М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество - Р. В. Иванов-Разумник

Итак — перехожу к рассказу об этой попытке Салтыкова создать свой собственный литературнообщественный большой журнал. Первый и еще туманный намек об этом замысле мы находим в письме Салтыкова к Анненкову из Твери от 3 декабря 1861 года. «Не поедете ли вы какнибудь в Москву? — говорил Салтыков в этом письме. — Вы меня истинно облагодетельствовали бы, если бы заехали в Тверь. Есть одно обстоятельство, которое мне хотелось бы передать вам, обстоятельство очень важное, но которое не желаю передать бумаге». Можно предполагать с достаточной долею вероятности, что «обстоятельством» этим было намерение Салтыкова выйти в отставку и всецело предаться журнальной деятельности: замысел о журнале, реализовавшийся весною 1862 года, очевидно задолго до этого должен был созреть в мыслях Салтыкова и его тверских друзей и служить предметом многочисленных обсуждений и соображений. В это время Салтыков очень повышенно относился к журнальной деятельности и считал, что русская журналистика выходит теперь на широкую дорогу. Еще за два года до этого он писал Дружинину 13 февраля 1860 г. из Рязани: «Журналы русские ждет самая блестящая будущность, ибо число читающих постоянно увеличивается. Но надобно больше современности, больше полемики, и это очень понятно, потому что публика живет не отдаленными, а ежедневными, насущными интересами». [174] Уже отсюда можно заключить, в каком приблизительно направлении собирался Салтыков вести свой журнал, к мысли о котором он подошел года через полтора после этого своего письма к Дружинину.

В одном из невиданных до сих пор писем А. Н. Плещеева к Достоевскому из Москвы от 19 марта 1862 года встречается упоминание о первых шагах для разрешения задуманного Салтыковым журнала. «Здесь тоже затевается орган, — писал Плещеев, — журнал двумя книжками в месяц. Может с сентября, может с января. На СвЯ-той пойдут хлопотать о разрешении. Кружок сгруппировался очень хороших людей — и совершенно враждебных московскому доктринерству… Редактором будет Салтыков (Щедрин). Но до времени — прошу тебя держать это в тайне» [175]. Кружок очень хороших людей — это, кроме Салтыкова и Плещеева, уже известная нам группа «тверских либералов», Унковского, Головачева и Европеуса. Предположение, что всем этим лицам, из числа которых было три петрашевца (Европеус, Плещеев и Салтыков), разрешат издавать литературнополитический журнал — было, конечно, очень наивным, особенно если иметь в виду те уже известные нам кары, каким еще так недавно подверглись Унковский и Европеус. Но если даже оставить в стороне эти кары, то совершенно ясным предзнаменованием судьбы ходатайства о разрешении журнала могло служить хотя бы то обстоятельство, что еще в начале 1860 года последовал отказ на ходатайства Унковского, Головачева и Европеуса об учреждении тверского общества сельского хозяйства и садоводства. Отказ в утверждении устава этого общества министр внутренних дел Ланской мотивировал тогда «неблагонадежностью» учредителей его; последние подали в Сенат жалобу на Ланского за оскорбление. Министр в своем объяснении Сенату заявил, что в этом своем отзыве имел в виду не всех учредителей, а только Унковского, Европеуса и Головачева — т. е. еще более усугубил «оскорбление», если таковое было [176]. Наивно было думать поэтому, что, запретив этим лицам в 1860 году учредить общество сельского хозяйства и садоводства, министерство разрешит им же в 1862 году издавать литературный и политический журнал. Просьба о разрешении журнала была таким образом заранее обречена на неудачу.

Дальнейшая судьба этого ходатайства была такова. В апреле 1862 года Салтыков подал в цензурный комитет (ошибочно помеченное мартом) прошение о разрешении ему, Унковскому и Головачеву издавать в Москве журнал «Русскую Правду», имеющий выходить дважды в месяц книжками до 12 печатных листов каждая, заключающими в себе отделы словесности, наук, критики, современного обозрения и смеси. Это прошение Салтыков сопроводил намеренно краткой программой журнала, сохранившейся, вместе с прошением, в делах цензурного комитета; более подробная программа, предназначавшаяся для печатных объявлений о выходе в свет «Русской Правды», сохранилась в бумагах Салтыкова и недавно опубликована в первом томе его писем. Дело об этом журнале было разрешено с чрезвычайной быстротой. Первая регистрационная дата цензурного комитета на прошении Салтыкова — 21 апреля 1862 года; прошению дан был ход 27 апреля, а уже 4 мая заведенное «дело» было закончено ответом министра народного просвещения Головкина, который сообщил, что «не признает возможным… разрешить издания журнала Русская Правда», под предлогом «пересмотра в высочайше учрежденной комиссии постановлений по делам книгопечатания». Таким образом «Русская Правда» не могла появиться на свет, и планы Салтыкова с его тверскими друзьями о возможности издания собственного журнала рухнули [177].

