Когда поют цикады - Стивен Амидон

на подъездную дорожку к церкви и остановилась перед зданием. Элис было не видать. Наверное, проехала на стоянку за церковью. Женщина выбралась из автомобиля и принялась размышлять, что делать дальше. Неплохо было бы заглянуть внутрь, однако ей не хотелось объясняться с кем-то из здешних. В итоге она двинулась в обход по узкой полоске лужайки между кленами и витражами. Восхитительная игра света и теней вызвала у нее ощущение чего-то неземного, как будто она входила в рай. Да уж, было бы смешно, если бы небесами все это время владели унитарии.

Она остановилась у задней стены, а затем выглянула из-за угла. На обширной стоянке были припаркованы лишь две машины – «Ровер» Элис и темный «Лексус». В последнем сидели два человека. Элис и Мишель. Они начали целоваться. Словно парализованная, Селия взирала на их объятья. Разметавшиеся золотисто-каштановые волосы Элис, ее нежные руки лежали на мужчине. Вдруг они отстранились друг от друга, и Мишель принялся говорить по телефону. Элис смотрела на него, машинально разглаживая свои волосы. Даже с такого расстояния в ее взгляде безошибочно читалась любовь.

Селия увидела достаточно. Руки у нее нешуточно тряслись, когда она отъезжала от церкви, все еще пытаясь осмыслить сцену, свидетельницей которой стала. Дорога до дому много времени у нее не отняла. Всего пять минут, в течение которых мозг ее не выдал ни одной связной мысли. Лишь только на въезде на дорожку к дому ее озарило. Женщина открыла «Твиттер» на телефоне и погрузилась в чтение. Искомое обнаружилось в четвертом твите:

«Что, девушка вроде Лекси может взять и отмахнуться от подобной грубости? Да конечно. Или ее мать просто забудет об этом, не потребовав компенсации? Да конечно!»

«Да конечно!» Элис же постоянно повторяет это выражение. Так это она написала ветку в «Твиттере», а вовсе не кто-то из Лириано! Теперь-то Селия так и слышала ее голос в постах. Не только в этом предательском словосочетании, но и в каждом слове. Она оклеветала Джека перед всем миром. А теперь, пожалуйста вам, празднует со своим любовничком, папашей убийцы. Лапают друг друга, как животные в период гона.

Селия позвонила мужу. Тот оказался на совещании, и тогда она велела помощнику вызвать его – впервые за всю его карьеру. Оливер молча выслушал ее и затем объявил, что прямо сейчас выдвигается домой. Селии же тем временем предстоит немедленно забрать Джека из школы и отправить его в Бостон. На ее замечание, что, возможно, сына будет трудно оторвать от Ханны, муж распорядился, чтобы Джек взял девушку с собой.

Женщина позвонила Катарине договориться о приезде детей. Она надеялась, что из-за своего отвращения к соцсетям старуха остается в неведении касательно постов в «Твиттере», однако, как выяснилось, какая-то ее подруга – несомненно, облизываясь от удовольствия, – прочла ей всю ветку по телефону.

После многозначительной паузы, взваливающей вину за произошедшее на Селию, мать охотно согласилась предоставить убежище Джеку и его «маленькой подружке», пока Оливер разбирается с бардаком. Уж она позаботится, чтобы внук оставался вне поля зрения.

И да поможет Господь тому репортеру, который постучится к ней в дверь.

Вскоре после того как сын умчался за Ханной, домой прибыл Оливер, скорее решительно настроенный, нежели разгневанный. Селия рассказала об увиденном, не скупясь на краски при описании всей глубины предательства Элис.

– И что нам делать? – спросила затем она.

– Что делать? – мрачно отозвался муж, словно бы не веря, что ему приходится объяснять. – Выставим эту бабу во всей ее красе.

Мишель

Едва лишь Элис покинула стоянку, Мишель перезвонил Кантору. Кристофер предстанет перед судом в два часа дня. Перед слушаниями полиция проведет пресс-конференцию, на которой и объявит об аресте. Едва ли что-то соображая от потрясения, Мишель осведомился, следует ли ему появиться перед журналистами. Адвокат ответил, что это плохая идея, лучше продолжать избегать внимания публики.

Значит, снова таиться. Отсиживаться в заточении в собственном доме, с отключенным телефоном, закрытым рестораном. Предпринимать вылазки лишь для тайных встреч с одним-единственным человеком – с которым и показаться-то на людях нельзя. С каждым часом мир его все сжимался и сжимался – если так и будет продолжаться, то вскорости он попросту перестанет существовать.

Пока Мишель в одиночестве сидел в машине, все еще ощущая на себе руки Элис, вдыхая оставшийся после нее аромат, у него закралось ужасное подозрение. Во всем виноват его роман! Из-за него все беды. Посмотрим правде в глаза. Кристофер начал тайно посещать дом Бондурантов примерно тогда же, когда он, его отец, и познакомился с Элис. Убийство было совершено через несколько дней после ее предложения развестись. И вот теперь новость об аресте сына поступила, когда он в буквальном смысле отдавался ее объятьям. Во всем виноват его роман. Следовательно, он должен прекратить встречаться с ней. Иначе наказание никогда не прекратится.

Но так он останется без своего лучшего союзника. За последние два дня Элис стала для него тем, кем и стремилась стать все это время и чему он отчаянно сопротивлялся. Его партнером. Эта женщина верит ему безоговорочно. И служит залогом его с сыном спасения. Ее посты в «Твиттере» сегодня утром – лишь начало. Элис – его шпион, ловкий и хитрый, беспрепятственно перемещающийся по вражескому стану. Она лжет и мошенничает, потому что того требует правда. Их любовь с самого начала на обмане и основывалась. Настало время использовать ложь ради собственного спасения.

Суд был назначен в городке к западу от Эмерсона, где дома были поменьше, а маркировка в милях на спидометрах и счетчиках пробега машин выдавала факт их американского производства. Мишель встретился в Кантором в кофейне неподалеку от здания суда.

– Как Кристофер? – спросил он, стоило адвокату устроиться напротив.

– Он крепкий паренек.

– Правда? – и не подумал скрыть сомнение Мишель.

– Итак, – перешел к делу Кантор. – Сегодня ему официально предъявляют обвинение. Мы заявляем о своей невиновности, и затем судья выносит решение о залоге.

– Я могу достать сотню тысяч наличными.

– Что ж, с этого и начнем.

– Думаете, запросят больше?

– Не исключено. Или же судья и вовсе не удовлетворит наше ходатайство.

– А он может это сделать?

– Он может сделать все, что ему вздумается. Не могу не отметить: плохо все-таки, что ваш сын – французский гражданин.

– Лично мне начинает казаться, что плохо то, что мы вообще переехали в Америку.

– А вот такое настроение вам лучше держать при себе.

– Я смогу с ним увидеться до суда?

– Боюсь, нет. Это громкое дело, Мишель. И потому все играют по правилам. –