбаков с домиками из глины, покрытыми соломой и пальмовыми листьями. Зачатки порта представляли собой причал для утлых шаланд, оснащенных одним страшненьким потрепанным серым парусом на единственной кривой мачте. Лодки поменьше рыбаки и просто вытаскивали на песок пляжа. А вместо красивого бахайского сада на склоне горы Кармель расположился большой мрачный замок из серого камня с двумя рядами стен и с шестью мощными башнями. Кроме них, имелась высокая башня донжона посередине, наверное, на том самом месте, где потом построили бахайский мавзолей, и две небольших башенки барбакана внизу возле дороги. Замок тамплиеров Кайфас, как назвал эту крепость граф, нависал над дорогой, проходящей между деревней рыбаков и нижним ярусом замковой стены.

Единственное, что находилось на своем месте, так это монастырь кармелитов, располагавшийся в пещерах высоко на горе. Отшельники селились сначала в пещере Ильи-пророка, но потом облюбовали и все соседние. Для защиты монахов перед пещерами крестоносцы построили стену с воротами и башней над ними. Так что монастырь получился достаточно укрепленный. Там же торчала и довольно большая церковь.

И, первым делом, путь Григория лежал туда, наверх. Он должен был отдать в монастырь Адельгейду. Но, чем ближе они приближались к цели своего путешествия, тем более понурый вид становился у девочки. Она, похоже, в монастырь не очень-то и хотела. Особенно после того, как ее радушно встретил дон Карлос, предоставив отдельные покои и даже служанок. Да и сам граф Ибелин с ней вел себя весьма учтиво, как с настоящей взрослой баронессой, ничем не напомнив, что она теперь всего лишь жалкая нищая сирота.

Вблизи замка местность казалась безопасной. Впервые за всю поездку возле дороги начали попадаться укрепленные посты с башенками, на которых под развевающимися на легком морском ветерке черно-белыми флагами тамплиеров стояли арбалетчики. Флаги, те самые «Боссеан», представляли собой вымпельные гонфалоны с красным лапчатым крестом на белом поле вверху и с черным полем равного размера внизу.

Граф со своими рыцарями сразу направился к главным воротам замка, а Григорий с Мансуром и Адельгейдой еще долго карабкались по крутой тропинке,