Предлог, выбранный министром для неразрешения журнала, был, конечно, шит белыми нитками; действительной причиной была, разумеется, «неблагонадежность» всех учредителей журнала, включая в их число и Салтыкова. Неизвестно, не оказало ли влияния на отрицательный ответ министерства и то обстоятельство, что по странному случаю как раз в это время, в марте и апреле 1862 года, в Петербурге были выпущены две печатные противоправительственные прокламации от имени тайного общества «Русская Правда» [178]. Петербургские прокламации «Русской Правды» не имели, конечно, никакой связи с «Русской Правдой» Салтыкова, но в правительственных кругах одно это совпадение заглавий могло оставить весьма неблагоприятное для Салтыкова впечатление.

Если эта причина и могла быть одной из существующих, то во всяком случае не главной: главной была несомненно «неблагонадежность» всех учредителей журнала. Так или иначе, но журнал не был разрешен — и надо думать, что к счастью для Салтыкова. Не успел министр наложить запрет на ходатайство о разрешении этого журнала, как в Петербурге начались знаменитые майские пожары 1862 года, послужившие поводом резкой правительственной реакции, которая в первую же очередь отразилась на журналистике. После выхода майской книжки 1862 года «Современник» был приостановлен на восемь месяцев; 7 июля был арестован и заключен в Петропавловскую крепость Чернышевский — один из предполагавшихся Салтыковым сотрудников «Русской Правды». Начинать при таких условиях новый журнал было бы делом безнадежным, если бы даже он и был разрешен. Не делая поэтому новых попыток создать новый журнал, Салтыков вошел в редакцию «Современника» и стал одним из деятельнейших его сотрудников, лишь только закончился восьмимесячный срок кары, наложенной на этот журнал июньским постановлением правительства. Одним из редакторов и деятельнейших сотрудников «Современника» Салтыков оставался в течение целых двух лет (1863–1864 гг.); как нельзя более характерна эта близость его к опальному журналу, показывающая, что к проблематическому «либерализму» Салтыкова в предполагавшейся «Русской Правде» нужно относиться с большой осторожностью.

Впрочем, обо всем этом речь еще впереди; здесь же закончу рассказ о попытке Салтыкова создать собственный журнал его же собственными словами. Во второй половине 1862 года он написал записку под заглавием «Замечания на проект устава о книгопечатании», сохранившуюся в его бумагах и впоследствии подробно изложенную в «Материалах» К. Арсеньева. Проект устава о книгопечатании составила в это время особая комиссия при министерстве народного просвещения; пересмотренный впоследствии другой комиссией министерства внутренних дел, проект этот послужил основанием известного закона о печати от 6 апреля 1865 года. В своих интереснейших замечаниях на первоначальный план проекта Салтыков отстаивает свободу печати, возражая против зависимости ее от администрации. Между прочим возражает он и против той статьи проекта, согласно которой от администрации зависит разрешение или неразрешение новых периодических изданий. Он указывает, что отказы в разрешении часто будут неосновательны, а между тем каждый такой отказ равносилен сопричислению просителя к разряду людей неблагонамеренных. В виде примера Салтыков приводит свою собственную попытку издавать журнал; этими его словами мы и закончим наше знакомство с историей неосуществившейся «Русской Правды».

«Пишущий эти строки, — говорит Салтыков — на себе испытал неудобство такого порядка вещей. В апреле настоящего года он просил, через Московский цензурный комитет, разрешения на издание в Москве двухнедельного журнала, но г. министр народного просвещения не счел нужным дать просимое разрешение на том основании, что так как рассматриваются новые законоположения о книгопечатании, то и принЯ-то за правило до окончания этого дела не разрешать новых журналов. Законоположения эти до сих пор не рассмотрены, а между тем с тех пор разрешено не малотаки новых журналов. Что означает этот факт? Не то ли, что простонапросто хотели отказать в издании журнала именно Салтыкову; но почему же Салтыкову, который четырнадцать лет служил по министерству внутренних дет, и из них четыре года был вице-губернатором? Салтыков мог, на общем законном основании, принести жалобу Сенату; почему же он не воспользовался этим правом? А потому просто, что в то время, когда вышел отказ, он думал, что и в самом деле существует какоето правило о временном неразрешении журналов; когда же он впоследствии убедился, что такого правила нет, или что оно нарушается, то срок на подачу жалобы прошел».