Нечаянный тамплиер - Августин Ангелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Последний раз приказываю тебе, посол ты или не посол, именем султана Бейбарса, открыть эту калитку. А дальше мы разберемся, что делать с франками, которых вы тут укрываете.
— А я последний раз говорю тебе, Геринг, что здесь только немцы, и больше никого нет, — произнес Гетцендорф.
— Значит, вы отказываетесь сложить оружие и пропустить войско Бейбарса внутрь долины? Раз так, то вы самые настоящие мятежники. О каком мире с вами тогда можно говорить? — крикнул Вальтер Геринг.
— Ты можешь заехать внутрь сам и убедиться, что франков мы не прячем. Я готов впустить тебя за палисад. Можешь взять с собой двух-трех всадников, — сказал посол.
— Я так не думаю. Нет никакой гарантии, что вы не перебьете нас со спины, — проговорил Вальтер.
— У меня тут мало воинов. Зато много детей и стариков. Не в наших интересах набрасываться на вас. Но, если вы попытаетесь ворваться в долину силой, мы будем защищаться до последнего, — предупредил посол.
— Что ж, тогда вы все умрете, — сказал Вальтер Геринг, который теперь сделался Селимом Аль-Даби.
Он подал знак, и со стороны сарацин полетели стрелы. Адельгейда наблюдала за происходящим вместе с младшими детьми Мюллеров, забравшись на чердак довольно высокого здания мельницы. Возле палисада началась битва. Конечно, сарацин было намного больше. Они снесли калитку невысокого палисада и прорвались внутрь. Но, ополчение во главе с рыцарями посла еще какое-то время отбивалось.
А сам посол бился впереди всех, пока ему не отрубили правую руку. Потом его схватили враги и поволокли к позорному столбу, к которому, обычно, привязывали нерадивых батраков, набранных немецкими поселенцами из тех же сарацин, чтобы они постояли там денек на солнцепеке и подумали о своем поведении. Сарацины быстро приколотили к столбу перекладину из какой-то доски, подобранной поблизости, и распяли старика для устрашения жителей, потому что сражение все еще продолжалось. Адельгейда видела с чердака, как один из батраков, работавших у Мюллеров, метнул в грудь Вильгельму фон Гетцендорфу кинжал, прекратив мучения старика.
После гибели орденского посла, ополченцы отступили к мельнице и еще какое-то время бились на берегу ручья. Но, вскоре сарацины перебили их всех. Мужчины из деревни и несколько посольских рыцарей продержались против сарацин совсем недолго. Уже скоро враги врывались в деревенские дома, насиловали женщин и убивали стариков. А уцелевших детей они начали сгонять во двор мельницы.
Адельгейду поволок за волосы какой-то сарацин. Но, девочка сильно укусила его за левую руку, которой вражина и тащил ее. Тогда сарацин замахнулся на Адельгейду саблей, в этот момент девочка рванулась в сторону, что и спасло, наверное, ей жизнь. Но, удар сабли, все же, оказался достаточно сильным, чтобы Адельгейда облилась собственной кровью и надолго потеряла сознание. Ей повезло, что враги сочли ее мертвой и оставили в покое. Пришла она в себя уже тогда, когда враги покинули долину, оставив в ней одни трупы. От боли и от горя Адельгейда чуть не лишилась рассудка. В сущности, это и была вся история немецкой девочки.
Юная немка рассказывала сбивчиво, короткими фразами, да еще и со своим ужасным немецким акцентом. Но, все те, кто сидел за столом вместе с графом Яффским, внимательно слушали про злоключения Адельгейды.
— Получается, что немцы снова ведут свои собственные переговоры с врагами за спиной всех остальных христиан Леванта, — сказал граф, выслушав рассказ девочки.
— Так получается, — подтвердил дон Карлос.
Граф продолжал:
— Это еще раз подтверждает, что у немцев другие интересы на Святой земле, которые расходятся с нашими. И немцы вряд ли могут быть союзниками для нас. Это давняя история. Да будет вам известно, дон Карлос, что я уже однажды пострадал от немцев. В июле двадцать восьмого года Фридрих II Гогенштауфен, император Священной Римской империи прибыл на Кипр. Он, вроде бы, провозгласил Шестой крестовый поход, но, на самом деле, действовал вероломно. Хитростью он пытался захватить в заложники нашу семью.
Едва ступив на остров, император арестовал моего отца и дядю. И сразу потребовал от остальных родственников выдать выкуп, равный доходам всего Кипра за десятилетие, а также передать ему владения нашей семьи на Святой земле. Малолетнего короля Кипра Генриха I Лузиньяна Фридрих II тоже держал в заложниках в Лимасольском замке. Чтобы обмануть этого немца, моему отцу и дяде пришлось идти на хитрость, сложить с себя все полномочия, оставить всю собственность на острове императору и выехать в Бейрут, якобы, чтобы собрать деньги и подготовить город к передаче в дар жадному немцу. Таким образом, когда мне было только четырнадцать, нашей семье пришлось бежать с Кипра, поскольку вышло так, что император конфисковал все наши владения на острове.
На следующий год император прибыл с Кипра в Акру. Это был очень странный крестовый поход. Император не воевал. Он поездил по Святой земле и путем переговоров, которые он вел в Яффо с султаном Египта Аль-Камилем, выторговал у мусульман мирную передачу Иерусалима христианам, но не как укрепленный город, а как место паломничества. По этому договору укрепления в Иерусалиме строить запрещалось. И через десяток лет христиан оттуда снова выгнали. Но, Фридриху все это было совсем неважно, он просто очень хотел возложить себе на голову корону Иерусалима в храме Гроба Господня, что и сделал.
Потом Фридрих II уехал в Европу, но оставил в Святой земле и на Кипре ужасную смуту. Император просто продал должность регента Кипрского королевства сразу пятерым противникам моего отца и дяди: Амори де Барле, Амори де Бейсану, Говену де Шенешу, Гийому де Риве и Гуго Джебайльскому. А они обязались пожизненно выплачивать императору деньги, обложив все население Кипра непомерными налогами. Враги захватили и пытались убить моего отца. Бежать ему удалось только чудом. Наши сторонники на острове подняли мятеж, произошло сражение возле Никосии, в результате которого регенты оказались разбиты. Но, они укрылись в замках, взяв в заложники малолетнего короля. И осада этих крепостей продлилась долго.
Началась настоящая война. Я был совсем еще мальчишкой, когда довелось мне участвовать в битве при Казаль-Имберт в войске дяди. Та битва не решила ничего, после нее мы с дядей и с немногими оставшимися рыцарями едва спаслись от немцев и их сторонников. Большинство сеньоров королевства встали на нашу сторону, через некоторое время дядя снова собрал сильное войско и флот, и занял Кипр, откуда изгнал людей Фридриха II. А когда мой отец умер от ран, дядя вместо
