ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ - User

214

Которому «Зерцало» написал.

Спасибо, Пётр! Великий наш Учитель,

Наш верховой, и штурман, и боец,

Наш лучший из короны представитель,

Венец Отечества и юности венец!

В ГАРМОНИИ С ЖИЗНЬЮ

Алмазным грифелем вписал Ты в лоно века

Дворцов созвучье, грусть кариатид.

И к радости простого Человека

Наполнил Сад сияньем аонид.

Ты на века построил светлый Питер.

Он – знак содружества Прибалтики с Москвой.

И Ты, Москвы могучий представитель,

За это отвечаешь головой.

Пусть надорвались временно те нити,

И холодом пахнуло над Невой,

Но никогда не рушится обитель

Минервы с огнестойкою совой.

И срок придёт, и засияет знамя

Величественной вольницы Петра.

Все страны и народы будут с нами

В едином лоне жить. ЭТ ЦЕТЕРА (И так далее!)

Но вот, при очередном путешествии по Петербургу появляется на авансцене Александр

Блок.

Он вспоминает Петербург своего детства и юности:

Здесь мило всё: моя застава,

Унылость, запахи, гудки,

И питерские моряки,

Их полудикие забавы,

И века рухнувшие нравы,

И сень стареющей дубравы,

И лёгкость Пушкинской строки.

И Поэт удивляется разительным переменам:

О, Невский, ты не мной воспет!

Теперь уж ты неузнаваем:

Ты погружён в рекламный бред,

Непостижим, недосягаем.

Здесь чужестранец властелин

Дворцов, витрин, сердец и судеб.

И мнится – Пётр Исполин

Сам чужестранцами гоним

И не понятен добрым людям!

Но полно, грусти места нет!

Пусть Сам Ключарь равновеликий

Петру Святому даст ответ:

На что тогда святые лики

215

Во храмах источают свет?!

И Пётр Великий отвечает Поэту

КЛЮЧАРЬ –ПЁТР ВЕЛИКИЙ:

Нет, не пропал запал державный

В сердцах. в движенье и в уме.

Мой Питер, первенец мой славный –

Мой дар стране и седине.

Мой дар воинственному краю,

И равного на Свете нет.

Ему доселе собираю

Душевных золото монет

И отправляю, прибавляя

В копилку давних добрых дел.

Столица давняя вторая –

Она мой храм и мой удел!

Слежу я Невских вод движенье,

Храню гранито-берега

От незаконного вторженья

Полубезумного врага.

Мне не страшны их маски, рожи,

Купюр шуршание, расчёт.

Мне честь моя всего дороже

И петербургский небосвод!

И мой глядящий на просторы

Кронштадтский искренний дозор,

И храмов ласковые хоры,

И Пушкинские разговоры,

И голубой Поэта взор, –

Непобедимы, несломимы,

Нерасторжимы на века

От Балтики до Палестины –

На то вам – Царская рука!

Её простерши над рекою,

Ключарь России говорит:

Мудрейте, чада, головою,

И, обзаведшись булавою,

Душой держитесь за гранит!

Здесь вся Божественная сила

Моей Руси заключена.

Здесь вся Духовная Россия

Твоей Душе, о, росс, дана.

Здесь вся культура, всё искусство

Сосредоточены навек.

Здесь созревает в сердце чувство,

Здесь вызревает Человек.

216

И будет день, и час настанет,

И время славное придёт,

Когда над Питерской заставой

Ключарь ваш с Пушкиным пройдёт,

Руси бессмертие восславит

И отклик в вотчине найдёт.

Науки русской постоянство

Обнимет здесь дела страны

И бесконечное пространство

Любви и свето-тишины!

О, дети славных дней России,

Великих и нелёгких дней,

Любимцы, давшие обет

Быть величавей и красивей!

Над старым Миром возрастать

В Душе, и в Разуме, и в силе.

Вы – Роси будущая стать,

Вы – дети славных дней России!

Я не скажу: «Очнись, о, росс!»

Скажу: «Не возгордись, но властвуй

Страною, самою прекрасной,

Где жить и мыслить довелось!»

И вместе с вотчиной великой

И возвеличенной Москвой,

Молясь на ласковые лики

Икон во храмах над Невой,

Качая колыбель былую

Великих дел и малых дел,

Воспой России Аллилуйю.

А. С. ПУШКИН:

И Пушкин вновь помолодел,

Прорвался словом, рифмой, строчкой

В простор полуденной волны.

Качает ветер тишины

Мой стих, обветренный и сочный.

Прорвался в глубь уральских гор,

Свирельку снял с еловой ветки

И поэтичный разговор

Я вам вручаю, малолетки!

О, Невский, ты хранишь немало

Помет о годах горевых.

