Диссидент-3: Дайте собакам мяса - Игорь Черемис

– «Четвёртый» Столпера, у меня там главная роль, – объяснил он. – А тут решили делать заграничный аэропорт, интерьеры подходящие, да и не заметит никто разницы. У нас же ни в «Интуристе», ни в заграничных аэропортах никто не бывал. [3]

Он коротко хохотнул и отвлекся на подошедшую официантку. Заказывал он много и долго, а вот от выпивки отказался – попросил минеральной воды и сок.

Я тоже взял меню, восхитился ценам – они были раза в три выше, чем в пафосной «Праге», – и заказал котлету, которая называлась как-то вычурно, и пиво – в меню числилось штук шесть марок, но по факту в наличии оказалось только темное «Столичное».

– Пить не будешь? – спросил я, когда официантка отошла.

– Нельзя, – Высоцкий покачал головой. – Зашился недавно... съемки опять же, и Марина тут, в Москве, приглядывает. Да и за рулем... хотя это неважно. А ты чего по пиву?

– Мне тоже нельзя, – я снова улыбнулся. – Служба. Пиво можно, а что крепче – уже с осторожностью.

Я подозревал, что меня никто не уволит, даже если я заявлюсь в управление на самых серьезных бровях и в невменяемом состоянии, благоухая на всю Дзержинского запахом употребленной водки. Здесь к пьянству относились строго, но считали чем-то вроде болезни, с которой сложно справиться, а пьяных вообще почитали за блаженных, с которыми надо нянчиться и всячески обихаживать. Наглядный пример такого отношения сидел прямо передо мной.

Но службой можно было объяснить всякие странности, так что моя ссылка на место работы никаких дополнительных вопросов не вызвала.

– То есть ты даже тут на службе? – как-то хитро посмотрел на меня Высоцкий.

– Всегда, – вспомнил я известную в будущем детскую книжку.

Правда, в этом времени в первую очередь должны были узнавать ответ на вопрос про «политическое кредо» из романа Ильфа и Петрова. Но Высоцкий то ли не признал цитату, то ли решил не продолжать эту пикировку. [4]

– Я хочу поговорить о Татьяне, – сказал он.

Я внимательно посмотрел на него и чуть кивнул.

– Я не против. Только ты действительно хочешь говорить о Татьяне без Татьяны?

***

Высоцкий вдруг прижал руку к груди и почти крикнул – хотя и понизил голос, хотя прозвучало всё равно громко:

– Я её ценю больше всего в жизни – больше семьи, жены, денег! Больше театра и больше друзей!

Прозвучало это, на мой взгляд, слишком пафосно и даже лживо. Мне пришлось напомнить себе, что я имею дело с актером, который как раз на таких откровениях собаку съел – Высоцкий чуть ли не каждый вечер выходил на сцену, чтобы что-то прокричать в зал. Не монолог «Гамлета», так откровения Галилея или душевные муки Хлопуши. В кино он был ещё сдержан, хотя и там иногда прорывалось – «вор должен сидеть в тюрьме!».

– Владимир, будь честен хотя бы с самим собой, – тихо сказал я. – Татьяна нужна тебе, как очень удобная любовница. Знаешь, эдакий социальный пакет, который полагается актеру – зарплата, премии за участие в спектакле, путевки от профсоюза, девушка под боком, которая всегда согласна...

– Ты не прав! – прорычал он. – Я правду сказал – я очень ценю её...

– Но не готов отпустить?

– Я же тебе говорил... говорил, чтобы ты не вздумал в неё влюбляться? Ведь говорил? Ведь только я...

– Ты сразу после этого уехал на такси с девушкой, про которую вообще ничего не знал, только имя, – напомнил я. – А мы с Татьяной поехали ко мне. Вот и всё. Влюбляться... это просто слова, Владимир. О любви тогда речи и не шло. С её стороны, наверное, то была попытка вырваться на свободу. С моей... с моей – неважно. Она же действительно красивая. Так и получилось. И