Нечаянный тамплиер - Августин Ангелов

дня Адельгейда провела в караване рабов. За это время, сидя в зарешеченной повозке для таких же девочек, как и она, из благородных христианских семей, Адельгейда уже успела увидеть много всего. Она видела, как погонщики били палками отстающих до крови, как тех, кто падал и не мог идти, убивали кинжалами, как насиловали христианок. Но, девочек из ее повозки никто не трогал. Потому что они являлись самым дорогим и редким товаром, какой только был у караванщика. Еще бы, за этих симпатичных девственниц из благородных домов ему правители востока отвалят хороший куш. Достались они ему дешево, но продаст, конечно, гораздо дороже. За каждую он намеревался выручить не меньше тридцати золотых безантов. А, может быть, удастся взять выкуп с родственников. Тогда купец сможет рассчитывать и на сотню. В мирное время рабы стоили гораздо дороже, но вокруг шла война, и цены на пленных людей сильно упали и падали дальше, потому что каждый день войны приносил новых пленных. Тем не менее, дело все еще давало неплохую прибыль.

Девочек из телеги не выпускали никуда. Даже нужду нужно было справлять в дырку, сделанную в днище зарешеченной повозки, а еду им просовывали сквозь прутья клетки. Время от времени их подкармливали фруктами, давали воду и круглые хлебные лепешки. Пока ехали, Адельгейда перезнакомилась с девочками. Но, юные француженки общались с ней неохотно, не считая немку за свою. К обеду караван остановился возле перекрестка дорог, когда впереди показался отряд хорошо вооруженных всадников. Человек двадцать ехали мимо на огромных конях. И черные кресты на их щитах, на попонах и на знамени были тевтонскими.

Сарацины, охраняющие караван, засуетились, спешно вытаскивая оружие. Но, проезжие рыцари совсем не собирались нападать на караван и освобождать пленных христиан. Они могли бы и просто проехать своей дорогой, если бы Адельгейда не начала громко кричать по-немецки, призывая на помощь. Тогда всадники остановились, и трое из них спешились. Седой высокий человек, судя по важному виду, был главным у них. А за ним шли двое телохранителей.

Он подошел к клетке, в которой сидела Адельгейда, и спросил девочку, кто она и откуда. Особое внимание немолодой мужчина обратил на герб, вышитый на ее платье. После чего важный немец подозвал караванщика и долго говорил с ним на языке сарацин, наверное, торговался. А потом немец и караванщик договорились, и седой отсчитал толстяку довольно много золотых монет. После чего купец-караванщик заулыбался, замок на решетке открыли, и Адельгейду выпустили на свободу. А француженки, которые не хотели с ней дружить, так и остались сидеть внутри клетки. Они плакали, скулили и звали на помощь, но выкупать их из плена немцы не собирались.

— Я Вильгельм фон Гетцендорф, посол ордена святой Марии Тевтонской, — представился седой благодетель. Так Адельгейда и познакомилась с немецким послом. Ее усадили на рыжую лошадь. И посольский отряд тронулся в сторону замка Тарбурон и немецкой общины, которая жила в долине, охраняемой этой крепостью.

Глава 23

В долине Генц, как немецкая община называла место своего проживания неподалеку от замка Тарбурон, к Адельгейде отнеслись очень гостеприимно. Ее взяла к себе зажиточная семья Мюллеров. То были братья-бюргеры Пауль и Ганс, которые владели большим оливковым садом, маслодавильней и водяной мельницей. В семье имелось пятеро мальчиков и четверо девочек. Причем, половина детей уже выросли и, став взрослыми, помогали родителям. Адельгейду сразу приютили и накормили. Младшие дети приняли ее, как родную, а фрау Марта, жена Ганса, заботилась о ней, как о собственной дочери.

Посол тоже остановился в большом доме у Мюллеров, потому что это и была самая зажиточная семья в немецком поселении. Сидя на просторной веранде, Вильгельм фон Гетцендорф вел какие-то беседы со многими посетителями, которые часто приезжали к нему. И то были разные сарацины. Посол знал сарацинский язык и подолгу разговаривал с этими людьми. О чем они говорили, Адельгейда понять не могла. Но, жители перешептывались между собой, что посол пытается договориться с сарацинскими правителями о мире, чтобы можно было платить налоги в казну султана и спокойно жить дальше на этом месте.

В долине Генц текла размеренная жизнь, хотя снаружи нее по всему Леванту шла война. Когда Адельгейда приехала в долину вместе с послом, замок Тарбурон все еще занимали госпитальеры. Они иногда спускались в немецкую деревушку, чтобы пополнить что-нибудь из своих запасов. Но, как слышала Адельгейда из разговоров, бойцов в замке оставалось совсем немного. Тем не менее, пока замок охранялся госпитальерами, жители долины чувствовали себя в безопасности.

Дни шли за днями, и однажды к долине Генц подошла сарацинская армия. Отряды Бейбарса устремились на приступ Тарбурона. Сарацинское войско оказалось очень многочисленным, и вскоре замок пал. Сарацины разрушили стены и вывезли все тела убитых рыцарей ордена, чтобы получить за мертвецов выкуп. Жители долины собрали ополчение, но медлили вступать в бой. Наблюдая, как враги расправляются с госпитальерами, они оставались за стеной палисада.

Немцы молча стояли возле палисада, вооружившись, но не вмешиваясь, в то время, пока враги штурмовали замок госпитальеров у входа в долину. Вильгельм фон Гетцендорф, забравшись на палисад, напрасно кричал сарацинам, что достигнуты договоренности, и сам Бейбарс разрешил немецкой общине проживать в этом месте. Но, витязи, к которым обращался немецкий посол, не слушали его. Они жаждали крови и трофеев. Покончив с рыцарями госпиталя, они обратили все свое внимание на калитку в палисаде. Впереди вражеского отряда были и люди, которые выглядели, как христиане.

Гетцендорф кричал что-то одному из них, высокому голубоглазому блондину, на сарацинском наречии, но тот ответил по-немецки:

— Ты прав, старик. В молодости я звался Вальтер Геринг и состоял в тевтонском ордене. Но, я принял ислам. И сделался военным командиром Бейбарса в Галилее, а зовут меня теперь Селим Аль-Даби.

— Здесь немецкая община, которая платит налоги Бейбарсу. Мы сохраняем нейтралитет, потому и не стали защищать госпитальеров, — пытался увещевать предателя посол.

На что перебежчик проговорил:

— Приказываю вам открыть калитку в своем палисаде и немедленно выдать всех франков. И тогда мы не тронем вас.

Немецкий посол крикнул чужакам:

— Говорю вам, здесь нет никаких франков, а только немцы. Даю вам слово рыцаря.

Витязь в шишаке, украшенном павлиньими перьями, засмеялся:

— Ишь ты, рыцарь дает нам слово. Да известно нам, сколько стоят ваши слова.

— Я посол ордена святой Марии Тевтонской. И словами не разбрасываюсь. Я уполномочен вести переговоры о мире и обмене пленными. Раз я говорю, что есть договоренность с Бейбарсом насчет этой долины, значит, так и есть, — возразил Гетцендорф. И добавил:

— Вот, у меня в руке пергамент с печатью вашего правителя.

—