Но, может быть, бессчётность их

Страна ещё не сосчитала.

На стороне, где надпись есть:

«Стена опасна при обстреле!»

Оставлю памятную весть –

Щепоть иголочек от ели.

217

Та ель в предместии росла.

И та война, что годы длилась,

С неё макушку сорвала

И у подножья притаилась.

Шальною миной средь корней

Беда военная лежала,

Пока однажды дочка к ней

Малютка чья-то подбежала.

С лукошком маленьким в руке.

Но… взрыв… И девочка исчезла.

На месте ягод в кузовке

Могильная зияла бездна.

Иголок маленький букет

Собрал её отец у края

Той бездны и у края лет

С тех пор он слёзы собирает.

И эту горестную весть

Несёт сквозь слёзы еле-еле

К той стороне, где надпись есть:

«Стена опасна при обстреле!»

Уж скоро надпись не прочесть –

«Стена опасна при обстреле!»

А сердцу горестную весть

Иголки ёлочки надели.

И Пётр Царь наверняка

Давно узнал о наших бедах.

Не зря же царская рука,

Простёртая к нам сквозь века,

Предсказывала нам ПОБЕДУ!

Следит с Небес Ключарь Святой,

Чтобы бессмертьем воздавалось

Всему, что дышит красотой,

И всем, чьё сердце чистотой

С небесной синью уравнялось!

Примечание: В основе притчи о девочке, погибшей в предместье Ленинграда после войны

от мины, оставшейся у подножья корней ели, лежит достоверный случай, описанный в одной

их послевоенных газет.

УКАЗ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

В Санкт-Петербурге, в Домике Петра Первого Император сидит, склонившись над

столом.

Открывается дверь. Входит Александр Сергеевич Пушкин и обращается к Петру.

А. С. ПУШКИН:

Мой Государь, могучею десницей

Ты изваял великий град Петра.

Он стал второй чудесною столицей

218

Сегодня, впрочем, так же, как вчера.

И светел день над Невкой и Невою,

Над Зимним. И по-прежнему светла

По-Пушкински над Русью и Москвою

Твоя Адмиралтейская Игла.

Играют волны, возвышая память

Великих дней Великого Петра,

Не разрешая россу низко падать

И дуют в парус времени ветра.

Хозяин вещий, лоцман и Учитель,

Ты встал над берегом и вечно смотришь вдаль!

Промолви Слово, лучший представитель

Армады Севера, немолкнущий Грааль

ПЁТР ВЕЛИКИЙ:

Пишу Указ. По этому Указу

Судить я буду снова тех сынов,

Которые не подняли ни разу

В застолье кубка за своих отцов,

Которые не вспомнили о Боге,

Не преклонили низко головы

Ни у икон, ни на Святом пороге.

И думают, что святы и правы!

Подорван корень веры у народа.

Судить велю того, кто подорвал.

Мне власть дана Россией и Природой

Над теми, кто мой дом разворовал!

Ханжей, рвачей, доносчиков и трусов

Всех завяжу навек морским узлом, –

Кто предавал и оболгал Иисуса –

В уме, в письме, в корчме и за столом.

Указ подписан. Трепещи, хапуга,

Сгибайся вор, бандит и людоед!

Указ пройдёт от Севера до Юга.

Его прочтут и росс и самоед.

Я рад бы не писать таких указов,

А всех бы миловать да целовать, –

Приходится со злобой, как с заразой,

В стране моей жестоко воевать!

Указ подписан! Он гремит набатом.

Он бьёт по злобе, как по голове.

Указ покончит с кровью и развратом

И тенью крокодила на Москве!

А. С. ПУШКИН:

Указ Петра Великого! Да грянет

Он нынче над Невой и над Москвой,

Указ Царя о человечьем званье

Возвысит каждого в его сознанье

219

И каждого одарит головой.

ОТДАЙТЕ ВСЁ

(Разговор с Петром Великим на Его 330-летие)

Пётр Первый, по утверждению историков, на смертном одре слабой рукой написал на

аспидной (чёрной) доске два слова: «Отдайте всё!»

И Россия в образе Свирели начинает разговор с Первым Императором, желая узнать у

Него, что означали эти Его слова.

РОССИЯ:

О, Пётр Великий, славный Государь,

Скажи, Ты можешь объяснить сегодня

Своей земле, чем мучился Ты встарь,

Сказав: «Отдайте всё!»

ПЁТР ВЕЛИКИЙ:

… «И будете свободней!

Вот что хотел сказать я на одре,

Дав завещанье детям, внукам, жёнам.

Предвидел я, что в диком Октябре

Потомку быть убитым и сожженным,

Сгорать в огне словесном и прямом,

Реальном, революцией раздутым.

Вот почему всю жизнь во мне самом

Горело пламя яростно и круто.