Корона мечей - Роберт Джордан

– Муж мой, – вздохнула Фэйли, – твоей храбрости хватит на троих, но разум у тебя как у ребенка, которого нельзя отпускать без помочей. Почему, интересно, чем мужчина храбрее, тем меньше он работает головой?

Перрин негодующе хмыкнул. Он не стал напоминать ей о женщинах, воображающих, что могут шпионить за тем, кому ничего не стоит совершить убийство и кто почти наверняка догадывается, что за ним шпионят. Женщины всегда утверждают, что соображают лучше мужчин, но он видел не слишком много проявлений этого.

– Молчишь? Ну, может быть, на самом деле я вовсе и не хотела услышать ответ, даже если ты знаешь его. – Вытянув руки над головой, Фэйли рассмеялась грудным смехом. – Кроме того, я не допущу, чтобы он испортил нам настроение. Я все еще чувствую себя почти как деревенская девушка во время... Почему ты смеешься? Не смей смеяться надо мной, Перрин т’Башир Айбара! Перестань, говорю, ты, грубый, неотесанный мужлан! Если ты не...

Положить конец этому можно было единственным способом, к которому Перрин и прибег. Он поцеловал ее и... позабыл о Ранде, Айз Седай и сражениях. Его дом там, где Фэйли.

Глава 7

ВОЛЧЬИ ЯМЫ, КАПКАНЫ И ТЬМА

Ранд ощущал Драконов скипетр в своей руке. Ладонью, на которой была выжжена цапля, ощущал каждую линию вырезанных на скипетре драконов так, будто пробегал по ним пальцами, и все же, казалось, это не его рука. Если бы чей-то клинок отсек ее, он почувствовал бы боль, но это была бы чужая боль.

Он плавал в непостижимой, безмерной Пустоте, и саидин переполняла его, пытаясь стереть в порошок, обдавая то холодом стали, то жаром, способным расплавить камни. Весь ее мощный поток нес на себе пятно Темного, и порча пыталась завладеть его телом. В глубине души он иногда боялся этого больше всего. Это был не тот страх, от которого прежде его лишь начинало подташнивать. Теперешний был гораздо сильнее. И единственное, что не давало утонуть в этом стремительном потоке огня, льда и порчи, – жизнь. Самое подходящее слово. Саидин пыталась уничтожить его. Саидин клокотала в нем, переполняя его жизненной силой. Она грозила испепелить и... соблазняла. Борьба за то, чтобы остаться самим собой, чтобы не оказаться поглощенным, во сто крат увеличивала радость просто от ощущения жизни. Такой прекрасной, такой сладкой, несмотря на всю ее грязь. Интересно, может ли жизнь быть чистой? Он не мог этого себе представить. Зачерпнуть больше, все, все сполна.

Здесь крылся смертельный соблазн. Один неверный шаг – и он навсегда утратит способность направлять. Одна ошибка, и он потеряет разум или его просто разнесет на куски; может быть, и все вокруг тоже. Сумасшедшая гонка, борьба за существование, которая, однако, сама по себе не являлась признаком безумия. Точнее, это все равно что идти с завязанными глазами над волчьей ямой, утыканной острыми кольями. Опасность создавала ни с чем не сравнимое ощущение наслаждения жизнью, и от одной мысли о том, чтобы отказаться от нее, мир окутывала сумрачная тень. Нет, это не безумие.

Танец с саидин, скольжение в Пустоте, обрывки образов и мыслей. Анноура смотрит на него пристальным взглядом Айз Седай. Какую игру затеяла Берелейн? Она никогда не упоминала ни о какой советнице из Айз Седай. И те, другие Айз Седай в Кайриэне. Откуда они пришли и зачем? Мятежники недалеко от города. Что придало им решимости на такой шаг? Что они собираются делать? Как он может помешать им или даже использовать их? В последнее время он все чаще с легкостью использовал людей; иногда эта мысль заставляла его чувствовать себя больным. Севанна и Шайдо. Руарк уже посылал разведчиков к Кинжалу Убийцы Родичей, но им удалось разузнать только «куда» и «когда». Хранительницы Мудрости, конечно, могли бы ответить на вопросы «почему», но они не делали этого. Имелось множество «почему», связанных с Севанной. Илэйн и Авиенда. Нет, он не будет думать о них. Только не о них. Ни в коем случае. Перрин и Фэйли. Горячая женщина, настоящий сокол – не только по имени, но и по натуре. Она действительно пошла на службу к Колавир только ради того, чтобы собрать против нее улики? Она попыталась бы защитить Перрина, даже если бы Дракон Возрожденный пал. Она попыталась бы защитить его и от Дракона Возрожденного, если бы пришла к выводу, что это необходимо; ее преданность принадлежала Перрину, но она сама решала, как распоряжаться ею. Фэйли не относилась к женщинам, которые смиренно подчиняются мужу. Если такие женщины вообще существуют. Во взгляде золотистых глаз – вызов и открытое неповиновение. Почему Перрин проявляет такую горячность, когда речь заходит об Айз Седай? На пути к Колодцам Дюмай Перрин провел много времени с Кируной и ее спутницами. Может быть, Айз Седай сделали с ним то, чего все так боятся? Айз Седай. Ранд покачал головой, не отдавая себе в этом отчета. Никогда больше. Никогда! Доверять означает быть преданным; доверие всегда порождает боль.

Он попытался отогнать эту мысль, слишком уж она напоминала бред. Невозможно жить, не доверяя хоть кому-нибудь. Только не Айз Седай. Мэту, Перрину. Если он не может доверять им... Мин. Не сметь даже задумываться о том, можно ли доверять Мин. Ему хотелось, чтобы она сейчас была с ним, а не в своей постели. Дни в плену были полны для нее ужасной тревоги. Больше за него, чем за себя, насколько он ее знал. Дни, когда Галина допрашивала Мин и наказывала, если ее не устраивали ответы. Ранд непроизвольно стиснул зубы. Все это вместе взятое, плюс напряжение, с которым всегда связано Исцеление, наконец доконало ее. Она оставалась рядом с ним, пока ее держали ноги, потом он вынужден был просто отнести ее в спальню, не обращая внимания на вялые протесты, сводящиеся, главным образом, к тому, что она ему нужна. Сейчас, без Мин, без ее успокоительного присутствия, без ее умения заставить его рассмеяться, заставить забыть о Возрожденном Драконе, ему оставалась лишь борьба с саидин. И вихрь мыслей, и...

Их надо уничтожить. Ты должен сделать это. Помнишь, как все было в прошлый раз? То, что произошло у колодцев, – пустяк, ничто. Города пылали, на всей земле ничего не уцелело. Мы разрушили весь мир! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? ИХ НЕОБХОДИМО УБИТЬ, СТЕРЕТЬ С ЛИЦА ЗЕМЛИ!

Этот голос вопил в его голове. Не голос Ранда ал’Тора. Голос Льюса Тэрина Теламона, умершего более трех тысяч лет назад, теперь звучал в голове Ранда ал’Тора. Почти всякий раз, когда он обращался к Силе, этот голос становился отчетливо слышен, покидая свое место в тайниках его разума. Иногда Ранд удивлялся, как такое вообще возможно. Он на самом деле был Льюсом Тэрином Теламоном, рожденным заново, Драконом Возрожденным, и не отрицал этого, но всякий человек проживал не одну жизнь, а множество – сотни, тысячи и даже больше. Так работал Узор; все умирали и возрождались снова и снова при каждом повороте Колеса, вечно, без конца. Но никто из живших прежде не разговаривал с тем, кем он стал теперь. Ни у кого в голове не звучали голоса. Кроме безумцев.